Сообщения
Панко Анчев
1.
Великий русский философ Иван Ильин сумел точно сформулировать смысл Отечественной войны 1812 года: «Россия победила Наполеона именно совершеннейшей внутренней свободой …» «Совершеннейшей внутренней свободе» Наполеон, Франция, Европа и либеральная буржуазная идеология противопоставили внешнюю, формальную «свободу», «свободу торговли», с помощью которой надеялись навязать России свою волю и свою форму общественного устройства.
Войной 1812 года конфликт между Россией и Европой перешёл в новый этап противостояния двух цивилизаций. Борьба отныне ведется иными средствами и новыми деятелями. Однако цель европейской политики остаётся прежней: ликвидация «совершеннейшей внутренней свободы» и замена её внешней, формальной свободой. Перед Россией возникли новые, еще более серьёзные трудности, ей предстояло пройти через невиданные доселе испытания, вызванные теперь уже идейно-нравственными противоречиями в обществе, заражаемом либеральным духом… Началась новая эпоха в русской и европейской истории. Это та эпоха, которая во второй половине XX века будет называться «холодной войной». В сущности «холодная война» начинается сразу после победы над Наполеоном и продолжается с различной интенсивностью уже 200 лет. Суть идеологической войны — нравственное противостояние России и Европы. Это война между двумя видами свободы, о которых говорил Иван Ильин. «Горячие» военные действия проводятся на географической земли России, а «холодные» — на её духовной территории.
В начале XIX века Россия стоит на распутье: в каком направлении двигаться — идти ли дорогой европейского «модерна» или традиционным русским путем, освященным самодержавием? Здесь пересекаются две дороги: по одной дороге идут все народы, общества, экономики и культуры; другую дорогу русская мысль означила как единственную для русского народа, его экономики и культуры. Либеральные идеологи говорят, что здесь именно делается выбор „традиция или прогресс” и утверждают, что традиция задерживающий фактор в развитии России и славянства.
России не только вовне, но и внутри страны предстояло доказать, что у неё особый путь, и она не обязательно должна принимать европейские лекала. Модерн требует нового устройства общества, нового отношения к всему. Но это означает, что если бы Россия стала копировать западный опыт — она отклонилась бы от выполнения своей миссии, которую Бог ей определил как хранительнице Православия и свавянства. Она должна ставить или на свой эгоизм и идти по течению современной общественно-экономической жизни или остаться верной своему долгу. Выбор идеологический, но и практический, политический и нравственный. Надо выбирать не только свой быт, но и свое бытие. История доказала, что невозможно выбрать только одно или только другое. Необходимо найти „modus vivendi” и сохранить одновременно целостность духа и силу экономики.
В начале XIX века западноевропейские буржуазные революции выбрали Наполеона (в первой половине ХХ века они выберут другого, а кто будет их избранный в ХХІ веке?) на роль проводника нового порядка в мире, с задачей лишения России её Восточной Империи и включения её в „европейскую цивилизацию”. Это означает установку на ликвидацию своеобразия и уникальности России. А что означает Восточная Империя? «Это церковь Вселенская…» „А что означает Церковь Вселенская?” — ставит вопрос Ф.И.Тютчев перед императором Николаем I в записке от 7 сентября 1843 года с изложением своих взглядов на взаимоотношения между «Востоком и Западом». И отвечает: «православный Восток, весь этот огромный мир, возвышенный греческим крестом, един в своем основополагающем начале и тесно связан во всех своих частях, живет своей собственной жизнью, самобытной и неразрушимой. Физически он может быть разделен, нравственно же он всегда будет единым и неделимым» (Все цитаты из книги „Ф. И. Тютчев. Россия и Запад”, составитель Б. Н. Тарасов, М., 2007). Православый Восток, несмотря на то, что он поддается воздействию европейской цивилизации и революции «живёт собственной жизнью, самобытной и неразрушимой». Именно это помогает России противостоять Европе и мешает Наполеону осуществить свои намерения. В триптихе, посвященном Боунапарту, поэт рисует такой портрет:
Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились:
В его главе – орлы парили,
В его груди – змии вились…
Впрочем, это «портрет» не только самого Наполеона, это характеристика эпохи, породившей его и поставившей себе на службу.
Нашествие Наполеона на Россию есть звено в цепи, выкованной Французской революцией 1789 года. Эта революция, по мнению Тютчева, «стала разложением Запада. Она развалила самостоятельность Запада». Следствием революции стали радикальные изменения в общественном устройстве, были ликвидированы духовные и политические основы, на которых до того стояла Европа. Изменилась система ценностей, а значит, изменился смысл и содержание политической власти. А затем было потеряно и своеобразие наций и держав. «Революция уничтожила на Западе внутреннюю, местную Власть и соответственно подчинила ее Власти чужеземной, внешней. Ибо никакое общество не могло бы жить без Власти. Вот почему всякое общество, которое не может извлечь ее изнутри самого себя, обречено по инстинкту самосохранения заимствовать ее извне. Наполеон ознаменовал последнюю безнадежную попытку Запада создать себе местную Власть, она закономерно потерпела неудачу. Ибо невозможно было бы извлечь Власть из Революционного Принципа».
