После нас хоть закон. Георгий Бовт о том, чем провинились россияне перед депутатами

www.gazeta.ru

 

Принятый в последний день работы Думы «антитеррористический пакет» Яровой – Озерова примечателен не только своей репрессивной сущностью, но и тем, как проходило принятие законодательства, которое может стать новым шагом к «полицейскому государству». Если буквально воплотить в жизнь все его положения.

Так, ужесточены уголовные наказания и за терроризм, и за «экстремистские» статьи (а ответственность теперь наступает с 14 лет по 32 статьям, включая «недонесение»). Уже сейчас по вторым все активнее привлекают разных блогеров, за неаккуратное высказывание или перепост «выписан» не один десяток реальных сроков.

Местные власти расширительно — и никто их не одергивает — трактуют «разжигание», «подрыв основ», «призывы к насильственному свержению» или «нарушение целостности».

По последнему обвинению хоть сегодня, при желании, можно посадить всю партию «Яблоко» во главе с Явлинским за непризнание присоединения Крыма.

Будет ужесточено наказание за «оправдание» таких действий — то есть за слова, которые местный прокурор сочтет таковыми. Появилась уголовная ответственность за «вовлечение» в беспорядки. Был случай, когда уголовное дело возбудили против жительницы Петербурга за лайк под объявлением о несанкционированном митинге в Ставрополье.

«Вовлечением» можно признать что угодно. От приглашения на митинг обманутых дольщиков и недовольных платной парковкой до эмоциональных призывов типа «гнать таких-то чиновников поганой метлой».

А вытащенная из сталинских времен статья за «недонесение» способна породить вал доносов на соседей, знакомых и дальних родственников в стране, пронизанной недоверием и неприязнью всех ко всем.

Телекоммуникационной отрасли Яровой – Озеровым предписана финансовая катастрофа, которую оплатят пользователи.

При буквальном следовании «пакету» все граждане страны чохом без судебного решения лишатся права на тайну переписки — в мессенджерах, по электронной почте, в соцсетях и т.д. Запись всех переговоров и переписки операторы и провайдеры будут хранить полгода, вписав стоимость хранения в повышенные тарифы. Записи будут предоставляться органам по запросу. Информация о фактах «контактов», времени, месте и т.д. (метаданные) будет храниться три года мобильными операторами и год — интернет-провайдерами. Ущерб отрасли оценивается в триллионы рублей.

Теперь в России можно запретить все мессенджеры, а заодно и Google, Twitter, Facebook и т.д., если они не «расшифруются» перед органами.

Хотя подчас даже такой технической возможности — «предоставить ключи» — нет. По самым скромным оценкам, в России в «зашифрованном виде» идет не менее 30% трафика (по максимальным оценкам — в два раза больше).

<iframe frameborder="0" height="1" id="AdFox_iframe_519251" width="1"></iframe>

Эдварду Сноудену впору бежать обратно. Если сможет. Настолько его российские «ученики класса Яровой» превзошли живописания «американского цифрового тоталитаризма» (кстати, в Штатах бремя хранения метаданных взяло на себе государство, построив единый дата-центр где-то в Айове, разговоры и переписка могут быть раскрыты лишь по индивидуальному запросу). Неслучайно Сноуден в твиттере уже призвал не принимать «пакет Яровой».

Все эти, скажем откровенно, полицейские меры принимались в суетливой спешке. Публичного обсуждения, по сути, не было. Лишь интернет-сообщество пыталось «трепыхаться», рассылая «обеспокоенные письма» в инстанции. Так называемый советник по интернету президента Герман Клименко, который до назначения на эту должность казался мне приличным человеком, лишь выразил сожаление, что «полноценный двусторонний диалог между интернет-индустрией и законодателями не состоялся». С публичной критикой выступили «интернет-омбудсмен» Дмитрий Мариничев и бизнес-омбудсмен Борис Титов.

Чем провинились россияне перед законодателями, чтоб их так «прессовать»?

Чем оправданы хоть в какой-то мере столь свирепые меры? Дума нынешнего созыва и так на славу потрудилась над ужесточением законодательства о публичных и даже одиночных протестах, резко ограничены возможности работы НКО и т.д. Даже за одиночный пикет можно загреметь за решетку. У граждан не осталось легальных форм организованного протеста, кроме как по соизволению властей. Неужели так пугают отдельные неуравновешенные блогеры в соцсетях?

Запретительный угар Думы, кажется, превзошел по масштабам (с поправкой на время) даже времена Александра Третьего, штамповавшего акты «о кухаркиных детях» при идейном кураторстве реакционера Победоносцева. Думцам уже мерещатся зарницы гражданской войны, развязанной «пятой колонной»? Бомбисты-народовольцы-хипстеры сидят за каждым кустом благоустроенной Москвы? Города-миллионники сотрясают забастовки проснувшихся профсоюзов? Акты гражданского неповиновения стали нормой жизни депрессивных моногородов?

Нет, ничего этого нет и в помине!

Общество покойно как никогда. Принимать столь неоправданный в своей репрессивности пакет законов — все равно что вызывать подразделения Национальной гвардии с правом «стрелять в толпе» в морг или на деревенское кладбище для подавления массовых беспорядков тамошних «резидентов».

Но ни одна сколь-либо значимая государственная структура или организация не шелохнулась. От правительства до Общественной палаты.

Лишь отдельные общественники. Притом что до последнего в «пакете Яровой» было минимум два положения, прямо противоречивших Конституции. О лишении гражданства за «терроризм/экстремизм» и ограничение права на выезд из страны с судимостью по ряду статей или просто по внесудебному «представлению» органов. И почти ни у кого ничто не дрогнуло. А если дрогнуло, то молча.

В майском заключении правительства, одобрившем «пакет» в целом, было лишь робкое замечание сократить срок хранения записей разговоров и переписки, который изначально значился как трехлетний, даже теоретически неподъемный для отрасли. Премьер Дмитрий Медведев, глава «Единой России» («пакет» был принят ее голосами и примкнувшими к не растерявшим свою «псевдооппозиционность» эсэрам), напомним, в 2011 году уступил свой думский мандат непрошедшей по списку «ЕР» на Камчатке Яровой. Предвидел ли он, автор слогана, что «свобода лучше, чем несвобода», сколь далеко пойдет эта женщина? Рад ли? Одобряет ли?

Сам текст законопроекта готовился, как всем известно, в Думе, не теми, кем он подписан. А в Совете безопасности. Который, согласно статье 104 Конституции, не входит в число тех, кому принадлежит право законодательной инициативы. Поэтому действовали через «агентов».

В день прохождения в Думе «пакета Яровой – Озерова» на сайте Совбеза появился «для обсуждения общественности» проект новой доктрины информационной безопасности страны. На обсуждение отпущено 10 дней, до 5 июля. Это так срочно?

За частоколом подчас правильных слов и обтекаемых формулировок, которые мало что говорят не владеющим «птичьим языком» бюрократии, сквозит обеспокоенность авторов (мое оценочное суждение) тем, что в нашей «осажденной крепости» еще по недосмотру или технической неготовности открыты какие-то «форточки». И их надо закрыть, да покрепче.

Наиболее одиозные положения «антитеррористического пакета» стыдливо исчезли таинственным образом в ночь перед вторым чтением. Профильные комитеты (а «пакет» вносит поправки в многие законы) и депутаты не успели ознакомиться с окончательным текстом. О чем некоторые робко пытались напомнить, но им указали на их место. Законопроект, существенно меняющий правовую ситуацию с неприкосновенностью частной жизни, переписки и правами личности, прошел в авральном порядке наряду с 38 другими.

Можно лишь гадать, кто в последний момент слегка (но не кардинально) смягчил «пакет» и по каким соображениям. Вряд ли это сделали по инициативе самих думцев, которые на эту тему по большей части безмолвствовали в публичном пространстве, несмотря на выборы.

Даже назначенные «оппозиционерами» опасаются перечить властям, тем более могущественному Совбезу.

Неужто в верхах имеет место некая борьба фракций, придерживающихся разных мнений о том, на какое число поворотов резьбы надо еще закрутить гайки? Или решили просто не тревожить лишний раз председателя Конституционного суда Зорькина запросами на предмет конституционности новеллы? Тем более что в реальности ограничения на свободу передвижения можно осуществить и без этих заморочек, по негласному и внесудебному «предписанию» органов.

По поводу реальной, а не «на бумаге» свирепости данного и подобных ему законов (почти нет сомнений, что «пакет Яровой – Озерова» пройдет Совфед и будет подписан президентом), есть и такая точка зрения: мол, мало ли что написано, надо посмотреть, будут ли реально исполнять все эти «страсти». И ко всем или «выборочно», по давней нашей традиции. Да, есть прецеденты, когда подобные законы принимали «про запас», на случай грозного «часа Х», но не спешили применять во всем объеме. Так произошло, в частности, с законом об усилении ответственности за шпионаж, по которому, если трактовать буквально, подпадают чуть ли не все контакты с иностранцами или несанкционированное участие в международных конференциях.

То же самое с доступом к Wi-Fi по паспорту в общественных местах: оказалось достаточно идентификации по мобильнику. Закон об обработке персональных данных на территории России пока тоже не «развернулся» в полной мере. Уже сегодня на его основании можно заблокировать в стране Google, Facebook, Twitter и Amazon (кстати, ряд его сервисов на днях таки заблокировали, но по другому поводу) и почти все ведущие иностранные интернет-платформы. Но пока команды не было.

А вот закон об ограничении владения иностранцами СМИ работает как часы. Что, как и ожидалось, негативно сказалось на финансовом состоянии отрасли. Впрочем, состояние отрасли по сравнению со священной «информационной безопасностью» — это в нашей политической реальности пренебрежительно малая величина. Плюнуть и растереть.

Такое мало где встретишь в мире, но наша законодательная власть прочно закрепила за собой место «главного полицейского», резво наплодив кучу карающих и запрещающих законов. Исполнительная власть, сдержанно применяя то, что наплодили (пусть часто и с ее подачи), на этом фоне предстает самой умеренностью, провоцируя разные сообщества периодически апеллировать к Высшему Разуму в попытках обуздать «взбесившийся принтер».

По большей части напрасно. И трудно представить, чтобы кто-то из начальства публично критиковал, скажем, ту же Яровую. Но поправить ее в «перегибах на местах» под покровом ночи — это можно.

Столь важные вещи, как права человека, неприкосновенность частной жизни, «мелочи» вроде свободы информации и передвижения, стали не темами публичного политического обсуждения и соперничества, а отданы на откуп закулисных межфракционных «терок» внутри правящей номенклатуры.

Как оно «под ковром» обернется — так тому и быть.

При полном безразличии подавляющей части общества. В таком «зачарованном состоянии» заслуживает ли оно, чтобы некие анонимные «подковерные» лоббисты так старались, пытаясь противодействовать совсем уж откровенным мракобесам и реакционерам? Возможно, даже рискуя карьерой и привилегиями. Власть все равно продолжает представать перед подданными в своем суровом, мудром и неоспоримом единстве. И зачем тут еще, спрашивается, какие-то парламентские выборы? Чтобы потом штамповать такие законы столь «непарламентским» образом?