Сообщения
Джавад Кани
Метастазы сирийского кризиса достигли Ирака. Та часть страны, что осталась после фактического отделения Иракского Курдистана, стоит на пороге гражданской войны. Итог ее вполне предсказуем – раскол на суннитскую и шиитскую части, кровь, хаос, нестабильность и «дикие земли», на которых будут «резвиться» экстремисты.
Масла в костер добавило заявление Мартина Демпси, сделанное им в начале июля. Председатель Объединенного комитета начальников штабов объявил, что США готовы увеличить объемы военной помощи (и количества советников) Ливану и Ираку. Примечательно, что готовность эта мотивируется «повторным появлением "Аль-Каиды"». Багдад, что стало неприятной неожиданностью для Тегерана, воспринял данную инициативу весьма благожелательно – советник премьера по СМИ Али аль-Муссави практически на следующий день заявил, что Ирак «будет приветствовать увеличение объемов военной помощи со стороны США».
Впрочем, любой из двух вариантов – гражданская война или же расширение американского военного присутствия в Ираке будет для Тегерана неприемлем. В любом из этих вариантов он лишается «коридора» в Сирию, что, в свою очередь, придаст второе дыхание антисирийской коалиции, переживающей сегодня тяжелые времена, больше напоминающие агонию.
Стратегическое партнерство, которое с 2008 года возникло между Багдадом и Тегераном – заслуга Ахмадинежада. Поэтому вполне логично, что именно он полетел в Багдад в критический момент для иракского премьера Нури аль-Малики, на поддержку которого Иран затратил в период президентского срока Ахмадинежада значительное количество и политических, и финансовых ресурсов.
Визит Ахмадинежада в Багдад в 2008 году вполне справедливо расценивался многими экспертами как серьезная дипломатическая победа Исламской Республики. В ходе визита иранской стороне удалось убедить Багдад в том, что именно сотрудничество с Тегераном даст ему гарантии безопасности и стабильного развития, что было вполне справедливо с учетом того влияния, которое Иран имел на целый ряд шиитских организаций. Впрочем, далеко не все иракские шииты одобряли сближение с Ираном, а великий аятолла Али Систани даже отказался встречаться с Ахмадинежадом, будучи не в состоянии забыть то, какую поддержку иранский президент оказывал его «конкуренту», Муктаде аль-Садру. Но подобные «мелочи» не слишком смущали иранское руководство, сделавшего ставку на аль-Малики и ради его поддержки откровенно «давившие» на проиранские организации (тех же садровцев), когда аль-Малики требовалась поддержка.
Важность стратегического партнерства с Ираком требовала определенных жертв, и не только финансовых. Финансовые затраты Ирана окупались с лихвой, товарооборот между двумя странами показывал потрясающий рост (по разным оценкам, он составил в прошлом году от 7 до 12 миллиардов долларов). В условиях непрерывной «войны санкций» Ирак стал для Ирана настоящей «отдушиной»: поставляемые в Ирак иранские товары расходились по всему Ближнему Востоку, обеспечивая приток финансов в иранскую экономику, а иракским торговцам – стабильную прибыль от посреднических услуг.
При содействии иракского бизнеса Ирану удавалось в обход санкций даже подключиться к международной финансовой системе, вызывая приступы бешенства у сотрудников финансовой разведки США. Так, в октябре 2010 г. американские эксперты установили, что целью открытия двух частных иранских банков в Ираке было обслуживание международных финансовых транзакций компаний из ИРИ. А один из этих финансовых институтов вообще оказался связан с государственным банком «Мелли», попадавшим под самые жесткие санкции. Кроме того, всевозможные компании Ирака и Турции были теми лазейками в санкционном режиме, через которые Иран приобретал технологии для нужд собственной экономики.