Революция установила трафареты не только во власти, но и в культуре, духовности и быту народов. Революционеры стёрли грани, уничтожили всякую оригинальность — то есть они сами нарушили принципы, заложенные в их программах. Против подобной унификации, против разложения нравов выступает Тютчев; он соглашается в данном случае со славянофилами: «Россия — это мир, только начинающий осознавать основополагающее начало собственного бытия». И эти начала — прочная почва для Восточной империи и Восточной Церкви. Поэт и философ Тютчев уверен, что Россия — «это законная и прямая преемница верховной власти Цезарей. Это полная и всецелая верховная власть, которая, в отличие от власти западных государств, не принадлежит какому бы то ни было внешнему авторитету, и не исходит от него, а несет в себе самой свой собственный принцип власти, но упорядочиваемой, сдерживаемой и освящаемой Християнством». Запад, который воплощает в себе принцип устройства Римской Церкви, постоянно воюет против России, потому что видит в ней угрозу для своего существования. Чем более одна власть „есть из мира сего”, тем более она „во зле лежит” и служит только практическим целям и материальному благополучию. А стремление к материальному благополучию мешает нравственному возвышению людей, в обществе не культивируются сострадание и любовь к ближнему. Идет борьба за существование, и в этой борьбе побеждает не тот, кто добрее, а тот, кто более ловок и изворотлив. Церковь и вера уходят на второй план. А Россия мешает лежащим во зле амбициям и целям.
Эта идея Тютчева близка славянофильской, но у славянофилов она более абстракто-философская. Тютчев конкретен, он реалист. Он ставит идею в контекст истории и политики, соотносит ее с решениями актуальных политических проблем – особенно к решением „восточного вопроса”.
2.
«Восточный вопрос» волновал в России не только политиков и государственников, но и широкую общественность. И каждый придавал ему свое значение и смысл, из за которых считает, что надо его решать скорее и окончательно. Точка зрения Тютчева совмещает разные понимания, анализируя их и оценивая в их сложности и неделимой целостности. Для Ф. И. Тютчева «восточный вопрос» политический и означает прежде всего восстановление русского влияния на Балканах, где живут православные народы, которых надо освобождать от османского ига. У Европы притязания на эти територии восходят еще к началу ХІІІ века, когда начались ее попытки установить там свою Латинскую империю. Напоминаю еще, что в 1444 году, когда османы захватили Балканы, Европа делала попытку освободить Болгарию и посадить на болгарский престол польского короля Владислава III Ягелло. Хоя этот поход широко пропагандировался, он не встретил отзвука у болгар (более того, болгары выступали против т.н. освободителей) и польский монарх погиб бесславно на подступах к Варне. Ф. И. Тютчев характеризует желание Европы играть здесь свою роль как попытку «превратить находящиеся там страны в подчиненный придаток Европы».
Противостояние между Европой и Россией объясняется, помимо прочего, и разным отношением заинтересованных сторон к народам, составлявшим сначала Византийскую, а затем Османскую империи. Это исторический вопрос, в котором проявляются знаки Божьего Промысла. Когда мы смотрим на историю с точки зрения „восточного вопроса”, мы можем понять, почему православные народы за целые пять веков не изменили свою веру и сохранили свои национальные культуры и традиции. «Какая могучая душа тысячу лет оживляла и поддерживала хрупкое тело Восточной Империи. Этим принципом, этой душой было Христианство, християнское начало, каким его выразила Восточная Церковь, соединившиеся или, лучше сказать, отождествившееся не только национальным началом государства, но и сокровенной жизнью общества». Память о Восточной империи живет в сознании народов на протяжении всего средневековья и во времена Возрождения. Естественным образом формировалось убеждение, что освободителем балканских народов может быть единственно «дед Иван», то есть русский царь.
Если понимать «восточный вопрос» таким образом, то можно считать, что он решен в ходе русско-турецкой войны 1877-78 гг. и разрушением Османской империи. Однако для Тютчева, умершего за четыре года до начала этой войны, в отношении Европы к «восточному вопросу» очень много корысти и эгоизма, питаемых желанием ослабить русское влияние на Балканах. Европа знает что означает для России и восточных славян „восточный вопрос” и делает все возможное для поворота хода исторических событий на континенте. Вторжение Наполеона в Россию было как раз одной из попыток изменить ход этих событий.
Восточная Империя и Революция – два философских концепта, с помощью которых Ф. И. Тютчев идентифицирует Россию, ее роль и место в истории и в современном мире.
Революция является радикальной сменой общественно-экономической и политической системы. И она неизбежна на определенном этапе истории каждого национального общества. Ф.И.Тютчев говорит только о буржуазной революции, котороя меняет не только систему, но и исконные ценности религиозного сознания, которое определяло развитие человека в Европе вплоть до Ренессанса. Потом оно становится антирелигиозным, атеистическим, и революция наделяет человека функциями, которые ранее ему не были присущи. Революция подменяет Бога смертным человеком, она ставит сложные и непонятные проблемы, которые человек в своем стремлении выжить должен срочно научиться решать. Новая власть предлагает новую мораль и новый тип общества, в котором «дух смирения и самоотвержения, составляющий основу христианства, она (революция) стремится заменить духом гордости и превозношения, свободное добровольное милосердие — принудительной благотворительностью, а взамен проповедуемого и принимаемого во имя Бога братства пытается установить братство, навязанное страхом перед господином народом». Главным революционным чувством, которым проникнуто и ежедневное мышление, и ежедневный быт, является «гордыня ума». Это есть полное освобождение личности от ограничений, которые ей поставило Христово учение. Такая «свобода» есть крайняя точка, до которой доходит человек в отрицании Бога и самовозвеличивании.
