Сообщения
Сергей Барбаков, Александр Воронцов
«У нас на глазах Империя обретает плоть» - этими словами начинается предисловие к книге вышеуказанных авторов. Этот труд был издан в начале 2000-ых, труд двух ученых, итальянского философа, мыслителя и политического активиста Негри и молодого американского литературоведа Хардта. Вышла эта книга в такой момент, что не заметить ее просто не могли, такова уж была ситуация в мире на тот момент. Так же и мы не смогли пройти мимо этой книги в рамках курса по дисциплине социология международных отношений.
На наш взгляд,основной тезис, посыл книги заключается в том, что мир изменился. Границы стираются, разница между внутренним и внешним, между мы и они, уходит в никуда.
В рамках модели империализма уже невозможно объяснить все те процессы, что происходят в настоящее время, ведь мир давно, относительно конечно, перешагнул через период борьбы национальных капиталистических государств за территориальный контроль. Современные государства, по мысли авторов, даже мировой гегемон – США (хотя он и имеет привилегированное положение в Империи), или различные региональные лидеры уже не могут претендовать на «свою долю в мире», они просто-напросто начинают отдавать свой суверенитет над территорией, экономическими, политическими и правовыми процессами, происходящими на ней в пользу международных экономических и политических образований.
Итак, чтобы начать разбирать книгу более подробно, мы хотим дать определение того слова, которое они поставили ключевым понятием и одновременно названием для своего труда.Начнем:
1. Что такое Империя?
Подобно тому, как Маркс так и не дал точного конкретного определения понятию «класс», так и Негри с Хардтом не дают точно определения понятию «Империя».
Они говорят о ее становлении, о ее развитии, о предпосылках, но о том, что это конкретно, говорится немногое. Самая содержательная информация содержится в предисловии и на первых страницах книги, и она звучит так:
«За последние несколько десятилетий… мы стали свидетелями непреодолимой и необратимой глобализации экономических и культурных обменов. Вместе с глобальным рынком и глобальным кругооборотом производства возникает и глобальный порядок — новая логика и структура управления, короче говоря, новый вид суверенитета. Империя становится политическим субъектом, эффективно регулирующим эти глобальные обмены, суверенной властью, которая правит миром».
«Идея Империи определяется, прежде всего, отсутствием границ: ее владычество не знает пределов».
Мы можем заключить (и далее мы увидим из дальнейших заключений авторов, что это именно так), что сила Империи высока, она проникает везде, как вода просачивается сквозь песок, так и Империя проникает во все слои общества.
Субъект Империи это сетка региональных и глобальных межправительственных и надгосударственных организаций, правила, соглашения, идеи, постулаты и т.д., которых имеют примат над национально-государственными.
2. Империя не значит «империализм».
Под Империей авторы понимают нечто отличное от империализма. Они говорят, что империализм был распространением суверенитета национальных государств Европы за пределы их собственных границ, и что весь мир, по сути, был окрашен в цвета этих европейских государств. А уже переход к Империи ознаменовывается упадком того суверенитета, что создал эти колониальные державы.
Империя управляет смешанными, гибридными идентичностями, гибкими иерархиями и множественными обменами посредством модулирования командных сетей.
Основной империализма же было то, что территориальные границы нации определяли центр власти, из которого осуществлялось управление внешними территориями — территориями других государств — через систему каналов и барьеров, то способствовавших, то препятствовавших потокам производства и обращения.
3. Процесс формирования «Империи». «Симптомы перехода». Особенности Империи.
С развитием процесса глобализации суверенитет национальных государств, пока еще действенный, постепенно разрушается. Основные факторы производства и обмена — деньги, технологии, люди и товары — совсе большей легкостью перемещаются через национальные границы; в результате у национальных государств остается все меньше и меньше возможностей регулировать эти потоки и воздействовать на экономику политическими средствами.