С финансово-экономической стороны партнерство было более чем взаимовыгодным, а вот в политической сфере шло постепенное накопление негатива. Трудно сказать, понимали ли в Тегеране, что аль-Малики настроен далеко не проирански. Скорее всего, прекрасно осознавали данное обстоятельство. Да и никакого секрета в этом не было. Посол США в Ираке Залмай Халилзад (первый мусульманин, сделавший успешную карьеру в дипломатическом ведомстве США), приложивший немало усилий для политической карьеры нынешнего иракского премьера, предельно точно охарактеризовал аль-Малики как человека, «не зависящего от Ирана и позиционирующего себя как арабского националиста». Его сотрудничество с Ираном всегда диктовалось, в первую очередь, политическими интересами части иракской элиты, а уж потом – какими-либо «идейными» соображениями.
Но подобная ситуация Тегеран вполне устраивала, потому как и в отношении США аль-Малики исповедовал принцип «равноудаленности», заявив во время визита в Вашингтон: «Я считаю себя другом США, но я не человек Америки в Ираке». Кроме того, как лидер партии «Дава», он являл собою образ представителя правящей шиитской исламской партии, что вполне вписывалось в концепцию «Исламского пробуждения в шиитском полумесяце», провозглашенную Тегераном. Единственное, что позволяли себе иранские официальные лица, – это сдерживать аль-Малики в его стремлении ответить массовыми репрессиями на любые выступления как против его партии, так и лично против него.
Благодаря собственному политическому таланту и потрясающему инстинкту политического самосохранения аль-Малики добился того, что воспринимался как «свой» и в Тегеране, и в Вашингтоне.
Однако сохранять подобный баланс после начала конфликта в Сирии стало невозможным. К экономической заинтересованности Тегерана в партнерстве с Багдадом добавилось то обстоятельство, что Ирак стал коридором для поставок иранской техники в Сирию, важнейшим каналом, по которому Тегеран осуществляет поддержку Башара Асада и Сирийской Арабской Республики, отражающей агрессию салафитских «джихадистов». Кроме того, с конца прошлого года иракские шииты-добровольцы достаточно активно стали принимать участие в боевых действиях в Сирии на стороне правительственных войск.
Ситуацию осложнила и произошедшая «смычка» бывших членов низвергнутой БААС с суннитскими радикалами в Ираке. А вскоре в разжигание внутрииракского противостояния активно включилась Саудовская Аравия, без которой не обходится ни одно кровопролитие на Большом Ближнем Востоке со времен афганской кампании СССР.
Нужно сказать, что активность саудитов в Ираке имела вполне понятное объяснение. По мнению короля Абдаллы, высказанному еще в 2009 году, Малики является «иранским агентом», его правление «открыло дверь для иранского влияния в Ираке». С учетом саудовской «иранофобии» данное заявление было равносильно зачислению аль-Малики в проскрипционные списки. И хотя прямых доказательств так и не обнаружено, но в экспертных кругах существует убеждение, что саудиты при посредничестве представителей республиканской партии США в августе 2007 г. оплатили долгосрочный контракт с компанией Barbour, Griffith & Rogers на предмет ведения информационной войны против аль-Малики и его партии.
К нынешнему лету сложилась ситуация, когда на Ираке сомкнулись интересы антисирийской и антииранской коалиций (при внешней схожести в их конфигурации все же есть отличия, потому о них есть смысл говорить как о разных союзах). Суннитская оппозиция Ирака, мало того что сомкнулась с баасистами, – так еще и получила вооруженное подкрепление от исламистов, прошедших обкатку боем в Сирии и мечтающих поквитаться с шиитами и на иракской территории. За акциями протеста в регионах проживания арабов-суннитов в полный рост встает «Аль-Каида в Ираке». Собственно, определенная часть иракской «суннитской оппозиции» уже контролируется исламскими экстремистами, а требования этой оппозиции становятся день ото дня все жестче и невыполнимее. Становится понятным и план этой коалиции, в которой змеиным клубком сплелись салафиты, баасисты и откровенные террористы – либо отстранение аль-Малики (а заодно и всех шиитов) от власти, что нереально, либо гражданская война и разрыв Ирака на суннитскую и шиитскую части, находящиеся между собой в состоянии перманентной войны.