Революция отрицает Божьи заповеди, в том числе и Христову заповедь «возлюби ближнего, как самого себя». Она освобождает огромную духовную и социальную энергию, а это, по мнению Тютчева, не несет ничего доброго и созидательного, наоборот, приносит разрушения и беды. «Революция – болезнь, пожирающая Запад, а не душа, сообщающая ему движение и развитие. Революция нигде не может надеяться на правление. И даже если она захватит Власть хотя бы на краткий миг, то породит лишь гражданскую войну. То есть она подточит и разложит общество, но не сможет ни овладеть им как таковым, ни управлять им от своего имени. Вот постигнутый результат, и он огромен. Ибо он свидетельствует не только о немощи Революции, но и о бессилии Запада».
«Гордыня ума» открывает простор человеческим инициативам и способности человека производить материальные блага для себя, но не может решить проблему смысла человеческого существования. Она углубляет эту проблему и выводит человека на бездорожье, шествуя по которому он пытается найти исход и спасение. Мы не должны искать спасение в собственном «Я», потому что не человек творец всего «видимого и невидимого». Однако человек, охваченный этой „гордыней ума”, словно пытается опровергнуть Тютчева и его наблюдения, сделанные в 1849 г. после революций во Франции, Германии, Галиции и Австрии. Рынок — вот идол Революции, ему кланяются и сегодняшние либеральные экономисты. Тютчев думал, что такие изменения недолговечны, но они вопреки его ожиданиям, оказались живучи.
3.
И тут я включаюсь в дискуссию, которую ведут С. Г. Бочаров и Б. Н. Тарасов (см. Сергей Бочаров «Тютчевская историософия: Россия, Европа и Революция», журнал «Новый мир», №5/2004 г. и Б.Н.Тарасов «Бог, человек и история, Россия, Европа и революция» в кн. «Тайна человека» и тайна истории», СПб, 2012 г). Эти авторы спорят о том, действительно ли Тютчев не видел положительные моменты в Революции, в частности не принял во внимание те последствия, которые она имела для развития человечества, не ощутил ту силу и устойчивость России, которые в ней сохранились, несмотря на революционные перемены. По мнению Сергея Бочарова, прогнозы Тютчева не сбылись, просто потому, что они несбыточны в принципе, поскольку противоречат общим тенденциям в развитии человечества. Бочаров приводит аргументы из нашей нынешней повседневной жизни. Действительно, Тютчев был убежден, что Россия не сможет заразиться Революцией, потому что революция органически чужда христианскому духу, чужда самой сущности России и славянства. Однако России всё же пришлось пройти определенный отрезок своего исторического пути, на ходу обучаясь жить по нормам, предложенным Революцией. Внешне казалось, что Россия стала откровенно атеистической страной. Вместе с тем открывшиеся возможности восстанавить Восточную Империю не были использованы, и Россия потерпела ряд поражений в войнах, имевших задачей такое восстановление. Выходит, что пророчества не сбылись и никогда не сбудутся, посколько времена уже другие и мир развивается по иному сценарию, и либеральный „конец истории” – уже факт.
Либеральные идеологи считают православие «консервативной идеологией», не учитываюшей исторические реальности. Православие для них – в лучшем случае «романтическое мечтание», если не превратилось в религиозный фундаментализм. Либерал-материалист всегда порверяет истину практикой. А „практика” доказывает, что революция двинула человечество вперед, народы добились невиданных научно-технических успехов — в том числе и таких, которые позволяют человеку менять саму природу. Более того — менять самого человека Революционные преобразования облегчили жизнь человека. Вопрос, однако, в том, действительно ли материальное благополучие человека увеличивает силу его личности, вообще даёт ли обеспеченность сама по себе возможности для развития личности. Иными словами, является ли революция демиургом истории, и являются ли её преобразования окончательными, необратимыми?
Если ответить положительно на эти вопросы, тогда действительно можно сказать, что прогнозы Тютчева не сбылись и они вообще несбыточны.
Однако историческое время не измеряется человеческой жизнью, не измеряется оно и продолжительностью тех или иных общественно-экономических формаций.
Православный христианин Ф.И.Тютчев рассматривает историю как беспрерывные деяния Божьего Промысла, а события подтверждают влияние Промысла на ход развития народов и чоловечества. В событиях жизни человек участвует, но протекают эти события не по его воле. Иногда человек противится Божьей воле и его Промыслу, причем при этом порой добивается результата, такие случаи приведены и в Священном Писании. Однако там же описаны и последствия непослушания.
То есть я хочу сказать, что Божий Промысел в истории осуществляется, несмотря на отдельные «сбои».
4.
Главной и постоянной темой в творчестве Ф.И Тютчева — в поэзии, публицистике, в письмах — была Россия как законная наследница Византийской империи, как центр, вокруг которого возродится Восточная Православная Империя. Именно момент возрождения Восточной Империи Тютчев считал «концом истории», поскольку этим фактом ознаменовывалась бы окончательная реализация Божьего Промысла.
