Медведева нужно отдать под суд.

Сергей Черняховский Если он добился принятия антиконституционного закона, то должен за это ответить

Конституционный суд России, обычно предельно лояльный к самым странным законодательным новациям власти, признал неконституционным одно из самых нелепых законодательных установлений президента Медведева. На излете срока его полномочий и под фон вполне естественного преследования педофилов Медведев инициировал, а Госдума автоматически утвердила изменения в трудовое законодательство, запрещавшие осуществление трудовой деятельности для всех лиц, когда-либо подвергавшихся уголовному преследованию.

С одной стороны, в расчет не принимались ни срок давности такого преследования, ни условный характер наказания, ни то, было доведено дело до суда или нет, ни личность обвиняемого и его общественная оценка, ни его последующие заслуги.

Причем закону придавался обратный характер. Например, в 17 лет человек участвовал в молодежной драке и получил году в 1988 условный срок (или пусть даже реальный). Потом в силу обстоятельств оказался в той же Чечне и получил Звезду Героя России или даже Орден Мужества. А потом, например, стал преподавать в школе – тоже военное дело, либо в вузе – например, отечественную историю или физику. А может быть, и юриспруденцию: вуз он вполне мог окончить и юридический. Защитил диссертацию и к тому же получил звание заслуженного учителя России. И избрался, например, в 2010 году членкором Академии наук. И, несмотря на все эти заслуги и регалии, с принятием медведевского запрета на профессии он должен был быть уволен. Не был бы уволен – этого потребовала бы по результатам проверки прокуратура.

Ситуация была предельно абсурдной, но потребовалось три года, чтобы была признана ее неконституционность по всем статьям.

Причем особо интересно, что права на преподавание не лишались все те, кто совершал экономические преступления. Например, преступления в сфере экономики, описанные в разделе VIII УК РФ, включающие в себя кражу, мошенничество, разбой, вымогательство, умышленное повреждение или уничтожение имущества, растрату и так далее. Это я перечислил только те преступления, что содержатся в 21-й главе «Преступления против собственности».

А кроме 21-й статьи, есть еще и 22-я – «Преступления в сфере экономической деятельности», где перечислено в том числе незаконное предпринимательство, и 23-я – «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» (в частности, коммерческий подкуп).

Получается так: вступился за девушку – преподавать нельзя, дал взятку или украл – преподавать можно.

Еще более интересно то, что не тот или иной орган власти должен был выявить, что у того или иного преподавателя двадцать лет назад была судимость, а сам преподаватель должен был доказывать, что он никогда не подвергался уголовному преследованию, и даже был обязан донести на себя, что подвергался, если это было так.

Учителя и профессора, доктора наук и академики, орденоносцы и лауреаты государственных премий должны были выстраиваться в очереди, чтобы сначала заказать, а потом получить справку о том, что они не верблюды. Любым здравым представлениям это противоречило в корне. Уважающие себя вузы старались так или иначе ограждать педагогов от этой нелепости. Не уважающие и стремящиеся прогнуться перед уходящим «гарантом прав и свобод» – исполняли. Потом прокуратура устроила рейд, выясняя, кто как эти нелепости исполнил…

Нелепость и самодурство бывшего президента были настолько очевидны, что теперь Конституционный суд признал эти положения закона противоречащими Конституции. В силе оставлен лишь запрет на преподавание для совершивших особо тяжкие преступления: от Думы потребовали прописать конкретно, какие статьи УК предполагают в будущем запрет на профессию, а какие не предполагают. Судьбу же тех, кого уже успели уволить, будут решать родители и общественность.

Предельная нелепость запрета устранена. При этом вопросы остаются. Так, понятно, что, например, лишение права на преподавание для осужденных за педофилию естественно и неоспоримо. Ко всему прочему, оно просто в интересах тех, кого отстраняют от этой сферы.

Близки, как кажется, к этой статье по своей однозначности и статьи за участие в террористической деятельности, и связанные с наркотиками. Но уже даже и запрет на преподавание для осужденных по ним выглядит не так очевидно. Прежде всего – по общим основаниям: допустим, человек был виновен в данных преступлениях, был осужден и отбыл наказание. Если считать, что наказание – это просто наказание, но не искупление, тогда все понятно: он считается виновным и пораженным в правах навсегда. Но как будто бы всегда пропагандируется нечто вроде «На свободу с чистой совестью! Свое отбыл – вышел чистым». То есть как будто бы предполагается, что, понеся наказание, человек возвращает себе все свои права. Исходя из чего тогда он подвергается запрету на профессию?

Либо это продолжение наказания, но тогда это как минимум должно быть оговорено судебным приговором. И тогда наказание становится бессрочным: по сути, суд пожизненно лишает человека части его прав. Либо это признание, что человек является опасным и после отбытия наказания, – и тогда вообще непонятно, в чем функция установленного ему наказания, ибо по факту мы признаём, что тюремный срок (и тем более штраф) никого не исправляет, а наказание – это всего лишь месть. Но официально все время утверждается обратное. И если принять подобную логику, получается, что человек в принципе лишается права искупить свою вину. И тогда он – навсегда отверженный, лишенный права начать жизнь сначала.

Кроме того, есть смысл поговорить не об общих основаниях, а о целесообразности. Разумеется, человек, склонный к террористической деятельности, не должен иметь возможности вербовать себе сторонников в школе, а склонный к употреблению наркотиков не должен заражать своей тягой студентов. Но давайте подумаем: полезен или опасен и вреден в школе или вузе человек, сознательно порвавший с терроризмом или сумевший преодолеть наркотическую зависимость и способный на своем опыте продемонстрировать, что его прежнее увлечение было ошибкой? Наверное, полезен. Но именно такой возможности он и лишается.

И самое последнее. По тем или иным причинам медведевский запрет не распространялся на виновных в совершении преступлений против конституционных прав и свобод граждан. Может быть, случайно, а может быть, предусмотрительно. Конституционный суд, признав названные запреты противоречащими Конституции РФ, признал ведь и то, что они как раз нарушали ряд конституционных принципов, прав и свобод граждан.

Либо это было сделано по юридической неграмотности того, кто вносил и потом утверждал такие законодательные нормы, либо в силу непонимания конституционных основ России и норм современного права. Либо же все это делалось сознательно, стремясь нарушить конституционные права тех или иных категорий.

Отсюда – уточняющие вопросы. Если признано, что действие Медведева являлось нарушением конституционных норм, то как это физическое лицо должно отвечать за свои нарушения, и почему оно должно оставаться безнаказанным? Может ли человек, совершивший правонарушение такого рода, поправший Конституцию и права граждан, впредь находиться на государственной службе и занимать высшие государственные должности в стране? И, плюс ко всему прочему, может ли он сохранять право на осуществление педагогической деятельности?

И вообще, если в стране есть Конституция, на основании и в соответствии с которой принимаются законы, а нарушение закона подлежит наказанию, то и принятие закона, который потом оказывается признан противоречащим Конституции, тоже подлежит наказанию.

Принятие и тем более утверждение такого закона своей подписью означают, что утвердивший его переступил через Конституцию, и сами его действия должны караться уже как антиконституционные. Тем более что, разработав и утвердив такой закон, это лицо по факту присваивает себе властные полномочия, не принадлежащие ему по Конституции и закону, а присвоение таких полномочий подлежит наказанию в соответствии с Конституцией и преследуется по соответствующей статье Уголовного кодекса.


КМ.ру