Итак, потеря суверенитета национальными государствами, это то первое, что бросается в глаза, то первое, что может являться, по мнению Негри и Хардта, признаком формирования Империи. Именно конец колониализма и снижающаяся мощь нации указывают на общий переход от парадигмы суверенитета периода современности к парадигме имперского суверенитета.
Их гипотеза состоит в том, что суверенитет принимает форму, образованную рядом национальных и наднациональных органов, объединенных единой логикой управления. Эта новая глобальная форма суверенитета и является тем, что мы называем Империей.
Различные теории, постмодернистские или постколониалистские, появлявшиеся с начала 1980-ых годов, как говорят авторы, настолько закрыты, увлечены критикой «теней», жалких остатков уже почти несуществующего влияния Просвещения, так увлечены борьбой с остатками колониального, империалистического мышления, что, как пишут авторы, они скорее всего находятся в тупике. Почему? Потому что они не способны адекватно определить объект своей нынешней критики. Возможно характерные для современности формы власти, которые эти критики (и мы сами) с такими огромными усилиями стараются описать и побороть, более не имеют влияния в нашем обществе? Возможно эти критики просто не замечают новую форму, которая неясно вырисовывается перед ними в настоящем?
Итак, второй признак, это формирование наднациональной надстройки, такой как Лига Наций, а впоследствии и ООН, которую авторы рассматривают. Они говорят, что ООН выступает как промежуточное звено в истории перехода от международных правовых структур к глобальным. Опыт ООН был неоднозначен, говорят авторы, переживал кризисы и расцветы, холодную войну, однако в нем правовое понятие Империи начало приобретать форму, поскольку именно Организация Объединенных Наций во многом совершила переход, от права в национальных границах, к праву международному, имеющему примат над национальным.
Третье явление, сопутствующее процессу формирования Империи это смешение географического разделения стран. Если ранее были страны первого, второго и третьего мира, говорят авторы, то теперь признаки второго и третьего мира мы обнаруживаем в первом, а в третьем мы видим след присутствия первых двух. Аналогично и со вторым.
Так же авторы говорят о таком явлении как шафты (от «ландшафт»). Ослабление национальных границ освобождает мировой рынок от того вида бинарного разделения, которое устанавливали национальные государства, и в этом новом свободном пространстве появляются мириады различий. Различные шафты мирового рынка обеспечивают капиталу такие возможности, которые ранее невозможно было представить. Глобальная политика различия, установленная мировым рынком, определяется не свободой и равенством, но навязыванием новых иерархий или, в действительности, постоянным процессом иерархизации.
Ставится вопрос о мобильности. С точки зрения многих людей, по всему миру смешение, мобильность и различие сами по себе не означают немедленного освобождения. Огромные группы населения воспринимают мобильность как страдание, так как им приходится перемещаться со все возрастающей скоростью, оказываясь при этом в ужасающих условиях. Новая Империя в процессе своего возникновения создает армию детерриториализованной, мигрирующей рабочей силы. По мнению авторов, это – «новый пролетариат». Они не считают этих людей новым рабочим классом, нет. В их понимании рабочий класс =|= пролетариату, который есть общее понятие, включающее в себя всех тех, чей труд эксплуатируется капиталом, все массы, охваченные отношениями кооперации. Этот новый пролетариат, кочующий в разных направлениях, является неотъемлемым куском Империи, в то же время он и способен ее сокрушить. Он против Империи, он «контр-Империя». Вопрос лишь в том, как тело массы способно самоорганизовать конститутивную власть и построить новое общество. Как? Действия масс становятся политическими если непосредственно и осознанно направлено против ключевых репрессивных операций Империи. Однако это задача довольно абстрактна.
Переходя ближе к делу, отметим:
-первое требование масс это «глобальное гражданство» - возможность масс самим решать куда, когда и зачем им передвигаться. Это право и уехать и остаться на месте проживания одновременно, по желанию. Это требование является радикальным постольку, поскольку оно бросает вызов важнейшему инструменту имперского контроля над производством и жизнью масс. Глобальное гражданство — это способность масс заново обрести контроль над пространством, создав тем самым новую картографию.