В основе тютчевской теории Восточной Православной Империи лежит представление о стремлении христиан к полноте и целостности бытия, постижению Бога через веру и дела. Христианская Европа должна быть единой, «чтоб существовал там целый Мир, Единый в своём Начале, прочно взаимосвязанный в своих частях, живущий своей собственной, самобытной жизнью». Мир не может долго существовать поделенным на части, которые борются друг с другом. Потому что Церковь одна, хотя она тоже разделена из-за искажения учения Христа в одной из её частей. Целое нерасчленимо в «Верховной Власти Цезарей». «Это полная и всецелая верховная власть, которая в отличие от власти западных государств не принадлежит какому бы то ни было внешнему авторитету и не исходит от него, а несет в себе самой свой собственный принцип власти, но упорядочиваемой, сдерживаемой и освящаемой Христианством».
Империя будущая является наследницей Империи минувшей, освященной Вселенской Церковью. А там, «где существует православная Церковь, там в самых разных областях жизни обнаруживается и присутствие России».
Проблема Империи является не только политической, она, прежде всего, нравственно-христианская. Империя есть нечто большее, чем просто большая держава с верховной властью, делегированной помазаннику Самодержцу. Империя не только огромная территория, проливы, военные базы, рынки и т.п. Таковыми были империи в прошлом, таковыми являются великие державы сегодня. Но они не аналог Империи, за которую ратовал Ф.И. Тютчев. Правда, ни Тютчев, ни славянофилы не конкретизируют устройство империи, ими лелеемой, неясной осталась её общественно-экономическая система. В их понимании Империя устроена на основах религиозного сознания, на верности Православной Церкви и самодержавию. Структура общества и экономические механизмы вторичны, и являются продуктом Империи, а не наоборот.
Идеал общественно-государственного устройства, проповедуемый Ф. И. Тютчевым, немыслим вне православного христианства и Церкви, хотя и является политическим проектом. Вот почему для империи опасна секуляризация, атеизм и революция, чуждые и враждебные православию. Идеи Европы о республиканском устройстве, о всеобщем избирательном праве, парламентаризме и фальшивом равноправии разъедают политическую систему России, наносят ущерб религиозному сознанию и нравственным устоям русского общества. Эти идеи ослабляют государство и раскалывают нацию.
Безбожная власть не в состоянии противостоять процессам, разъедающим Империю. В письме А.Д. Блудову от 28. 11. 1857 г. Ф. И. Тютчев формулирует причины начавшегося в русском общественном сознании кризиса: «Великие кризисы, великие кары наступают обычно не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует и управляет во всеоружии силы и бесстыдства. Нет, взрыв рождается по большей части при первой робкой попытке возврата к добру, при первом искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению».
5.
Отечественная война 1812 года была великим испытанием для России, неоспоримым доказательством способности её народов и её общества противостоять непрекращающимся попыткам разрушить империю. Война обострила в обществе чувство противостояния по линии «Европа – Россия», стимулировала ревизию реформ Петра І и всего его политического и культурного наследия, по-новому поставила вопрос о миссии России.
Эта война, как, впрочем, и война 1941-45 гг., показали, что Европа чередует «горячие» войны с «холодными», проводит атаки то свинцовые, огневые, то идеологические. Когда европейское оружие бессильно перед русским (чаще всего так и было), когда западный солдат уступает в поединках солдату русскому, в действие приводятся механизмы холодной войны. В холодной войне ведется работа по нравственному разложению населения, подвергаются критике политическое устройство, система культурных и нравственных принципов. Однако мне кажется, что Россия не в полной мере оценивает подрывные действия против себя. Неужто не хватает сил и средств для того, чтобы противостоять напору извне? Ф. И. Тютчев уловил изменение настроений в русском обществе после 1812 года, увидел новые опасности и в письме к А.И. Георгиевскому от 2/14 января 1865 г. говорил о них следующим образом: «Не подлежит сомнению, что противная сторона для достижения своей заветной цели, т. е. разрыва между царем и Россией, употребит всевозможные усилия — что она не преминет при каждом случае воспользоваться каждым увлечением, каждым недоразумением, каждой слабостью данной личности. Русское самодержавие как принцип принадлежит, бесспорно, нам, только в нашей почве оно может корениться, вне русской почвы оно просто немыслимо… Но за принципом есть ещё и личность. Вот чего ни на минуту мы не должны терять из виду».
Тютчев в своей политической и дипломатической деятельности уделяет большое внимание «холодной войне» против России, противодействует ей в своих произведениях. Однако его усилия не получают должной оценки ни со стороны властей, ни со стороны общества. Либеральные идеи воздействуют на людей быстро, потому что они сформулированы просто, примитивно, содержат соблазны, против которых трудно устоять. История испытывает народы в несчастьях и трагедиях, чтобы проверить их готовность к осуществлению Божьего замысла. Таким испытанием для России была война против Наполеона в 1812 году. Эта война подтвердила силу и величие России.
С тех пор, однако, испытания россиян на стойкость не прекращаются.