Перед лицом столь мощной коалиции аль-Малики всерьез задумался о возможности Ирана оказать ему серьезную поддержку. Разумеется, ни отстранение нынешнего правительства, ни раскол Ирака не могут устроить Тегеран, в любом из этих вариантов: дело оборачивается стратегическим поражением, а исход сирийского конфликта вновь зависает на волоске. Но в то же время Тегеран, связанный конфликтом в Сирии (а Ахмадинежада неоднократно жестко критиковали внутри Исламской Республики за излишнюю вовлеченность в этот конфликт) и, мягко говоря, ограниченный в возможностях из-за тяжелой экономической ситуации, вряд ли сможет держать еще и «иракский фронт».
Косвенным подтверждением этого являются и постоянные призывы иранских официальных лиц, адресованные аль-Малики и другим лидерам иракских шиитов, проявлять сдержанность и стремиться к разрешению возникшего кризиса политическими методами.
Примечательно, что в ходе визита в Ирак в начале апреля нынешнего года руководитель иранской службы безопасности Хейдар Мослехи, встречаясь с Нури аль-Малики и другими высшими руководителями государства, предложил Багдаду полноценное и всестороннее сотрудничество в сфере безопасности. Судя по тому, что данное предложение не встретило особого понимания иракского руководства и было откровенно «спущено на тормозах», можно предположить, что надежды в обеспечении собственной безопасности команда аль-Малики склонна все же связывать с Вашингтоном.
В этой связи весьма примечателен обмен заявлениями, сделанный в ходе нынешнего визита Ахмадинежада в Багдад. «Мы полны решимости использовать все доступные возможности для развития братских отношений. Исламская Республика Иран не видит никаких ограничений для дальнейшего расширения связей с Ираком», - заявил иранский президент и в ответ услышал уклончивое: «Сегодня Ирак проводит политику «открытых дверей», и мы выступаем за расширение сотрудничества и отношений с дружественными странами с общими историческими и культурными традициями».
Подобная сдержанность – весьма тревожный звонок для Тегерана, означающий возникновение реальной и весьма серьезной угрозы. И визит в Багдад Ахмадинежада за две недели до окончания его президентских полномочий – признак серьезной озабоченности иранского руководства ситуацией, возникшей буквально за несколько месяцев. И здесь уже не важны персоналии, деление на «команду Рухани» и «команду Ахмадинежада», «бывших» и «будущих». Речь идет о вызове всей Исламской Республике Иран, а в таких ситуациях иранская элита умеет переступить через политические разногласия.
Масла в костер добавило заявление Мартина Демпси, сделанное им в начале июля. Председатель Объединенного комитета начальников штабов объявил, что США готовы увеличить объемы военной помощи (и количества советников) Ливану и Ираку. Примечательно, что готовность эта мотивируется «повторным появлением "Аль-Каиды"». Багдад, что стало неприятной неожиданностью для Тегерана, воспринял данную инициативу весьма благожелательно – советник премьера по СМИ Али аль-Муссави практически на следующий день заявил, что Ирак «будет приветствовать увеличение объемов военной помощи со стороны США».
Впрочем, любой из двух вариантов – гражданская война или же расширение американского военного присутствия в Ираке будет для Тегерана неприемлем. В любом из этих вариантов он лишается «коридора» в Сирию, что, в свою очередь, придаст второе дыхание антисирийской коалиции, переживающей сегодня тяжелые времена, больше напоминающие агонию.
Стратегическое партнерство, которое с 2008 года возникло между Багдадом и Тегераном – заслуга Ахмадинежада. Поэтому вполне логично, что именно он полетел в Багдад в критический момент для иракского премьера Нури аль-Малики, на поддержку которого Иран затратил в период президентского срока Ахмадинежада значительное количество и политических, и финансовых ресурсов.
Визит Ахмадинежада в Багдад в 2008 году вполне справедливо расценивался многими экспертами как серьезная дипломатическая победа Исламской Республики. В ходе визита иранской стороне удалось убедить Багдад в том, что именно сотрудничество с Тегераном даст ему гарантии безопасности и стабильного развития, что было вполне справедливо с учетом того влияния, которое Иран имел на целый ряд шиитских организаций. Впрочем, далеко не все иракские шииты одобряли сближение с Ираном, а великий аятолла Али Систани даже отказался встречаться с Ахмадинежадом, будучи не в состоянии забыть то, какую поддержку иранский президент оказывал его «конкуренту», Муктаде аль-Садру. Но подобные «мелочи» не слишком смущали иранское руководство, сделавшего ставку на аль-Малики и ради его поддержки откровенно «давившие» на проиранские организации (тех же садровцев), когда аль-Малики требовалась поддержка.
