«Арго» — операция демократов на мозге Америки

Кадр из американского фильма «Арго» (2012 год) режиссёра Бена Аффлека

Около трёх недель назад мне удалось побывать на премьере очередного голливудского фильма «Арго». Появление этого фильма с «историческим сюжетом», да ещё и посвящённого событиям, непосредственно стоявшим у истоков нынешнего ирано-американского противостояния, заставило меня обратиться к этой теме и поделиться с вами моей несколько запоздалой реакцией. Все кинематографические особенности этой картины были по достоинству оценены в блоге Дарьи Митиной, испытавшей похожее недоумение при её просмотре, поэтому я не буду останавливаться на этих деталях, а попытаюсь рассмотреть политический контекст, ускользнувший от взглядов кинокритиков, но имеющий ключевое значение для понимания тех целей, которые преследовали создатели фильма «Арго».

В первую очередь, хотелось бы отметить, что фильм явно не стал сенсацией, которая могла бы серьёзно повлиять на восприятие широкой западной публикой Ирана, традиционно подаваемого в образе «государства-изгоя» и пристанища террористов. «Арго» отсылает нас к событиям 1979—1980 гг., когда группа иранских студентов-революционеров захватила американское посольство в Тегеране, взяв в заложники его сотрудников, части из которых всё же удалось избежать плена и укрыться в доме канадского посла. Главный герой фильма Тони Мендес был направлен Госдепом США для проведения секретной операции по переправке этих шестерых беглецов на родину, замаскированной под визит съёмочной группы. Весь сюжет фильма развивается по всем законам этого жанра и заканчивается спасением американских граждан, которое было бы невозможно без героизма простого агента, не претендовавшего на лавры победителя, а просто выполнявшего свой патриотический долг. Как видите, сюжетная линия предельно проста и стандартна. Вместе с тем, нельзя сказать, что фильм не содержит каких-то важных посланий, о чём я расскажу чуть ниже.
Не могу не заметить, что захват в заложники дипломатов, преподносимый американцами чуть ли ни как преступление против всего человечества, отнюдь не был прерогативой одних только иранских революционеров. Так, в 2007 году американские военные, разоружив охрану, ворвались на территорию генконсульства Ирана в иракском городе Эрбиль. Пятеро сотрудников генконсульства были задержаны и конвоированы в Багдад, а все хранившиеся в нем документы и компьютеры были захвачены. Операция была предпринята под формальным предлогом пресечения поддержки иранцами террористической активности, хотя никаких доказательств этому в последствии так и не было предоставлено. В том же году они предприняли не менее дерзкий захват иранского дипломата в Багдаде, которого в течение нескольких месяцев пытали агенты американских спецслужб, после чего он был доставлен на родину в инвалидном кресле. Разумеется, всё это лишь незначительная толика того, чем американцы занимались и продолжают заниматься по всему миру.
При этом следует заметить, что захват американских граждан в Тегеране произошёл на самом пике политической борьбы, в условиях сложившегося на тот момент двоевластия между Революционным советом и правительством М. Базаргана. Главными фигурантами стали фактически неподконтрольные правительству члены студенческих исламских комитетов, лидеры которых, как это часто бывает с авангардом революционного движения, действовали достаточно авантюрно. Да и само американское посольство пользовалось в стране репутацией «шпионского гнезда», и последующие многотомные публикации извлечённых оттуда документов вполне подтверждают это. Тем не менее, никаких эксцессов в отношении американских граждан допущено не было, и, по их собственным заверениям, они чувствовали себя вполне комфортно.
Как мне кажется, фильм явно адресован, в первую очередь, американской аудитории, и призван оживить в её памяти яркие страницы длившейся более года патриотической эпопеи. Это событие нельзя считать рядовым для американской политики, ведь некогда неудачные попытки по освобождению американских дипломатов, предпринятые правительством Картера, привели демократов к серьёзному поражению на президентских выборах в 1980 году, за которыми последовало десятилетие правления республиканцев. Создателям фильма удалось по-новому осветить этот весьма противоречивый для Америки и, казалось бы, проигрышный для самих демократов сюжет.
Официальная премьера фильма в США совпала с самым разгаром предвыборной кампании кандидатов в президенты от демократов и республиканцев. Именно здесь, пожалуй, и следует искать основной политический контекст фильма, на что указывают и многие детали.
Для меня принципиально новым в этом фильме было то, что Бен Аффлек не стал повторять многие штампы своих предшественников, не особо заботившихся об исторической достоверности и рисовавших образ Ирана густыми чёрными красками. В старом и некогда нашумевшем американском фильме «Только не без моей дочери» (1990 год), якобы основанном на реальной истории, Иран был показан как общество средневековых фанатиков, охваченных патологической ненавистью к своим заокеанским врагам. Другой псевдоисторический блокбастер «300 спартанцев» (2006 год), не случайно совпавший по времени с очередным всплеском антииранской риторики Госдепа, стремился донести до американской аудитории крайне демонизированный образ древнего Ирана, выступавшего в роли полчищ какой-то инфернальной нечисти, с которыми предстояло сразиться вполне себе «демократическим» спартанцам. Параллели напрашивались сами собой.
В этом плане фильм Бен Аффлека всё-таки знаменует отход от этого чисто конфронтационного заказа. Он показал образ революционного Ирана, гораздо более приближённый к действительности, хотя и далеко не совпадающий с ней. Что примечательно, в начале фильма был представлен краткий экскурс в историю Ирана в XX веке, в котором прозвучали и признание причастности США к военному перевороту 1953 года, сместившего национального лидера Мохаммеда Мосаддыка, и критика деспотии шаха, бывшего их главным союзником на Ближнем Востоке, и признание народного характера Исламской революции, свергнувшей тирана. В уста одного из персонажей фильма были вложены пассажи о том, что «американские спецслужбы помогали шаху пытать свой народ». Всё это слишком разительно отличается от того, что Голливуд снимал об Иране в течение последних тридцати лет, а потому не может быть случайностью.
Разумеется, это не говорит о том, что никаких искажений истории в фильме нет. Стоит сказать, что в Иране был организован закрытый показ этого фильма в Университете Шариф с последующим его обсуждением специально приглашёнными для этого участниками тех событий. Фильм вызывал у них смешанную реакцию. Они отметили, что захват посольства далеко не был массовым и народным мероприятием, как это показано в фильме. По словам режиссёра Камаля Тебризи, всё происходило в достаточно спокойной обстановке, представители пяти столичных университетов в количестве около трёхсот человек организовали шествие с целью пикетировать посольство США.
По словам другой участницы событий Масуме Эбтекар (той самой женщины в чёрной чадре, которая в одном из эпизодов фильма зачитывала на английском языке требования студентов, захвативших посольство), показанная в фильме жестокость и грубость студенческих активистов, якобы охваченных антиамериканской истерией, не соответствует действительности. Никто из них не был вооружён и не проявлял какой-то агрессии к американцам. Их целью было донести своё послание до мира, для чего они не нашли иного способа, как захватить посольство. Как сказала Эбтекар, никто из них не ожидал, что история продлится больше нескольких дней, и все были очень удивлены, когда неожиданно для всех Имам Хомейни выразил поддержку их действиям, призвав их к решимости и стойкости, и отступать было уже некуда. Некоторое время после захвата Хомейни распорядился, чтобы домой на родину были отпущены члены семей дипломатов, женщины и афроамериканцы, что совершенно не было отражено в фильме.
То раздражение, которое испытало большинство иранцев в связи с имеющимися в фильме искажениями и подтасовками, тем не менее, помешало им разглядеть другие, не менее интересные вещи, которые более важны для понимания политического контекста фильма.
Победоносный союз Голливуда и правительственных структур, показанный в фильме — это явный политический заказ демократов, пожелавших использовать столь актуальную для современного американского обывателя тему Ирана, чтобы наглядно продемонстрировать электорату свои преимущества. Как мы знаем, республиканцы придерживаются агрессивно-наступательной позиции по отношению к Тегерану и готовы поддержать Израиль в его сумасшедших планах по нанесению ударов по Ирану. Демократы, напротив, не торопятся с военным решением того, что они называют «иранским вопросом», а возлагают надежды на усиление экономических санкций и использование старой доктрины «смены режима», основанной на использование «мягкой силы» и ряда новых технологий, апробированных во время «арабской весны».
Этот фильм как бы служит апологией методам «мягкой силы», противопоставленным топорным методам работы американской военной машины, проявившей себя во Вьетнаме, Ираке и Афганистане. В фильме мельком показана кабинетная борьба двух лагерей американского истеблишмента, один из которых руководствуется явной имперской доктриной внешней политики, а другой пытается закамуфлировать эту доктрину дипломатическими диалогами и апелляцией к правам человека. Эта линия водораздела проходит внутри ключевых американских ведомств, отвечающих за выработку внешнеполитической стратегии. В фильме отчётливо звучат голоса «ястребов», призывающих ввести в Иран войска («как это бы давно сделал Советский Союз»), отпускавших циничные реплики о «маленьких тощих засранцах» (имеются в виду голодающие дети стран третьего мира), а в дальнейшем выступавших за проведение полномасштабной силовой операции с участием спецназа, а не казавшейся им смехотворной затеи с «Арго», однако, как мы видим, приоритет был отдан именно «дипломатической» стратегии демократов.
Не случайно и сам герой — не кадровый агент ЦРУ, а сотрудник специального отдела Госдепа, специализирующийся на освобождении американских граждан. В фильме показано холодно-отчуждённое отношение к нему агентов ЦРУ, оказывавших ему оперативное содействие, но честно предупредивших его, что они откажутся от него в случае прокола. Таким образом, ему пришлось полагаться исключительно на свои собственные силы и способности к налаживанию отношений с простыми людьми, будь то раздражённые сотрудники посольства или функционеры иранского Корпуса Стражей Исламской революции, с которыми, к удивлению американского обывателя, вполне можно вести диалог.
В фильме проскользнули кадры с американскими демонстрантами, вышедшими с плакатами, чтобы выразить свою солидарность с дипломатами и протест против «нерешительности» правительства демократов. Своими здравицами в адрес Америки и заросшими густой щетиной лицами эти простые и несдержанные провинциальные ребята откуда-то из Оклахомы по задумке режиссёра должны были выглядеть зеркальным отражением захвативших американское посольство иранских студентов, не менее бородатых и столь же зычно скандировавших лозунг «Смерть Америке!». Вообще видеоряд фильма содержит много таких скрытых выпадов в сторону республиканского электората.
Сама операция «Арго», рассекреченная только в 1997 году, на мой взгляд, и была вытащена на широкий экран для того, чтобы оттенить неудачу закончившейся полным провалом операции «Орлиный коготь», которая в нынешних условиях как бы символизирует идею военного решения международных проблем и автоматически переносится на циркулирующие в СМИ слухи о планах американского вторжения в Иран. Таким образом, основной посыл фильма — это торжество дипломатии над военщиной, а значит, он содержит некий сигнал американскому гражданину, уже много лет впитывающему телевизионную пропаганду о необходимости нанесения удара по Ирану. Конечно, вряд ли можно говорить о какой-то существенной смене вектора в политике Белого дома, а лишь о том, что демократы в очередной раз решили напомнить избирателям о своём амплуа «голубей мира», сыграв на контрасте с агрессивной политической риторикой республиканцев.

Исмагил Гибадуллин