Великий русский философ Иван Ильин сумел точно сформулировать смысл Отечественной войны 1812 года: «Россия победила Наполеона именно совершеннейшей внутренней свободой …» «Совершеннейшей внутренней свободе» Наполеон, Франция, Европа и либеральная буржуазная идеология противопоставили внешнюю, формальную «свободу», «свободу торговли», с помощью которой надеялись навязать России свою волю и свою форму общественного устройства.
Войной 1812 года конфликт между Россией и Европой перешёл в новый этап противостояния двух цивилизаций. Борьба отныне ведется иными средствами и новыми деятелями. Однако цель европейской политики остаётся прежней: ликвидация «совершеннейшей внутренней свободы» и замена её внешней, формальной свободой. Перед Россией возникли новые, еще более серьёзные трудности, ей предстояло пройти через невиданные доселе испытания, вызванные теперь уже идейно-нравственными противоречиями в обществе, заражаемом либеральным духом… Началась новая эпоха в русской и европейской истории. Это та эпоха, которая во второй половине XX века будет называться «холодной войной». В сущности «холодная война» начинается сразу после победы над Наполеоном и продолжается с различной интенсивностью уже 200 лет. Суть идеологической войны — нравственное противостояние России и Европы. Это война между двумя видами свободы, о которых говорил Иван Ильин. «Горячие» военные действия проводятся на географической земли России, а «холодные» — на её духовной территории.
В начале XIX века Россия стоит на распутье: в каком направлении двигаться — идти ли дорогой европейского «модерна» или традиционным русским путем, освященным самодержавием? Здесь пересекаются две дороги: по одной дороге идут все народы, общества, экономики и культуры; другую дорогу русская мысль означила как единственную для русского народа, его экономики и культуры. Либеральные идеологи говорят, что здесь именно делается выбор „традиция или прогресс” и утверждают, что традиция задерживающий фактор в развитии России и славянства.
России не только вовне, но и внутри страны предстояло доказать, что у неё особый путь, и она не обязательно должна принимать европейские лекала. Модерн требует нового устройства общества, нового отношения к всему. Но это означает, что если бы Россия стала копировать западный опыт — она отклонилась бы от выполнения своей миссии, которую Бог ей определил как хранительнице Православия и свавянства. Она должна ставить или на свой эгоизм и идти по течению современной общественно-экономической жизни или остаться верной своему долгу. Выбор идеологический, но и практический, политический и нравственный. Надо выбирать не только свой быт, но и свое бытие. История доказала, что невозможно выбрать только одно или только другое. Необходимо найти „modus vivendi” и сохранить одновременно целостность духа и силу экономики.
В начале XIX века западноевропейские буржуазные революции выбрали Наполеона (в первой половине ХХ века они выберут другого, а кто будет их избранный в ХХІ веке?) на роль проводника нового порядка в мире, с задачей лишения России её Восточной Империи и включения её в „европейскую цивилизацию”. Это означает установку на ликвидацию своеобразия и уникальности России. А что означает Восточная Империя? «Это церковь Вселенская…» „А что означает Церковь Вселенская?” — ставит вопрос Ф.И.Тютчев перед императором Николаем I в записке от 7 сентября 1843 года с изложением своих взглядов на взаимоотношения между «Востоком и Западом». И отвечает: «православный Восток, весь этот огромный мир, возвышенный греческим крестом, един в своем основополагающем начале и тесно связан во всех своих частях, живет своей собственной жизнью, самобытной и неразрушимой. Физически он может быть разделен, нравственно же он всегда будет единым и неделимым» (Все цитаты из книги „Ф. И. Тютчев. Россия и Запад”, составитель Б. Н. Тарасов, М., 2007). Православый Восток, несмотря на то, что он поддается воздействию европейской цивилизации и революции «живёт собственной жизнью, самобытной и неразрушимой». Именно это помогает России противостоять Европе и мешает Наполеону осуществить свои намерения. В триптихе, посвященном Боунапарту, поэт рисует такой портрет:
Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились:
В его главе – орлы парили,
В его груди – змии вились…
Впрочем, это «портрет» не только самого Наполеона, это характеристика эпохи, породившей его и поставившей себе на службу.
Нашествие Наполеона на Россию есть звено в цепи, выкованной Французской революцией 1789 года. Эта революция, по мнению Тютчева, «стала разложением Запада. Она развалила самостоятельность Запада». Следствием революции стали радикальные изменения в общественном устройстве, были ликвидированы духовные и политические основы, на которых до того стояла Европа. Изменилась система ценностей, а значит, изменился смысл и содержание политической власти. А затем было потеряно и своеобразие наций и держав. «Революция уничтожила на Западе внутреннюю, местную Власть и соответственно подчинила ее Власти чужеземной, внешней. Ибо никакое общество не могло бы жить без Власти. Вот почему всякое общество, которое не может извлечь ее изнутри самого себя, обречено по инстинкту самосохранения заимствовать ее извне. Наполеон ознаменовал последнюю безнадежную попытку Запада создать себе местную Власть, она закономерно потерпела неудачу. Ибо невозможно было бы извлечь Власть из Революционного Принципа».