-второе требование масс это «право на социальную заработную плату», т.е. на гарантированный доход для всех. Она противопоставлена семейной заработной плате, этому важнейшему инструменту разделения труда между полами, посредством которого в заработную плату, получаемую мужчиной — рабочим, за его производительный труд, включается также и возмещение за неоплачиваемый воспроизводящий труд его жены и иждивенцев. Семейная заработная плата позволяет мужчине-добытчику прочно удерживать контроль над семьей в своих руках и сохраняет ложные представления о том, какой труд является производительным, а какой — нет. По мере исчезновения различия между производительным и воспроизводящим трудом исчезает и легитимность семейной заработной платы. Социальная заработная плата выходит далеко за пределы семьи, она распространяется на массы в целом и даже на безработных, ибо производят массы в целом.
-третье требование масс это право на репроприацию, т.е. на обретение заново средств производства. В новых условиях, это не просто старое традиционное требование, а еще и свободный доступ и контроль над знанием, информацией и коммуникацией.
4. Черты Империи.
-нет предела сетевой власти, существует пространственная всеобщность.
-Империя не как форма правления, а нечто похожее по смыслу на «конец истории» Фукуямы, нечто, когда история заканчивается с наступлением, с формированием Империи, которая закрепляет навсегда существующее положение вещей.
-Империя проникает во все слои социального порядка.
-Империя залита кровью, хоть обращена к идее о мире, вечном и всеобщем.
Кстати, после изучения этих черт у нас возникло ощущение, что чем-то онинапоминают концепцию либерального гражданского трансграничного общества из концепции либерализма международных отношениях.
5. Современные государства и привилегии в границах Империи.
Здесь авторы обращают наш взгляд на США и на западный мир в целом. Они замечают, что конституция США, такова, что в ней есть пункты, позволившие ей стать, в отличие и вопреки всем прочим конституциям, имперской: ее представление о постоянно отодвигаемой границе, фронтире свободы, и ее определение открытой пространственности и темпоральности, утверждаемых конститутивной властью.
На наш взгляд,основной тезис, посыл книги заключается в том, что мир изменился. Границы стираются, разница между внутренним и внешним, между мы и они, уходит в никуда.
В рамках модели империализма уже невозможно объяснить все те процессы, что происходят в настоящее время, ведь мир давно, относительно конечно, перешагнул через период борьбы национальных капиталистических государств за территориальный контроль. Современные государства, по мысли авторов, даже мировой гегемон – США (хотя он и имеет привилегированное положение в Империи), или различные региональные лидеры уже не могут претендовать на «свою долю в мире», они просто-напросто начинают отдавать свой суверенитет над территорией, экономическими, политическими и правовыми процессами, происходящими на ней в пользу международных экономических и политических образований.
Итак, чтобы начать разбирать книгу более подробно, мы хотим дать определение того слова, которое они поставили ключевым понятием и одновременно названием для своего труда.Начнем:
1. Что такое Империя?
Подобно тому, как Маркс так и не дал точного конкретного определения понятию «класс», так и Негри с Хардтом не дают точно определения понятию «Империя».
Они говорят о ее становлении, о ее развитии, о предпосылках, но о том, что это конкретно, говорится немногое. Самая содержательная информация содержится в предисловии и на первых страницах книги, и она звучит так:
«За последние несколько десятилетий… мы стали свидетелями непреодолимой и необратимой глобализации экономических и культурных обменов. Вместе с глобальным рынком и глобальным кругооборотом производства возникает и глобальный порядок — новая логика и структура управления, короче говоря, новый вид суверенитета. Империя становится политическим субъектом, эффективно регулирующим эти глобальные обмены, суверенной властью, которая правит миром».
«Идея Империи определяется, прежде всего, отсутствием границ: ее владычество не знает пределов».
Мы можем заключить (и далее мы увидим из дальнейших заключений авторов, что это именно так), что сила Империи высока, она проникает везде, как вода просачивается сквозь песок, так и Империя проникает во все слои общества.
Субъект Империи это сетка региональных и глобальных межправительственных и надгосударственных организаций, правила, соглашения, идеи, постулаты и т.д., которых имеют примат над национально-государственными.
2. Империя не значит «империализм».
Под Империей авторы понимают нечто отличное от империализма. Они говорят, что империализм был распространением суверенитета национальных государств Европы за пределы их собственных границ, и что весь мир, по сути, был окрашен в цвета этих европейских государств. А уже переход к Империи ознаменовывается упадком того суверенитета, что создал эти колониальные державы.
Империя управляет смешанными, гибридными идентичностями, гибкими иерархиями и множественными обменами посредством модулирования командных сетей.
Основной империализма же было то, что территориальные границы нации определяли центр власти, из которого осуществлялось управление внешними территориями — территориями других государств — через систему каналов и барьеров, то способствовавших, то препятствовавших потокам производства и обращения.
3. Процесс формирования «Империи». «Симптомы перехода». Особенности Империи.
С развитием процесса глобализации суверенитет национальных государств, пока еще действенный, постепенно разрушается. Основные факторы производства и обмена — деньги, технологии, люди и товары — совсе большей легкостью перемещаются через национальные границы; в результате у национальных государств остается все меньше и меньше возможностей регулировать эти потоки и воздействовать на экономику политическими средствами.
Итак, потеря суверенитета национальными государствами, это то первое, что бросается в глаза, то первое, что может являться, по мнению Негри и Хардта, признаком формирования Империи. Именно конец колониализма и снижающаяся мощь нации указывают на общий переход от парадигмы суверенитета периода современности к парадигме имперского суверенитета.
Их гипотеза состоит в том, что суверенитет принимает форму, образованную рядом национальных и наднациональных органов, объединенных единой логикой управления. Эта новая глобальная форма суверенитета и является тем, что мы называем Империей.
Различные теории, постмодернистские или постколониалистские, появлявшиеся с начала 1980-ых годов, как говорят авторы, настолько закрыты, увлечены критикой «теней», жалких остатков уже почти несуществующего влияния Просвещения, так увлечены борьбой с остатками колониального, империалистического мышления, что, как пишут авторы, они скорее всего находятся в тупике. Почему? Потому что они не способны адекватно определить объект своей нынешней критики. Возможно характерные для современности формы власти, которые эти критики (и мы сами) с такими огромными усилиями стараются описать и побороть, более не имеют влияния в нашем обществе? Возможно эти критики просто не замечают новую форму, которая неясно вырисовывается перед ними в настоящем?
Итак, второй признак, это формирование наднациональной надстройки, такой как Лига Наций, а впоследствии и ООН, которую авторы рассматривают. Они говорят, что ООН выступает как промежуточное звено в истории перехода от международных правовых структур к глобальным. Опыт ООН был неоднозначен, говорят авторы, переживал кризисы и расцветы, холодную войну, однако в нем правовое понятие Империи начало приобретать форму, поскольку именно Организация Объединенных Наций во многом совершила переход, от права в национальных границах, к праву международному, имеющему примат над национальным.
Третье явление, сопутствующее процессу формирования Империи это смешение географического разделения стран. Если ранее были страны первого, второго и третьего мира, говорят авторы, то теперь признаки второго и третьего мира мы обнаруживаем в первом, а в третьем мы видим след присутствия первых двух. Аналогично и со вторым.
Так же авторы говорят о таком явлении как шафты (от «ландшафт»). Ослабление национальных границ освобождает мировой рынок от того вида бинарного разделения, которое устанавливали национальные государства, и в этом новом свободном пространстве появляются мириады различий. Различные шафты мирового рынка обеспечивают капиталу такие возможности, которые ранее невозможно было представить. Глобальная политика различия, установленная мировым рынком, определяется не свободой и равенством, но навязыванием новых иерархий или, в действительности, постоянным процессом иерархизации.
Ставится вопрос о мобильности. С точки зрения многих людей, по всему миру смешение, мобильность и различие сами по себе не означают немедленного освобождения. Огромные группы населения воспринимают мобильность как страдание, так как им приходится перемещаться со все возрастающей скоростью, оказываясь при этом в ужасающих условиях. Новая Империя в процессе своего возникновения создает армию детерриториализованной, мигрирующей рабочей силы. По мнению авторов, это – «новый пролетариат». Они не считают этих людей новым рабочим классом, нет. В их понимании рабочий класс =|= пролетариату, который есть общее понятие, включающее в себя всех тех, чей труд эксплуатируется капиталом, все массы, охваченные отношениями кооперации. Этот новый пролетариат, кочующий в разных направлениях, является неотъемлемым куском Империи, в то же время он и способен ее сокрушить. Он против Империи, он «контр-Империя». Вопрос лишь в том, как тело массы способно самоорганизовать конститутивную власть и построить новое общество. Как? Действия масс становятся политическими если непосредственно и осознанно направлено против ключевых репрессивных операций Империи. Однако это задача довольно абстрактна.
Переходя ближе к делу, отметим:
-первое требование масс это «глобальное гражданство» - возможность масс самим решать куда, когда и зачем им передвигаться. Это право и уехать и остаться на месте проживания одновременно, по желанию. Это требование является радикальным постольку, поскольку оно бросает вызов важнейшему инструменту имперского контроля над производством и жизнью масс. Глобальное гражданство — это способность масс заново обрести контроль над пространством, создав тем самым новую картографию.
-второе требование масс это «право на социальную заработную плату», т.е. на гарантированный доход для всех. Она противопоставлена семейной заработной плате, этому важнейшему инструменту разделения труда между полами, посредством которого в заработную плату, получаемую мужчиной — рабочим, за его производительный труд, включается также и возмещение за неоплачиваемый воспроизводящий труд его жены и иждивенцев. Семейная заработная плата позволяет мужчине-добытчику прочно удерживать контроль над семьей в своих руках и сохраняет ложные представления о том, какой труд является производительным, а какой — нет. По мере исчезновения различия между производительным и воспроизводящим трудом исчезает и легитимность семейной заработной платы. Социальная заработная плата выходит далеко за пределы семьи, она распространяется на массы в целом и даже на безработных, ибо производят массы в целом.
-третье требование масс это право на репроприацию, т.е. на обретение заново средств производства. В новых условиях, это не просто старое традиционное требование, а еще и свободный доступ и контроль над знанием, информацией и коммуникацией.
4. Черты Империи.
-нет предела сетевой власти, существует пространственная всеобщность.
-Империя не как форма правления, а нечто похожее по смыслу на «конец истории» Фукуямы, нечто, когда история заканчивается с наступлением, с формированием Империи, которая закрепляет навсегда существующее положение вещей.
-Империя проникает во все слои социального порядка.
-Империя залита кровью, хоть обращена к идее о мире, вечном и всеобщем.
Кстати, после изучения этих черт у нас возникло ощущение, что чем-то онинапоминают концепцию либерального гражданского трансграничного общества из концепции либерализма международных отношениях.
5. Современные государства и привилегии в границах Империи.
Здесь авторы обращают наш взгляд на США и на западный мир в целом. Они замечают, что конституция США, такова, что в ней есть пункты, позволившие ей стать, в отличие и вопреки всем прочим конституциям, имперской: ее представление о постоянно отодвигаемой границе, фронтире свободы, и ее определение открытой пространственности и темпоральности, утверждаемых конститутивной властью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий