Растрата бюджета

 "Комсомольская правда" 

Коррупция это получение незаконной выгоды за неисполнение или исполнение своих служебных обязанностей. Наиболее распространенная форма это просто тупое воровство.

Полная стенограмма интервью:

Черных:

- Как всегда, в студии Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, и я, журналист «Комсомолки» Евгений Черных. Сегодня поговорим о казнокрадстве.

Делягин:

- О чем? Евгений, нас посадят, а газету закроют. Хотите заняться подрывом государственного строя, что ли?

Черных:

- Вообще-то у нас очень богатый русский язык, особенно когда он использует еще и иностранные слова. В последние годы нам «кудрили» мозги: борьба с коррупцией, коррупция, коррупция была главным врагом. А что такое коррупция?

Делягин:

- Коррупция это получение незаконной выгоды за неисполнение или исполнение своих служебных обязанностей. Наиболее распространенная форма это просто тупое воровство. В принципе, если вы ко мне приходите, а я говорю: давайте я выполню перед вами свои служебные обязанности в порядке исключения, а вы за это мне грядку вскопаете, - то воровства здесь формально нет, но коррупция тоже присутствует. Так что это явление достаточно широкое. В современной России я бы придумал другое слово. Потому что когда вы говорите «коррупция», подразумевается, что это нарушение норм. Когда вы смотрите на самодовольные лица российских чинуш, то возникает ощущение, что это мы, нормальные люди, исключение. Мы, 142 миллиона нормальных людей, исключение из нормы, а вот эти люди – это и есть некоторая норма, по крайней мере, для них.

Понимаете, это уже макроэкономические масштабы приняло. Потому что все уже привыкли говорить о России (благодаря либеральным реформам) в терминах латиноамериканских экономик. Когда есть два сектора: есть экспорт сырья и производство товаров на внутренний рынок. Это так называемая двухсекторная экономика. Эти два сектора разделены. Один захлебывается от денег, а с другой стороны, мы видим людей, которые реально получают 5250 рублей в месяц, и с них еще после этого берут 13%. И этот разрыв нарастает. Но когда мы пытаемся на основании этой двухсекторной модели посчитать работу российской экономики, то мы видим, что не получается, что модель неправильная. Потому что она не учитывает никак третий сектор, который сложился за последние годы и который огромен. Он по своим масштабам вполне сопоставим с этими двумя секторами. Это обслуживание бюджетных расходов. Это отдельный вид бизнеса.

Говорить, что все, кто выполняет государственный заказ, воры, я не могу. Вполне вероятно, что где-то, в порядке исключения, есть честный начальник. Более того, нескольких таких людей и даже трех министров я знаю. Но все равно эти люди не определяют погоду. Я верю, что есть честные исполнители бюджетного заказа, которые вдруг получили и выполняют государственный заказ не за откаты. Наверное, такие есть.

Черных:

- Откат – это и есть коррупция?

Делягин:

- Это одна из форм коррупции.

Черных:

- В последние недели всплыла другая вещь – растрата бюджетных средств.

Делягин:

- Растрата – это и есть воровство. Это специфическая форма.

Черных:

- Казнокрадство фактически.

Делягин:

- Это означает, что я якобы выбросил деньги на ветер.

Черных:

- И вот у нас получается в последнее время. Вдруг ГЛОНАСС, 6,5 миллиардов рублей куда-то исчезли.

Делягин:

- Сергей Борисович Иванов – такой чудесный руководитель. Два года он смотрел на воровство и скрывал, терпел. Как он не заболел от этого – каждый день смотреть, как люди воруют. Я думаю, что если бы он два года назад не стерпел, то сумма ущерба государству была бы раз в 10 меньше. Так что давать этому поведению трактовку с точки зрения Уголовного кодекса или с точки зрения медицины я не готов. Но я думаю, что в Китае такой терпеливый Штирлиц сел бы не на 10 лет и радовался бы, если бы просто сел.

Черных:

- Это одно казнокрадство. Второе – это АТЭС так называемый.

Делягин:

- Давайте будем справедливыми. Если на всем саммите АТЭС, с выделением денег на который можно было озолотить все Приморье, а в итоге там даже мост толком не построили, то есть мост построили, а развязку не построили. В результате журналистов по этому мосту возили три раза, для того чтобы из точки А переехать в точку Б.

Черных:

- Но деньги-то освоили.

Делягин:

- Если при этом украли всего-навсего 15 миллиардов рублей, которые выявила Счетная палата, я бы перекрестился и сказал: господи, есть же еще честные люди. За что Дарькина-то убрали в таком случае? Памятник ему нужно поставить из сэкономленного золота.

Черных:

- А ведь 689 миллиардов туда грохнули. Но уже одного бывшего замминистра арестовали. Вроде бы он сам причастен к 93 миллионам рублей, которые куда-то пропали.

Делягин:

- Знаете, непереводимая игра слов. По официальным данным, нецелевым образом, мягко выражаясь, израсходовали 15 миллиардов рублей, а наказали за 93 миллиона рублей. Это качественно выборочное правосудие. Остальные, надо полагать, откупились.

Черных:

- А вот сердюковщина – это ведь тоже казнокрадство, а не чистая коррупция.

Делягин:

- С моей точки зрения, это воровство в чистом виде. Я думаю, что человек зарвался, что называется. Может быть, перестал делиться со старшими товарищами. Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь в уголовных порядках, что там не по понятиям делать. Я понимаю, что со старшими товарищами надо делиться всегда. Может быть, его попросили вот здесь не воруй, а он стал здесь воровать. Знаете, как татарские ханы давали ярлык на княжение, может быть, ему дали ярлык воровать здесь, а он стал воровать еще в каком-то месте. Может быть, он вообще честный человек, я же не знаю. А то у нас скажут, что он честный человек, и попадаем мы с вами под клевету на кристально честных людей. А квартирка из 13 комнат, где его взяли, - ну, нормально, за труды.

Черных:

-  Это не его родная квартирка. Квартирка его пассии.

Делягин:

- Он просто зашел посмотреть, как живут офицеры. Он же решил квартирный вопрос в армии. Вот посмотрел, как решается квартирный вопрос в армии, пришел с официальным визитом, причем в 6 часов утра, как положено, чтобы внезапно было, чтобы никто не мог заранее побелить траву. Наверное, и фонтан был в этой квартире. Есть преступления, а есть государственное устройство.

Черных:

- Почему вдруг всплывает такое казнокрадство?

Делягин:

- Я думаю потому, что система уже просто перестала работать до такой степени, что начала подрывать свои собственные основы. Я вполне допускаю, что господин Сердюков действительно совершил страшный грех. Но я абсолютно убежден, что этот страшный грех не был воровством. Он не туда посмотрел, не с тем перемигнулся. Все разговоры про Зубкова – я думаю, что нет, потому что Зубков-старший человек честный, человек старых правил, и он не стал бы этого делать из личных интересов никогда в жизни. Это исключено, с моей точки зрения, полностью.

Черных:

- Пятно-то на дочь ложится, на семью.

Делягин:

- Какую-то политическую ошибку господин Сердюков допустил. Может быть, он не занес наверх. Может быть, не занес вбок. Может быть, он нарушил какие-то соглашения. Даже поведение во время нападения Грузии на наших миротворцев в 2008 году и агрессию Грузии против граждан России с попыткой геноцида, она сошла господину Сердюкову с рук, хотя там была чудовищная военная катастрофа. Но если бы это была не Грузия, а, условно, какая-нибудь Армения, это был бы день национального траура до сих пор, и нас трясло бы при одном упоминании об этом, как трясет при упоминании о двух чеченских войнах. Но господину Сердюкову всё сходило с рук. Может быть, он, грубо говоря, перебежал в либеральный клан и вместе с либеральным кланом попытался интриговать против уважаемых руководителей. Я не знаю. То, что его наказали не за коррупцию, это 100%.

Теперь возникает чудесный эпизод. Следственный комитет – это вам не ФСБ. Следственный комитет работает, как мы видели на примерах с господином Бастрыкиным и разного рода журналистами, скажем так, не заморачиваясь буржуазными и ложно понятыми нормами приличий. В Следственном комитете много следователей, они добросовестные, и они понимают, что если сейчас сверху придет команда, что Сердюков ни в чем не виноват, никакой коррупции в Минобороны нет, то крайними будут они. Это для Сердюкова и компании вопрос свободы, а для них это вопрос получения звездочек или лишения звездочек. А могут наказать так, что и в тюрьму полетят. То есть для них сейчас расследовать это дело это вопрос не просто престижа, репутации, продвижения по службе, это еще вопрос выживания. А с другой стороны, если господина Сердюкова возьмут, он же начнет давать показания. А его многочисленные сотрудники вряд ли были только женского пола, я думаю, что в Минобороны еще несколько мужчин осталось все-таки. Они же тоже будут давать показания. И вряд ли они будут выгораживать свое начальство, которое их так цинично сдало. Так что ситуация с Сердюковым может стать аналогом ситуации с Распутиным, когда в принципе все всё знали и про интеллектуальный уровень двора, и про моральный уровень двора, и про соотношение личного и общественного, но пример Григория Распутина вызвал всеобщее отвращение. Но вот сердюковщина может оказаться синонимом распутинщины. И если заметать следы, то сложно найти гуманный выход из этой ситуации. Я желаю господину Сердюкову долгих лет жизни, но нужно понимать, что слишком многие сейчас оказались в угрожающей ситуации, скажем так. Но для страны в целом, безусловно, шаг вперед. Потому что даже по недоразумению, даже по ошибке, даже случайно коррупция, о которой знали все, начала получать юридическую оценку. То есть преступника назвали преступником. Да, не за то, что он совершил преступление, а по второстепенным сопутствующим эпизодам. Но есть надежда, что масштабы коррупции у нас немножко снизятся теперь на какое-то короткое время. Хотя что я говорю? У нас же впереди Олимпиада в Сочи.

И ситуация с АТЭС – это же позорище на весь мир. Да, Путин действовал, как 10 лет назад, опять он был в роли государственного деятеля (мы уже от этого отвыкли), он работал, наша дипломатия много чего добилась. Но это оказалось полностью перекрыто тем ужасом и тем кошмаром, в который все это выродилось. Когда журналистов на расстояние, на которое можно доехать за 10 минут, везут 3 часа, потому что не сделали развязку, их по одному и тому же мосту провозят трижды из-за этого. Это люди описывали со всеми красками. Номер стоит 700 долларов в день – воды нет. Президент всей Руси, для которого это вопрос личного имиджа и личной репутации, вынужден извиняться перед собравшимися за то, что мы собрались на стройке.

Вы знаете, товарищ Путин – большой гуманист, потому что не то что какой-нибудь Сталин, но даже какой-нибудь Кеннеди или Жискар д'Эстен или даже академик Сахаров, если бы в их хозяйстве вот такое бы случилось, то можно было бы по пальцам двух рук пересчитать тех, кто остался бы на свободе. А у нас наоборот, у нас один человек реально обвинен.

Черных:

- У нас еще один человек был обвинен. Это зам. главы Росатома Кириенко, который говорит, что у них все прекрасно, нет никакой коррупции, казнокрадства. Бывший зам. гендиректора Росатома господин Евстратов был на днях выпущен, его решили отпустить под залог 5 миллионов.

Делягин:

- Это правильно. За что сажать Евстратова, когда Кириенко на свободе? Это же шутка была, когда Кириенко назначили. Причем до сих пор можно порадоваться, что она так и осталась шуткой. Почему у нас не будет второго дефолта? Потому что у нас будет второй Чернобыль.

Черных:

- Судя по этому господину, отпущенному под залог в 5 миллионов, он отвечал за безопасность этих ядерных…

Делягин:

- У господина Кириенко, не говоря уже о его собственном исключительном владении темой… Это традиция в последние 12 лет – назначать людей, которые ничего не знают о той сфере, которой они руководят. Но Кириенко не в ряду этих людей. У него одним из крупнейших институтов ведал педагог-методист начальных классов школы.

Черных:

- Еще одно дело. Завершили расследование с растратой бюджетных средств в Подмосковье. Те знаменитые 3,5 млрд. рублей.

Делягин:

- Господин Громов с господином Кузнецовым.

Черных:

- Это по одному делу зама Кузнецова. Кузнецов сам в бегах, вроде в международном розыске.

Делягин:

- Я думаю, что никто его не ищет. Потому что если его найдут, он же показания начнет давать. А кому это надо? Понимаете, в коррупционном государстве преступление это не воровать, это быть недовольным чужим воровством. Вот это преступление. За это на вас повесят клевету, разжигание социальной розни к социальной группе «воры», за это на вас повесят все, что угодно, если вы недовольны коррупцией. Вплоть до организации массовых беспорядков и сотрудничества с грузинской разведкой. А вот если вы воруете, делитесь и все будет хорошо, вас отпустят.

Черных:

- Он же разорил область, получается.

Делягин:

- Да, он разорил. Мы помним эту ситуацию, когда Подмосковье в несколько этапов сократило расходы бюджета более чем на треть. Это была катастрофа. Подмосковье выжило просто потому, что оно вокруг Москвы, и люди имеют возможность зарабатывать в Москве. Это была катастрофа. Никто не пострадал, все в порядке, все хорошо.

Обратите внимание еще на одну вещь. У нас если и борются, то борются с коррупционерами. С коррупцией у нас не борется никто. В чем разница? Вот, допустим, что мы никого не выпустили, допустим, мы их посадили. У нас есть пример. В августе 2010 года сел Фонд обязательного медицинского страхования. Но правила регулирования бюджетных фондов после этого не изменились. Как устроено в Америке? Зачем там есть сенатские расследования и расследования конгресса? Не для того, чтобы наказать виновных, а для того, чтобы изменить правила, изменить законы, чтобы это не повторилось. И сенатская комиссия расследовала убийство Кеннеди не для того, чтобы выяснить, кто стрелял, а для того, чтобы выяснить, как сделать так, чтобы наших президентов больше не убивали. А у нас борются с коррупционерами, а правила, порядок, который обеспечивает воровство, не меняют. Более того, у нас сейчас даже разрабатываются меры, которые помешают даже говорить о коррупции. С одной стороны, законы о митингах, о клевете и обо всем остальном. Попробуйте сейчас сказать, что этот зам. Кириенко – вор. Вы сами сядете раньше, чем он сядет. А его еще и оправдают потом.

А с другой стороны, то, что он, допустим, вор, это проблема Следственного комитета и проблема бюджета, проблема Росатома. А проблема общества: как сделать так, чтобы конченный клептоман, назначенный на это место, не мог на этом месте украсть ничего, кроме шариковой ручки со своего собственного рабочего места. А задача так принципиально не ставится. Не потому, что она нерешаемая. В том же самом Китае и в той же самой Америке, в самых разных странах мира, с разными культурами продвинулись к решению этой проблемы очень и очень здорово. А почему она не решается? А потому что борьба с коррупцией используется как политический инструмент. У нас за коррупцию сажают людей тысячами. Вице-мэры, некоторые мэры, даже некоторые вице-губернаторы. Почему? А потому что, если нужно уволить чиновника и заменить его своим чиновником, а этого чиновника еще по недоразумению и выбирают, как его уволить? А вот так, через коррупционное дело.

То есть у нас борьбу с коррупцией превратили в борьбу с коррупционерами. И она ведется за то, чтобы плохого коррупционера заменить на хорошего. Может быть, чужого на своего. Проблема не в том, что коррупция большая. Если у вас большой вес, его можно сбросить. Если у вас большие проблемы, их можно не решить, но хотя бы уменьшить. Проблема коррупции в том, что она воспринимается критически значимой частью государственного аппарата, насколько я могу судить, не как проблема, а как благо, как источник существования, как смысл существования.

Если спросить самого прожженного, самого вороватого, самого циничного китайского чиновника, зачем вы занимаетесь управлением, он скажет: ради блага китайского народа. Не потому, что так положено отвечать, а он так по-честному думает. Ну а по дороге он может немножко подворовывать. То же самое в Америке. То же самое везде, кроме, условно, Сомали. Везде, где есть государство, не умершее, не упавшее, и даже в некоторых упавших государствах типа Грузии – то же самое. А если спросить нашего чиновника по-честному, из них критически значимая часть скажет, что государство это есть инструмент моего личного обогащения и ничего больше. Государство это мой кошелек и мой домик в Париже. Это целый слой. Гениальное название – офшорная аристократия. И они абсолютно убеждены, что по праву воровства им позволено всё. Что раз они поставлены на свое место и воруют, то они хозяева не просто жизни, а этих 140 миллионов крепостных. Все сделано для того, чтобы чиновник чувствовал себя хозяином. А когда вы абсолютно безнаказанны, по сути дела, вы крепостной помещик, вы творите все, что угодно, с кем хотите.

Черных:

- Тот же куратор ГЛОНАСС Иванов и другие заявляли, что обяжут, чтобы каждый водитель по ОСАГО покупал ГЛОНАСС.

Делягин:

- А мы с вами здесь при чем?

Черных:

- У меня машина, меня обяжут. Автобусы должны покупать ГЛОНАСС. Эти деньги разворовали, то есть цены поднимут.

Делягин:

- Деньги разворовали, а вы должны еще за это заплатить. А мы с вами здесь при чем? Государство объявило охоту на граждан Российской Федерации. Это видно на примере того, как действуют камеры в Москве. Это не важно, нарушили вы на самом деле или не нарушили, ваша машина стоит или вы остановились на 5 минут. Вас поймали – всё, вы не можете доказать своих прав. Вы так же виновны в ситуации с российской коррупцией, как кусок мяса, который проворачивают в мясорубке, виновен в своей судьбе. Извините, мы с вами в нынешней системе государства являемся биомассой, подлежащей переработке. И если вы возмущены, 282-я статья, закон о клевете, закон о митингах, вплоть до того, что по произволу с вами могут сотворить все, что угодно.

Когда воруют бюджетные деньги, это деньги не дедушки Ленина, это наши с вами деньги. Во-вторых, в каждой точке воруют дважды. Сначала воруют бюджетные деньги, а потом с нас берут деньги за это еще, навязывая нам услуги. Но если вы попробуете возмутиться, то вы будете американским шпионом, грузинским шпионом, сомалийским шпионом. После этого вы будете клеветником, после этого вы будете разжигать социальную ненависть к социальной группе «воры» и к социальной группе «власть», что применяется в регионах достаточно успешно. После этого выяснится, что вы призываете к свержению государственного строя. Между прочим, юридически это очень даже может быть правдой. Потому что если мы считаем, что коррупция является основой государственного строя, то призыв к борьбе с коррупцией есть тягчайшее государственное преступление, подрыв государственного строя.

Дальше вам подбрасывают наркотики. Знаете, в мою дверь ломились достаточно давно, я могу об этом рассказать, в 93-м году, с воплем: в соседнем подъезде две недели назад убили человека, сейчас мы у вас найдем патроны. Только тогда это было безобидное рвение нетрезвых оперативных работников, а сейчас это целевая функция. Вас могут избить до полусмерти, как журналиста Кашина. И если вы не обладаете связями и знакомствами, то вы же в этом будете виноваты. И никто не будет расследовать. Как журналиста Бекетова и многих других избили в Химках. Вообще независимую прессу при прежнем мэре Химок ликвидировали физически. Кто-то этим всерьез занимался? Выяснилось, что Политковскую вроде бы убили оперативники ФСБ или при их ближайшем участии. Простите, кто-то это всерьез расследовал? По-моему, до сих пор этот цирк продолжается. Это Политковская, когда международная история, истерика и все остальное.

Извините, обвинять граждан Российской Федерации в том, что они до сих пор не реализовали свое право на восстание (причем это в русском переводе «право», а в английском языке это «обязанность» - восставать против безумной диктатуры), это немножко некорректно. То есть мы за это расплатимся очень жестоко. Но мы за это расплатимся в ходе системного кризиса. Говорить людям: вы сами виноваты в том, что с вами происходит, - вы же не восстаете, вы же не убегаете. А что делать, если восстать я не могу физически, я убежать я не хочу, потому что и денег нет, а с другой стороны, с какой стати я должен из своей родины убегать.

Черных:

- Вы статьи называете, ужесточение за митинги, каждый день предлагают повысить штрафы за вождение в нетрезвом виде и т.д. У меня ощущение, что это не для наведения порядка на дорогах, а потому что появилось столько пильщиков бюджета, что его не хватает.

Делягин:

- Дело в том, чтобы закошмарить людей.

Черных:

- Бюджет-то пополнять нужно.

Делягин:

- Во-первых, запугать людей. Вы платите штрафы. А вы думаете, что они идут в бюджет? Вы уверены, что эти штрафы не разворовываются? Но главное не в этом. Главное, чтобы сделать вашу жизнь максимально неудобной. Чтобы вы думали не о том, кто прав и кто виноват, по чьей милости вы стоите в пробках, а вы думали о том, как бы избежать вот этой неприятности, 3 тысяч за пересечение, даже на повороте, полосы для общественного транспорта, которая выделена там, где никакого общественного транспорта нет в принципе. Это сделано для того, чтобы сделать вашу жизнь максимально неудобной, с моей точки зрения, чтобы не дать вам дышать, и чтобы вы думали не о справедливости и о своих законных правах, а чтобы вы думали о том, что еще четверть вздоха сделать, и я на вас молиться буду, свечку поставлю. Это нормальный принцип любой безумной тирании. А безумные тирании кончаются системными кризисами. Это большая реальная проблема.

Черных:

- А я думал, что штрафы увеличивают пополнение казны.

Делягин:

- Штрафы увеличивают пополнение казны, но если кому-то захочется взять взятку, он протянет руку и возьмет. У него для этого коммерсанты в большом количестве. А если кто-то из коммерсантов относится к делу с недостаточным энтузиазмом, так его заменят. Обратите внимание, у нас коммерсанты не жалуются на коррупцию (за редким исключением). Потому что они жаловались, и их за это сажали. Они перестали жаловаться. Что там было с бизнесменом, который пожаловался на коррупцию при подготовке к Олимпиаде в Сочи? По-моему, он еле ноги унес. Это пример достаточно яркий.

Нечего жаловаться на некорректное отношение к евреям, оказавшись под господином Гиммлером. Нужно понимать смысл сегодняшней коррупционной машины. Я отнюдь не утверждаю, что она всеобъемлющая, что она всеобщая, хотя часто возникает именно такое впечатление. Впечатление очень четкое, что наше так называемое государство есть объединение оффшорной аристократии для переработки биомассы, которую по праздникам называют населением, в личные богатства, легализованные в фешенебельных странах или легализованные здесь. И вы знаете, когда официальные лица на разных уровнях говорят: кому не нравится, как мы воруем, может убираться из страны, - в определенной степени это гуманизм. Мы же вам не расстреливаем, мы же вас не в лагеря сажаем, мы позволяем вам убраться, позволяем вам пока унести ноги. Наше государство производит впечатление несовместимого с нашим существованием, с нашей жизнью. У меня ощущение, что оно объявило нам войну на уничтожение. Или какие-то значимые элементы внутри этого государства объявили нам войну на уничтожение.

Черных:

- Эти факты, что вдруг Оборонсервис, снятие Сердюкова, вдруг тот же ГЛОНАСС всплыл сейчас, вдруг тот же АТЭС всплыл. Это случайно? Может быть, действительно начинается борьба с этой коррупцией?

Делягин:

- Масштабы коррупции доросли до таких масштабов, когда она стала политическим фактором, причем ключевым политическим фактором.

Черных:

- Что-то за этим стоит, за этими фактами?

Делягин:

- С одной стороны, за этим стоит клановая борьба, как в случае с Сердюковым, я думаю. Во-вторых, это жажда нового поколения управленцев прорваться наверх. Для этого я должен разоблачить коррупцию, потому что здесь и искать не нужно. В-третьих, я вполне допускаю, что люди начинают понимать, что если они не будут как-то ограничивать коррупцию, то с ними будет, как с Каддафи, причем очень быстро. Прилетит госпожа Клинтон с очередным государственным визитом вместе с двумя самолетами американского спецназа. Американский спецназ передаст каким-нибудь ваххабитам, и будут те развлекаться в прямом эфире CNN. Такая вероятность того, что люди это поняли, наконец-то, она есть, но не очень большая.

Давайте подождем, чем закончатся эти скандалы. Но я могу сказать, что когда какое-то существо агонизирует, оно бьется. Когда агонизирует какое-то большое существо, оно бьется и может раздавить. Когда агонизирует правящий класс, он может раздавить тем более. Я очень хорошо понимаю людей, в которых уже года 4 идет эвакуация семей из России, когда люди просто вывозят семьи. Не потому, что они любят Великобританию или Украину, а просто чтобы спастись. Это достаточно заметное явление. Начиная с господина Белых, который ребенка вывез, и кончая многими другими. Когда разговариваешь с людьми, почему, то значительная часть этих людей говорит: мы понимаем, что все сошли с ума, мы не можем отсюда уехать, мы занимаем высокие должности, мы должны мыть золотой песок для себя и для того парня, но мы понимаем, что начинается агония.

Посмотрите, хороший был снят фильм в советские годы про господина Распутина. Так и называется – «Агония». Он опять становится актуальным, как в 89-90-м годах.

Черных:

- Его долго не хотели выпускать на экраны.

Делягин:

- Слишком много было пересечений с тогдашней реальностью. А сейчас есть смешные Распутины. Достаточно на того же Петрика посмотреть. Он, конечно, будет обижаться. Я не хочу сказать, что он Распутин, но очень близко, по-моему. А есть побольше люди, позначимее. Посмотрим, во что выльется сердюковщина. Я думаю, что Шойгу наведет некоторый порядок в Минобороны, но говорить о том, что у нас кто-то озаботится проблемами обороноспособности Российской Федерации, знаете, это к Дмитрию Олеговичу Рогозину. У нас есть люди, которые обладают хорошим журналистским даром, они умеют рассказывать интересные вещи, такие байки из склепа. Вот это к ним, туда.

Хочу еще раз сказать, у нас есть пример успешной борьбы с коррупцией. Фонд обязательного медицинского страхования, который сел весь. Когда у нас по итогам какого-нибудь уголовного дела, пусть даже развалившегося, пусть даже не завершенного, просто по выявленной коррупционной схеме изменят правила государственного регулирования и механизм принятия решений, тогда можно будет сказать: мы перестали бороться с коррупционерами и начали бороться с коррупцией, наше государство начало становиться нормальным. Пока же этого не происходит, все разговоры о борьбе с коррупцией, а не с коррупционерами, это из серии: модернизация, реиндустриализация, поднимание с колен, великая энергетическая сверхдержава, 3% инфляции и удвоение ВВП.