Революция установила трафареты не только во власти, но и в культуре, духовности и быту народов. Революционеры стёрли грани, уничтожили всякую оригинальность — то есть они сами нарушили принципы, заложенные в их программах. Против подобной унификации, против разложения нравов выступает Тютчев; он соглашается в данном случае со славянофилами: «Россия — это мир, только начинающий осознавать основополагающее начало собственного бытия». И эти начала — прочная почва для Восточной империи и Восточной Церкви. Поэт и философ Тютчев уверен, что Россия — «это законная и прямая преемница верховной власти Цезарей. Это полная и всецелая верховная власть, которая, в отличие от власти западных государств, не принадлежит какому бы то ни было внешнему авторитету, и не исходит от него, а несет в себе самой свой собственный принцип власти, но упорядочиваемой, сдерживаемой и освящаемой Християнством». Запад, который воплощает в себе принцип устройства Римской Церкви, постоянно воюет против России, потому что видит в ней угрозу для своего существования. Чем более одна власть „есть из мира сего”, тем более она „во зле лежит” и служит только практическим целям и материальному благополучию. А стремление к материальному благополучию мешает нравственному возвышению людей, в обществе не культивируются сострадание и любовь к ближнему. Идет борьба за существование, и в этой борьбе побеждает не тот, кто добрее, а тот, кто более ловок и изворотлив. Церковь и вера уходят на второй план. А Россия мешает лежащим во зле амбициям и целям.
Эта идея Тютчева близка славянофильской, но у славянофилов она более абстракто-философская. Тютчев конкретен, он реалист. Он ставит идею в контекст истории и политики, соотносит ее с решениями актуальных политических проблем – особенно к решением „восточного вопроса”.
2.
«Восточный вопрос» волновал в России не только политиков и государственников, но и широкую общественность. И каждый придавал ему свое значение и смысл, из за которых считает, что надо его решать скорее и окончательно. Точка зрения Тютчева совмещает разные понимания, анализируя их и оценивая в их сложности и неделимой целостности. Для Ф. И. Тютчева «восточный вопрос» политический и означает прежде всего восстановление русского влияния на Балканах, где живут православные народы, которых надо освобождать от османского ига. У Европы притязания на эти територии восходят еще к началу ХІІІ века, когда начались ее попытки установить там свою Латинскую империю. Напоминаю еще, что в 1444 году, когда османы захватили Балканы, Европа делала попытку освободить Болгарию и посадить на болгарский престол польского короля Владислава III Ягелло. Хоя этот поход широко пропагандировался, он не встретил отзвука у болгар (более того, болгары выступали против т.н. освободителей) и польский монарх погиб бесславно на подступах к Варне. Ф. И. Тютчев характеризует желание Европы играть здесь свою роль как попытку «превратить находящиеся там страны в подчиненный придаток Европы».
Противостояние между Европой и Россией объясняется, помимо прочего, и разным отношением заинтересованных сторон к народам, составлявшим сначала Византийскую, а затем Османскую империи. Это исторический вопрос, в котором проявляются знаки Божьего Промысла. Когда мы смотрим на историю с точки зрения „восточного вопроса”, мы можем понять, почему православные народы за целые пять веков не изменили свою веру и сохранили свои национальные культуры и традиции. «Какая могучая душа тысячу лет оживляла и поддерживала хрупкое тело Восточной Империи. Этим принципом, этой душой было Христианство, християнское начало, каким его выразила Восточная Церковь, соединившиеся или, лучше сказать, отождествившееся не только национальным началом государства, но и сокровенной жизнью общества». Память о Восточной империи живет в сознании народов на протяжении всего средневековья и во времена Возрождения. Естественным образом формировалось убеждение, что освободителем балканских народов может быть единственно «дед Иван», то есть русский царь.
Если понимать «восточный вопрос» таким образом, то можно считать, что он решен в ходе русско-турецкой войны 1877-78 гг. и разрушением Османской империи. Однако для Тютчева, умершего за четыре года до начала этой войны, в отношении Европы к «восточному вопросу» очень много корысти и эгоизма, питаемых желанием ослабить русское влияние на Балканах. Европа знает что означает для России и восточных славян „восточный вопрос” и делает все возможное для поворота хода исторических событий на континенте. Вторжение Наполеона в Россию было как раз одной из попыток изменить ход этих событий.
Восточная Империя и Революция – два философских концепта, с помощью которых Ф. И. Тютчев идентифицирует Россию, ее роль и место в истории и в современном мире.
Революция является радикальной сменой общественно-экономической и политической системы. И она неизбежна на определенном этапе истории каждого национального общества. Ф.И.Тютчев говорит только о буржуазной революции, котороя меняет не только систему, но и исконные ценности религиозного сознания, которое определяло развитие человека в Европе вплоть до Ренессанса. Потом оно становится антирелигиозным, атеистическим, и революция наделяет человека функциями, которые ранее ему не были присущи. Революция подменяет Бога смертным человеком, она ставит сложные и непонятные проблемы, которые человек в своем стремлении выжить должен срочно научиться решать. Новая власть предлагает новую мораль и новый тип общества, в котором «дух смирения и самоотвержения, составляющий основу христианства, она (революция) стремится заменить духом гордости и превозношения, свободное добровольное милосердие — принудительной благотворительностью, а взамен проповедуемого и принимаемого во имя Бога братства пытается установить братство, навязанное страхом перед господином народом». Главным революционным чувством, которым проникнуто и ежедневное мышление, и ежедневный быт, является «гордыня ума». Это есть полное освобождение личности от ограничений, которые ей поставило Христово учение. Такая «свобода» есть крайняя точка, до которой доходит человек в отрицании Бога и самовозвеличивании.
Революция отрицает Божьи заповеди, в том числе и Христову заповедь «возлюби ближнего, как самого себя». Она освобождает огромную духовную и социальную энергию, а это, по мнению Тютчева, не несет ничего доброго и созидательного, наоборот, приносит разрушения и беды. «Революция – болезнь, пожирающая Запад, а не душа, сообщающая ему движение и развитие. Революция нигде не может надеяться на правление. И даже если она захватит Власть хотя бы на краткий миг, то породит лишь гражданскую войну. То есть она подточит и разложит общество, но не сможет ни овладеть им как таковым, ни управлять им от своего имени. Вот постигнутый результат, и он огромен. Ибо он свидетельствует не только о немощи Революции, но и о бессилии Запада».
«Гордыня ума» открывает простор человеческим инициативам и способности человека производить материальные блага для себя, но не может решить проблему смысла человеческого существования. Она углубляет эту проблему и выводит человека на бездорожье, шествуя по которому он пытается найти исход и спасение. Мы не должны искать спасение в собственном «Я», потому что не человек творец всего «видимого и невидимого». Однако человек, охваченный этой „гордыней ума”, словно пытается опровергнуть Тютчева и его наблюдения, сделанные в 1849 г. после революций во Франции, Германии, Галиции и Австрии. Рынок — вот идол Революции, ему кланяются и сегодняшние либеральные экономисты. Тютчев думал, что такие изменения недолговечны, но они вопреки его ожиданиям, оказались живучи.
3.
И тут я включаюсь в дискуссию, которую ведут С. Г. Бочаров и Б. Н. Тарасов (см. Сергей Бочаров «Тютчевская историософия: Россия, Европа и Революция», журнал «Новый мир», №5/2004 г. и Б.Н.Тарасов «Бог, человек и история, Россия, Европа и революция» в кн. «Тайна человека» и тайна истории», СПб, 2012 г). Эти авторы спорят о том, действительно ли Тютчев не видел положительные моменты в Революции, в частности не принял во внимание те последствия, которые она имела для развития человечества, не ощутил ту силу и устойчивость России, которые в ней сохранились, несмотря на революционные перемены. По мнению Сергея Бочарова, прогнозы Тютчева не сбылись, просто потому, что они несбыточны в принципе, поскольку противоречат общим тенденциям в развитии человечества. Бочаров приводит аргументы из нашей нынешней повседневной жизни. Действительно, Тютчев был убежден, что Россия не сможет заразиться Революцией, потому что революция органически чужда христианскому духу, чужда самой сущности России и славянства. Однако России всё же пришлось пройти определенный отрезок своего исторического пути, на ходу обучаясь жить по нормам, предложенным Революцией. Внешне казалось, что Россия стала откровенно атеистической страной. Вместе с тем открывшиеся возможности восстанавить Восточную Империю не были использованы, и Россия потерпела ряд поражений в войнах, имевших задачей такое восстановление. Выходит, что пророчества не сбылись и никогда не сбудутся, посколько времена уже другие и мир развивается по иному сценарию, и либеральный „конец истории” – уже факт.
Либеральные идеологи считают православие «консервативной идеологией», не учитываюшей исторические реальности. Православие для них – в лучшем случае «романтическое мечтание», если не превратилось в религиозный фундаментализм. Либерал-материалист всегда порверяет истину практикой. А „практика” доказывает, что революция двинула человечество вперед, народы добились невиданных научно-технических успехов — в том числе и таких, которые позволяют человеку менять саму природу. Более того — менять самого человека Революционные преобразования облегчили жизнь человека. Вопрос, однако, в том, действительно ли материальное благополучие человека увеличивает силу его личности, вообще даёт ли обеспеченность сама по себе возможности для развития личности. Иными словами, является ли революция демиургом истории, и являются ли её преобразования окончательными, необратимыми?
Если ответить положительно на эти вопросы, тогда действительно можно сказать, что прогнозы Тютчева не сбылись и они вообще несбыточны.
Однако историческое время не измеряется человеческой жизнью, не измеряется оно и продолжительностью тех или иных общественно-экономических формаций.
Православный христианин Ф.И.Тютчев рассматривает историю как беспрерывные деяния Божьего Промысла, а события подтверждают влияние Промысла на ход развития народов и чоловечества. В событиях жизни человек участвует, но протекают эти события не по его воле. Иногда человек противится Божьей воле и его Промыслу, причем при этом порой добивается результата, такие случаи приведены и в Священном Писании. Однако там же описаны и последствия непослушания.
То есть я хочу сказать, что Божий Промысел в истории осуществляется, несмотря на отдельные «сбои».
4.
Главной и постоянной темой в творчестве Ф.И Тютчева — в поэзии, публицистике, в письмах — была Россия как законная наследница Византийской империи, как центр, вокруг которого возродится Восточная Православная Империя. Именно момент возрождения Восточной Империи Тютчев считал «концом истории», поскольку этим фактом ознаменовывалась бы окончательная реализация Божьего Промысла.
В основе тютчевской теории Восточной Православной Империи лежит представление о стремлении христиан к полноте и целостности бытия, постижению Бога через веру и дела. Христианская Европа должна быть единой, «чтоб существовал там целый Мир, Единый в своём Начале, прочно взаимосвязанный в своих частях, живущий своей собственной, самобытной жизнью». Мир не может долго существовать поделенным на части, которые борются друг с другом. Потому что Церковь одна, хотя она тоже разделена из-за искажения учения Христа в одной из её частей. Целое нерасчленимо в «Верховной Власти Цезарей». «Это полная и всецелая верховная власть, которая в отличие от власти западных государств не принадлежит какому бы то ни было внешнему авторитету и не исходит от него, а несет в себе самой свой собственный принцип власти, но упорядочиваемой, сдерживаемой и освящаемой Христианством».
Империя будущая является наследницей Империи минувшей, освященной Вселенской Церковью. А там, «где существует православная Церковь, там в самых разных областях жизни обнаруживается и присутствие России».
Проблема Империи является не только политической, она, прежде всего, нравственно-христианская. Империя есть нечто большее, чем просто большая держава с верховной властью, делегированной помазаннику Самодержцу. Империя не только огромная территория, проливы, военные базы, рынки и т.п. Таковыми были империи в прошлом, таковыми являются великие державы сегодня. Но они не аналог Империи, за которую ратовал Ф.И. Тютчев. Правда, ни Тютчев, ни славянофилы не конкретизируют устройство империи, ими лелеемой, неясной осталась её общественно-экономическая система. В их понимании Империя устроена на основах религиозного сознания, на верности Православной Церкви и самодержавию. Структура общества и экономические механизмы вторичны, и являются продуктом Империи, а не наоборот.
Идеал общественно-государственного устройства, проповедуемый Ф. И. Тютчевым, немыслим вне православного христианства и Церкви, хотя и является политическим проектом. Вот почему для империи опасна секуляризация, атеизм и революция, чуждые и враждебные православию. Идеи Европы о республиканском устройстве, о всеобщем избирательном праве, парламентаризме и фальшивом равноправии разъедают политическую систему России, наносят ущерб религиозному сознанию и нравственным устоям русского общества. Эти идеи ослабляют государство и раскалывают нацию.
Безбожная власть не в состоянии противостоять процессам, разъедающим Империю. В письме А.Д. Блудову от 28. 11. 1857 г. Ф. И. Тютчев формулирует причины начавшегося в русском общественном сознании кризиса: «Великие кризисы, великие кары наступают обычно не тогда, когда беззаконие доведено до предела, когда оно царствует и управляет во всеоружии силы и бесстыдства. Нет, взрыв рождается по большей части при первой робкой попытке возврата к добру, при первом искреннем, быть может, но неуверенном и несмелом поползновении к необходимому исправлению».
5.
Отечественная война 1812 года была великим испытанием для России, неоспоримым доказательством способности её народов и её общества противостоять непрекращающимся попыткам разрушить империю. Война обострила в обществе чувство противостояния по линии «Европа – Россия», стимулировала ревизию реформ Петра І и всего его политического и культурного наследия, по-новому поставила вопрос о миссии России.
Эта война, как, впрочем, и война 1941-45 гг., показали, что Европа чередует «горячие» войны с «холодными», проводит атаки то свинцовые, огневые, то идеологические. Когда европейское оружие бессильно перед русским (чаще всего так и было), когда западный солдат уступает в поединках солдату русскому, в действие приводятся механизмы холодной войны. В холодной войне ведется работа по нравственному разложению населения, подвергаются критике политическое устройство, система культурных и нравственных принципов. Однако мне кажется, что Россия не в полной мере оценивает подрывные действия против себя. Неужто не хватает сил и средств для того, чтобы противостоять напору извне? Ф. И. Тютчев уловил изменение настроений в русском обществе после 1812 года, увидел новые опасности и в письме к А.И. Георгиевскому от 2/14 января 1865 г. говорил о них следующим образом: «Не подлежит сомнению, что противная сторона для достижения своей заветной цели, т. е. разрыва между царем и Россией, употребит всевозможные усилия — что она не преминет при каждом случае воспользоваться каждым увлечением, каждым недоразумением, каждой слабостью данной личности. Русское самодержавие как принцип принадлежит, бесспорно, нам, только в нашей почве оно может корениться, вне русской почвы оно просто немыслимо… Но за принципом есть ещё и личность. Вот чего ни на минуту мы не должны терять из виду».
Тютчев в своей политической и дипломатической деятельности уделяет большое внимание «холодной войне» против России, противодействует ей в своих произведениях. Однако его усилия не получают должной оценки ни со стороны властей, ни со стороны общества. Либеральные идеи воздействуют на людей быстро, потому что они сформулированы просто, примитивно, содержат соблазны, против которых трудно устоять. История испытывает народы в несчастьях и трагедиях, чтобы проверить их готовность к осуществлению Божьего замысла. Таким испытанием для России была война против Наполеона в 1812 году. Эта война подтвердила силу и величие России.
С тех пор, однако, испытания россиян на стойкость не прекращаются.
Комментариев нет:
Отправить комментарий