Важность стратегического партнерства с Ираком требовала определенных жертв, и не только финансовых. Финансовые затраты Ирана окупались с лихвой, товарооборот между двумя странами показывал потрясающий рост (по разным оценкам, он составил в прошлом году от 7 до 12 миллиардов долларов). В условиях непрерывной «войны санкций» Ирак стал для Ирана настоящей «отдушиной»: поставляемые в Ирак иранские товары расходились по всему Ближнему Востоку, обеспечивая приток финансов в иранскую экономику, а иракским торговцам – стабильную прибыль от посреднических услуг.
При содействии иракского бизнеса Ирану удавалось в обход санкций даже подключиться к международной финансовой системе, вызывая приступы бешенства у сотрудников финансовой разведки США. Так, в октябре 2010 г. американские эксперты установили, что целью открытия двух частных иранских банков в Ираке было обслуживание международных финансовых транзакций компаний из ИРИ. А один из этих финансовых институтов вообще оказался связан с государственным банком «Мелли», попадавшим под самые жесткие санкции. Кроме того, всевозможные компании Ирака и Турции были теми лазейками в санкционном режиме, через которые Иран приобретал технологии для нужд собственной экономики.
С финансово-экономической стороны партнерство было более чем взаимовыгодным, а вот в политической сфере шло постепенное накопление негатива. Трудно сказать, понимали ли в Тегеране, что аль-Малики настроен далеко не проирански. Скорее всего, прекрасно осознавали данное обстоятельство. Да и никакого секрета в этом не было. Посол США в Ираке Залмай Халилзад (первый мусульманин, сделавший успешную карьеру в дипломатическом ведомстве США), приложивший немало усилий для политической карьеры нынешнего иракского премьера, предельно точно охарактеризовал аль-Малики как человека, «не зависящего от Ирана и позиционирующего себя как арабского националиста». Его сотрудничество с Ираном всегда диктовалось, в первую очередь, политическими интересами части иракской элиты, а уж потом – какими-либо «идейными» соображениями.
Но подобная ситуация Тегеран вполне устраивала, потому как и в отношении США аль-Малики исповедовал принцип «равноудаленности», заявив во время визита в Вашингтон: «Я считаю себя другом США, но я не человек Америки в Ираке». Кроме того, как лидер партии «Дава», он являл собою образ представителя правящей шиитской исламской партии, что вполне вписывалось в концепцию «Исламского пробуждения в шиитском полумесяце», провозглашенную Тегераном. Единственное, что позволяли себе иранские официальные лица, – это сдерживать аль-Малики в его стремлении ответить массовыми репрессиями на любые выступления как против его партии, так и лично против него.
Благодаря собственному политическому таланту и потрясающему инстинкту политического самосохранения аль-Малики добился того, что воспринимался как «свой» и в Тегеране, и в Вашингтоне.
Однако сохранять подобный баланс после начала конфликта в Сирии стало невозможным. К экономической заинтересованности Тегерана в партнерстве с Багдадом добавилось то обстоятельство, что Ирак стал коридором для поставок иранской техники в Сирию, важнейшим каналом, по которому Тегеран осуществляет поддержку Башара Асада и Сирийской Арабской Республики, отражающей агрессию салафитских «джихадистов». Кроме того, с конца прошлого года иракские шииты-добровольцы достаточно активно стали принимать участие в боевых действиях в Сирии на стороне правительственных войск.
Ситуацию осложнила и произошедшая «смычка» бывших членов низвергнутой БААС с суннитскими радикалами в Ираке. А вскоре в разжигание внутрииракского противостояния активно включилась Саудовская Аравия, без которой не обходится ни одно кровопролитие на Большом Ближнем Востоке со времен афганской кампании СССР.
Нужно сказать, что активность саудитов в Ираке имела вполне понятное объяснение. По мнению короля Абдаллы, высказанному еще в 2009 году, Малики является «иранским агентом», его правление «открыло дверь для иранского влияния в Ираке». С учетом саудовской «иранофобии» данное заявление было равносильно зачислению аль-Малики в проскрипционные списки. И хотя прямых доказательств так и не обнаружено, но в экспертных кругах существует убеждение, что саудиты при посредничестве представителей республиканской партии США в августе 2007 г. оплатили долгосрочный контракт с компанией Barbour, Griffith & Rogers на предмет ведения информационной войны против аль-Малики и его партии.
К нынешнему лету сложилась ситуация, когда на Ираке сомкнулись интересы антисирийской и антииранской коалиций (при внешней схожести в их конфигурации все же есть отличия, потому о них есть смысл говорить как о разных союзах). Суннитская оппозиция Ирака, мало того что сомкнулась с баасистами, – так еще и получила вооруженное подкрепление от исламистов, прошедших обкатку боем в Сирии и мечтающих поквитаться с шиитами и на иракской территории. За акциями протеста в регионах проживания арабов-суннитов в полный рост встает «Аль-Каида в Ираке». Собственно, определенная часть иракской «суннитской оппозиции» уже контролируется исламскими экстремистами, а требования этой оппозиции становятся день ото дня все жестче и невыполнимее. Становится понятным и план этой коалиции, в которой змеиным клубком сплелись салафиты, баасисты и откровенные террористы – либо отстранение аль-Малики (а заодно и всех шиитов) от власти, что нереально, либо гражданская война и разрыв Ирака на суннитскую и шиитскую части, находящиеся между собой в состоянии перманентной войны.
Перед лицом столь мощной коалиции аль-Малики всерьез задумался о возможности Ирана оказать ему серьезную поддержку. Разумеется, ни отстранение нынешнего правительства, ни раскол Ирака не могут устроить Тегеран, в любом из этих вариантов: дело оборачивается стратегическим поражением, а исход сирийского конфликта вновь зависает на волоске. Но в то же время Тегеран, связанный конфликтом в Сирии (а Ахмадинежада неоднократно жестко критиковали внутри Исламской Республики за излишнюю вовлеченность в этот конфликт) и, мягко говоря, ограниченный в возможностях из-за тяжелой экономической ситуации, вряд ли сможет держать еще и «иракский фронт».
Косвенным подтверждением этого являются и постоянные призывы иранских официальных лиц, адресованные аль-Малики и другим лидерам иракских шиитов, проявлять сдержанность и стремиться к разрешению возникшего кризиса политическими методами.
Примечательно, что в ходе визита в Ирак в начале апреля нынешнего года руководитель иранской службы безопасности Хейдар Мослехи, встречаясь с Нури аль-Малики и другими высшими руководителями государства, предложил Багдаду полноценное и всестороннее сотрудничество в сфере безопасности. Судя по тому, что данное предложение не встретило особого понимания иракского руководства и было откровенно «спущено на тормозах», можно предположить, что надежды в обеспечении собственной безопасности команда аль-Малики склонна все же связывать с Вашингтоном.
В этой связи весьма примечателен обмен заявлениями, сделанный в ходе нынешнего визита Ахмадинежада в Багдад. «Мы полны решимости использовать все доступные возможности для развития братских отношений. Исламская Республика Иран не видит никаких ограничений для дальнейшего расширения связей с Ираком», - заявил иранский президент и в ответ услышал уклончивое: «Сегодня Ирак проводит политику «открытых дверей», и мы выступаем за расширение сотрудничества и отношений с дружественными странами с общими историческими и культурными традициями».
Подобная сдержанность – весьма тревожный звонок для Тегерана, означающий возникновение реальной и весьма серьезной угрозы. И визит в Багдад Ахмадинежада за две недели до окончания его президентских полномочий – признак серьезной озабоченности иранского руководства ситуацией, возникшей буквально за несколько месяцев. И здесь уже не важны персоналии, деление на «команду Рухани» и «команду Ахмадинежада», «бывших» и «будущих». Речь идет о вызове всей Исламской Республике Иран, а в таких ситуациях иранская элита умеет переступить через политические разногласия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий