Сообщения
Сеть Вольтер
В тот момент, когда Париж и Берлин отмечают пятидесятилетие франко-германского договора о дружбе и сотрудничестве, известного под названием «Елисейского договора», профессор Анни Лакруа-Риз, основываясь на исследованиях дипломатических архивов, устанавливает иную версию событий. Согласно документам, франко-германское сближение обусловлено не столько стремлением к установлению мира после Второй мировой Войны, сколько давним сотрудничеством экономических и финансовых элит. Кроме того, это сближение, поддерживаемое Вашингтоном, осуществлено так, что европейский капитал оказался связанным с нуждами американского милитаризма.
Говорят, что Елисейский Договор имел важное значение для установления мира между Францией и Германией. Между тем, вы полагаете, что экономическое и политическое сотрудничество между Францией и Германией, которое лежит в основе этого примирения, берёт своё начало не после Второй Мировой войны, а после Первой Мировой войны.
Анни Лакруа-Риз: Франко-германское сотрудничество стало развиваться после 1918 года, но оно имело место и до 1914 года. Это мирное сосуществование, порождённое концентрацией, слиянием и объединением капиталов (французских, немецких, франко-немецких) происходило ещё до 1914 года. Оно породило жёсткие дебаты во Франции, где пересеклись две позиции – жёсткая позиция Делассе и компромиссная позиция Рувье, поддерживаемого теми, кто требовал, чтобы объединение капиталов было фактором согласия и чтобы, в конечном счёте, можно было создать военное производство ( так считал Карл Каутский, который ещё до 1914 года поддерживал идею «суперимпериализма», отвергающего войну). Этот вопрос был поставлен ещё до Первой мировой войны, ставился он и в период между двумя этими войнами и вновь возник после Второй Мировой войны вместе с проведением европейской интеграции.
german-foreign-policy.com : Существует ли общий знаменатель?
Анни Лакруа-Риз: Европейский Союз с франко-германской точки зрения сводится к взаимодействию двух стран в области тяжёлой индустрии или, проще говоря, железной руды Лотарингии с углём Рура, которые и связали обе страны после поражения Франции в 1870 году. Союз обязан своим рождением связям между немецкой металлургической промышленностью и французскими металлургическими гигантами. Альянсы 1870 и 1914 годов, которые вылились в дебаты о возможном «примирении», сводились для Франции к альтернативе между колониальной экспансией и «реваншем» за Альзас-Морель. В конце XIX века в вопросах об отношениях между Францией и Германией, в правящих кругах во Франции было привычным считать, что Германия стала не только ключевым экономическим фактором, но и политическим. С этой точки зрения период 1870 – 1871 годов (когда Франция не была готова к войне, а Бисмарк призвал раздавить Парижскую коммуну) предопределил схему 1940 года. Так же как вместо «реванша» за Альзас-Мозель был выбран путь колониальной экспансии, в 1938 году, в период между аншлюсом и Мюнхенской конференцией, Франция пошла по пути «отступления от имперских устремлений», тогда как Рейх провозгласил политику «свободные руки на Восток» (французский империализм отказался от внешнего влияния).
german-foreign-policy.com : И это продолжилось?
Анни Лакруа-Риз: Да. То же самое происходит после Первой мировой Войны. Влиятельный во французской металлургии Реймон Пуанкаре, поддерживаемый Венделем (как и Роберт Шуман после него), сочетал правоприменительную политику Версаля с коллаборационизмом. Именно он в 1923 году сдался Германии, прежде всего по причине франко-германских связей, почти сразу после оккупации Рура и немецкой угрозы блокировать секретные химические договоры от 1919 года с IG (причиной первой версии IG Farben послужил тот факт, что Кульман не мог обойтись без претворения в жизнь этих договоров). Сильное давление немцев, направленное на принудительное подчинение французской химической промышленности Руру, показало свою эффективность в конце 1923 года: оно привело к установлению плана Дауэса (1924 год) и отмене «репараций». То же самое имело место в других отраслях промышленности, в частности, в металлургии, и оно поддерживается. Франко-немецкое сотрудничество, то есть тенденция к «примирению», была тенденцией постоянной, так как крупный французский капитал, как следует из недавнего анализа, не допускает никакой независимости в отношении Рейха с 1870 года.
german-foreign-policy.com : Сотрудничество продолжалось и после оккупации Франции в 1940 году…
Анни Лакруа-Риз: Нельзя сказать, что французский капитал сотрудничал, ведь он был подчинён, он был подчинён путём интенсивного инвестирования и вынужден был безоговорочно сотрудничать в условиях глубочайшего неравенства. Сотрудничество в период 1941 – 1945 г.г. было, как и само военное поражение, прямым следствием проводимой в период 1920 – 1940 г.г. политики, этапы которой я показала в книге Выбор поражения. Речь идёт о сотрудничестве во всех областях, включая торговлю (вместе с картелями), финансы, политику и идеологию. Все эти формы существовали и после войны, но особенно они проявили себя в период 1925 – 1926 г.г. , то есть после знаменитого официального «примирения», венцом которого стало создание международного сталелитейного концерна (сентябрь 1926 года). Было осуществлено объединение капиталов, иногда очень широкое, часто скрытое, особенно после 1933 года, в нейтральной стране, в Швейцарии. Но логичной кульминацией франко-германского сотрудничества стала оккупация Франции: она повысила шансы на успех масштабных промышленных и финансовых планов немцев, которые выделяли своим партнёрам скромную долю (например, на международных рынках): малую часть того, что их партнёры получили до войны, в частности, через металлургические, химические и другие картели.
german-foreign-policy.com : Произошли ли какие-то изменения в политике Франции по отношению к Германии после разрушительной Второй мировой Войны?
Анни Лакруа-Риз: Вторая мировая война была для народов настоящей катастрофой, но она не повлекла за собой изменение политики Франции, поддерживавшей после своего освобождения всеобщий статус кво. Более того, французская покорность немецкой модели стала ещё более выраженной. Лишённая статуса великой державы из-за унизительного поражения 1940 года, Франция, вдобавок к собственным мотивам уступок Германии, подверглась давлению Америки, давлению более мощному, чем после французской победы в 1918 году. Американские мотивы были теми же, что и в 1918 году и в период между двумя войнами: экспансионистская программа Рузвельта и его преемников не отличалась от 14 пунктов Уилсона и его преемников, а приоритетная поддержка Германии, страны более замкнутой и более связанной с Соединёнными Штатами, с целью формирования огромного «европейского» рынка, «открытых ворот» для американских товаров и капиталов, предполагала в 1945 году, как и в 1918, приоритетное восстановление Германии, в результате чего экономический партнёр и оплот американских инвестиций в Европу перестал выплачивать репарации французским и английским соперникам, а в 1945 году и Советскому Союзу и т.д. Однако в 1945 году истинным победителем во Второй мировой войне были не французы, а американцы (мы не говорим здесь об СССР, бесспорном победителе в военных операциях, но истощённом войной). Ещё меньше это касалось «немецкой политики» Франции, в смысле независимой или автономной политики.
Анни Лакруа-Риз: Франко-германское сотрудничество стало развиваться после 1918 года, но оно имело место и до 1914 года. Это мирное сосуществование, порождённое концентрацией, слиянием и объединением капиталов (французских, немецких, франко-немецких) происходило ещё до 1914 года. Оно породило жёсткие дебаты во Франции, где пересеклись две позиции – жёсткая позиция Делассе и компромиссная позиция Рувье, поддерживаемого теми, кто требовал, чтобы объединение капиталов было фактором согласия и чтобы, в конечном счёте, можно было создать военное производство ( так считал Карл Каутский, который ещё до 1914 года поддерживал идею «суперимпериализма», отвергающего войну). Этот вопрос был поставлен ещё до Первой мировой войны, ставился он и в период между двумя этими войнами и вновь возник после Второй Мировой войны вместе с проведением европейской интеграции.
german-foreign-policy.com : Существует ли общий знаменатель?
Анни Лакруа-Риз: Европейский Союз с франко-германской точки зрения сводится к взаимодействию двух стран в области тяжёлой индустрии или, проще говоря, железной руды Лотарингии с углём Рура, которые и связали обе страны после поражения Франции в 1870 году. Союз обязан своим рождением связям между немецкой металлургической промышленностью и французскими металлургическими гигантами. Альянсы 1870 и 1914 годов, которые вылились в дебаты о возможном «примирении», сводились для Франции к альтернативе между колониальной экспансией и «реваншем» за Альзас-Морель. В конце XIX века в вопросах об отношениях между Францией и Германией, в правящих кругах во Франции было привычным считать, что Германия стала не только ключевым экономическим фактором, но и политическим. С этой точки зрения период 1870 – 1871 годов (когда Франция не была готова к войне, а Бисмарк призвал раздавить Парижскую коммуну) предопределил схему 1940 года. Так же как вместо «реванша» за Альзас-Мозель был выбран путь колониальной экспансии, в 1938 году, в период между аншлюсом и Мюнхенской конференцией, Франция пошла по пути «отступления от имперских устремлений», тогда как Рейх провозгласил политику «свободные руки на Восток» (французский империализм отказался от внешнего влияния).
german-foreign-policy.com : И это продолжилось?
Анни Лакруа-Риз: Да. То же самое происходит после Первой мировой Войны. Влиятельный во французской металлургии Реймон Пуанкаре, поддерживаемый Венделем (как и Роберт Шуман после него), сочетал правоприменительную политику Версаля с коллаборационизмом. Именно он в 1923 году сдался Германии, прежде всего по причине франко-германских связей, почти сразу после оккупации Рура и немецкой угрозы блокировать секретные химические договоры от 1919 года с IG (причиной первой версии IG Farben послужил тот факт, что Кульман не мог обойтись без претворения в жизнь этих договоров). Сильное давление немцев, направленное на принудительное подчинение французской химической промышленности Руру, показало свою эффективность в конце 1923 года: оно привело к установлению плана Дауэса (1924 год) и отмене «репараций». То же самое имело место в других отраслях промышленности, в частности, в металлургии, и оно поддерживается. Франко-немецкое сотрудничество, то есть тенденция к «примирению», была тенденцией постоянной, так как крупный французский капитал, как следует из недавнего анализа, не допускает никакой независимости в отношении Рейха с 1870 года.
german-foreign-policy.com : Сотрудничество продолжалось и после оккупации Франции в 1940 году…
Анни Лакруа-Риз: Нельзя сказать, что французский капитал сотрудничал, ведь он был подчинён, он был подчинён путём интенсивного инвестирования и вынужден был безоговорочно сотрудничать в условиях глубочайшего неравенства. Сотрудничество в период 1941 – 1945 г.г. было, как и само военное поражение, прямым следствием проводимой в период 1920 – 1940 г.г. политики, этапы которой я показала в книге Выбор поражения. Речь идёт о сотрудничестве во всех областях, включая торговлю (вместе с картелями), финансы, политику и идеологию. Все эти формы существовали и после войны, но особенно они проявили себя в период 1925 – 1926 г.г. , то есть после знаменитого официального «примирения», венцом которого стало создание международного сталелитейного концерна (сентябрь 1926 года). Было осуществлено объединение капиталов, иногда очень широкое, часто скрытое, особенно после 1933 года, в нейтральной стране, в Швейцарии. Но логичной кульминацией франко-германского сотрудничества стала оккупация Франции: она повысила шансы на успех масштабных промышленных и финансовых планов немцев, которые выделяли своим партнёрам скромную долю (например, на международных рынках): малую часть того, что их партнёры получили до войны, в частности, через металлургические, химические и другие картели.
german-foreign-policy.com : Произошли ли какие-то изменения в политике Франции по отношению к Германии после разрушительной Второй мировой Войны?
Анни Лакруа-Риз: Вторая мировая война была для народов настоящей катастрофой, но она не повлекла за собой изменение политики Франции, поддерживавшей после своего освобождения всеобщий статус кво. Более того, французская покорность немецкой модели стала ещё более выраженной. Лишённая статуса великой державы из-за унизительного поражения 1940 года, Франция, вдобавок к собственным мотивам уступок Германии, подверглась давлению Америки, давлению более мощному, чем после французской победы в 1918 году. Американские мотивы были теми же, что и в 1918 году и в период между двумя войнами: экспансионистская программа Рузвельта и его преемников не отличалась от 14 пунктов Уилсона и его преемников, а приоритетная поддержка Германии, страны более замкнутой и более связанной с Соединёнными Штатами, с целью формирования огромного «европейского» рынка, «открытых ворот» для американских товаров и капиталов, предполагала в 1945 году, как и в 1918, приоритетное восстановление Германии, в результате чего экономический партнёр и оплот американских инвестиций в Европу перестал выплачивать репарации французским и английским соперникам, а в 1945 году и Советскому Союзу и т.д. Однако в 1945 году истинным победителем во Второй мировой войне были не французы, а американцы (мы не говорим здесь об СССР, бесспорном победителе в военных операциях, но истощённом войной). Ещё меньше это касалось «немецкой политики» Франции, в смысле независимой или автономной политики.
С 1948 года, после создания «Тризонии» под американским давлением Франция отказалась от всякой автономии в отношении Западной Германии: Вашингтон запретил ей взимание каких бы то ни было репараций ( на заводе химической компании BASF, где она сохранила весь немецкий руководящий персонал от IG Farben, и т.д.). Всё продолжалось в том же духе. Несмотря на заявления, никогда не существовало «немецкой политики», и это было причиной добровольного ухода Шарля де Голля в январе 1946 года, хотя он и утверждал, что Франция сохранит свои гарантии «на Рейне». Формально де Голль сопротивлялся, он часто говорил «нет», но когда вы посмотрите на экономические документы набережной Ке д´Орсе, вы сразу поймёте, что политика Франции, даже при его президентстве, не имела отношения к его заявлениям: его страна, внутри сферы американского влияния, не имела средств для их осуществления. Неудивительно, что в силу того, что Франция вышла из войны побеждённой, а не победительницей, всё происходило гораздо быстрее, чем перед Второй мировой войной. И это несмотря на то, что Вашингтон испытывал острую нужду в поддержке Парижа для претворения в жизнь немецкой политики. Больше всего эту ситуацию иллюстрирует выход из военного альянса спустя немного времени после оккупации явно более широкой, жестокой и дорогостоящей, чем в период 1914 – 1918 г.г. - фактически через пять лет после окончания войны, а официально через девять лет. Представьте себе, что Франция отказалась от всех положений Версальского договора в 1923 году ( тот же смысл, что и ЕОУС в 1950 году) и всех военно-политических положений в 1927 году (официальное перевооружение в октябре 1954 года по Парижскому мирному договору – вынужденному французскому ручательству). И всё, что я сказала о периоде сентябрь 1944 г.– январь 1946 г., остаётся в силе и для периода 1958 – 1969 г.г.
german-foreign-policy.com : Результатом явилась европейская интеграция. Что она значила для Франции?
Анни Лакруа-Риз: Официальное участие в управлении разделённой на части Германией (западной, но впоследствии призванной стать объединённой Германией) вследствие её поражения в 1945 году. Европейская интеграция воспринималась и анализировалась с этих позиций, несмотря на риторику о примирённой «Европе». Речь от 9 мая 1950 года Роберта Шумана (вассал Вашингтона, который навязал его в качестве министра иностранных Дел в период 1948-1952 г.г.) последовала после нескольких лет американского давления и была подхвачена послом Франции в Вашингтоне Генри Бонне (1945-1955 г.г.), ставшего после отставки администратором ряда крупных нефтяных компаний, включая и американские. Бонне последовательно выступал за вовлечение Германии в «европейский» проект Соединённых Штатов, отказ от всякого сопротивления и т.д. 9 мая, когда Шуман образовал Европейское Объединение угля и стали (ЕОУС), названное «хорошо информированными кругами» воскрешением международного сталелитейного картеля 1926 года, населению было заявлено, что установлен всеобщий мир благодаря таким людям, как Шуман, Аденауэр, Гаспери (прошлое которого сильно подкрашено фашизмом и нацизмом) и что Комите де Форж и торговцы пушками были побеждены, а тяжёлая индустрия стала мирной и т.д. Между тем, 10 мая
1. Шуман отправляется на конференцию в Лондон, одно из первых заседаний НАТО (военная организация атлантического договора, подписанного в апреле 1949 года), где Вашингтон (при британской поддержке) официально поставит перед ним вопрос о восстановлении в строгом смысле слова немецкой армии с тем, чтобы использовать, по словам Бонне от 19 марта 1949 года, «многочисленные хорошо обстрелянные силы Вермахта». Шум по поводу создания ЕОУС позволил на время забыть об этом официальном этапе восстановления армии ФРГ.
2. Был недвусмысленно поставлен чисто экономический вопрос, в частности, на встречах высокопоставленных лиц, о закрытии французских (и бельгийских) шахт, обречённых на закрытие из-за неконкурентоспособности с шахтами Рура, то есть вопрос об европейской интеграции и международном разделении труда. Чтобы убедить население, были использованы те же самые аргументы, что и в сентябре 1931 года, когда Лаваль назначил Андре Франсуа-Понсе, человека из Комите де Форж послом в Берлине и официально организовал экономическое сотрудничество, которого не ждали. Это сотрудничество было тем же, что и до войны. А дальше всё пошло ещё быстрее.
german-foreign-policy.com : Почему Франция пошла по пути европейской интеграции?
Анни Лакруа-Риз: Судьба Франции находится в руках крупного капитала, так же, как и судьба всех европейских стран. Концентрация капитала и вытекающее из него постепенное усложнение его структуры приводят к снижению прибыли. Поэтому крупный капитал ведёт перманентную войну за заработную плату, которую заранее предвидели высшие функционеры. Последние в мае 1950 года объявили «социальный демпинг», то есть постоянное снижение заработной платы. Мы пришли к тому, что они предвидели раньше: резкому снижению «оплаты труда» - единственному средству поддержать и даже (для особо крупного капитала) увеличить прибыль. Документы за 1950 – 1955 годы дают точное представление о сегодняшней европейской интеграции и опровергают тезис о недавно заявленном «отклонении от курса», которое якобы испортило прекрасный проект «социальной Европы». На самом деле «социальная Европа» полностью соответствует тому, что ими было заявлено, и если народы не будут действовать, тогда восторжествует программа, озвученная недавним хозяином Пежо, заявившим, что предела снижению себестоимости продукции не существует …
german-foreign-policy.com : Какую роль сыграл Елисейский Договор в этом процессе?
Анни Лакруа-Риз: Елисейский Договор – это прежде всего политический и идеологический этап европейской интеграции, которому придаётся важное значение в легенде «примирения», и который уводит общественное мнение от истинной истории франко-германских отношений: одним из этих «субпродуктов» стал «Учебник по европейской истории», который извращает истинную историю, но на него стараются быть похожими учебники по истории Франции. Пропаганда после 1963 года позволила скрыть от французского и немецкого народов реальность и последствия восстановления немецкой державы при поддержке Соединённых Штатов, точно так же, как и после Первой мировой войны. На самом деле, вместо перманентного мира, европейский капитал ввязан в перманентную войну в идиллическом союзе Европы и Америки. Реально системный кризис, который длится уже сорок лет, свидетельствует об «общем кризисе капитализма», который 100 лет назад привёл к Первой мировой войне ( и положил конец кризису, начавшемуся в 1873 году). Следующий системный кризис привёл ко Второй мировой войне. Обострение сегодняшней фазы кризиса вынуждает нас вновь обратиться к истории. Было бы не лишне посоветовать вашим читателям прочитать или ещё раз перечитать произведение Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1917 г.), способное пробудить интерес к происходящим событиям. Не говоря о «Капитале» Маркса…
german-foreign-policy.com : Результатом явилась европейская интеграция. Что она значила для Франции?
Анни Лакруа-Риз: Официальное участие в управлении разделённой на части Германией (западной, но впоследствии призванной стать объединённой Германией) вследствие её поражения в 1945 году. Европейская интеграция воспринималась и анализировалась с этих позиций, несмотря на риторику о примирённой «Европе». Речь от 9 мая 1950 года Роберта Шумана (вассал Вашингтона, который навязал его в качестве министра иностранных Дел в период 1948-1952 г.г.) последовала после нескольких лет американского давления и была подхвачена послом Франции в Вашингтоне Генри Бонне (1945-1955 г.г.), ставшего после отставки администратором ряда крупных нефтяных компаний, включая и американские. Бонне последовательно выступал за вовлечение Германии в «европейский» проект Соединённых Штатов, отказ от всякого сопротивления и т.д. 9 мая, когда Шуман образовал Европейское Объединение угля и стали (ЕОУС), названное «хорошо информированными кругами» воскрешением международного сталелитейного картеля 1926 года, населению было заявлено, что установлен всеобщий мир благодаря таким людям, как Шуман, Аденауэр, Гаспери (прошлое которого сильно подкрашено фашизмом и нацизмом) и что Комите де Форж и торговцы пушками были побеждены, а тяжёлая индустрия стала мирной и т.д. Между тем, 10 мая
1. Шуман отправляется на конференцию в Лондон, одно из первых заседаний НАТО (военная организация атлантического договора, подписанного в апреле 1949 года), где Вашингтон (при британской поддержке) официально поставит перед ним вопрос о восстановлении в строгом смысле слова немецкой армии с тем, чтобы использовать, по словам Бонне от 19 марта 1949 года, «многочисленные хорошо обстрелянные силы Вермахта». Шум по поводу создания ЕОУС позволил на время забыть об этом официальном этапе восстановления армии ФРГ.
2. Был недвусмысленно поставлен чисто экономический вопрос, в частности, на встречах высокопоставленных лиц, о закрытии французских (и бельгийских) шахт, обречённых на закрытие из-за неконкурентоспособности с шахтами Рура, то есть вопрос об европейской интеграции и международном разделении труда. Чтобы убедить население, были использованы те же самые аргументы, что и в сентябре 1931 года, когда Лаваль назначил Андре Франсуа-Понсе, человека из Комите де Форж послом в Берлине и официально организовал экономическое сотрудничество, которого не ждали. Это сотрудничество было тем же, что и до войны. А дальше всё пошло ещё быстрее.
german-foreign-policy.com : Почему Франция пошла по пути европейской интеграции?
Анни Лакруа-Риз: Судьба Франции находится в руках крупного капитала, так же, как и судьба всех европейских стран. Концентрация капитала и вытекающее из него постепенное усложнение его структуры приводят к снижению прибыли. Поэтому крупный капитал ведёт перманентную войну за заработную плату, которую заранее предвидели высшие функционеры. Последние в мае 1950 года объявили «социальный демпинг», то есть постоянное снижение заработной платы. Мы пришли к тому, что они предвидели раньше: резкому снижению «оплаты труда» - единственному средству поддержать и даже (для особо крупного капитала) увеличить прибыль. Документы за 1950 – 1955 годы дают точное представление о сегодняшней европейской интеграции и опровергают тезис о недавно заявленном «отклонении от курса», которое якобы испортило прекрасный проект «социальной Европы». На самом деле «социальная Европа» полностью соответствует тому, что ими было заявлено, и если народы не будут действовать, тогда восторжествует программа, озвученная недавним хозяином Пежо, заявившим, что предела снижению себестоимости продукции не существует …
german-foreign-policy.com : Какую роль сыграл Елисейский Договор в этом процессе?
Анни Лакруа-Риз: Елисейский Договор – это прежде всего политический и идеологический этап европейской интеграции, которому придаётся важное значение в легенде «примирения», и который уводит общественное мнение от истинной истории франко-германских отношений: одним из этих «субпродуктов» стал «Учебник по европейской истории», который извращает истинную историю, но на него стараются быть похожими учебники по истории Франции. Пропаганда после 1963 года позволила скрыть от французского и немецкого народов реальность и последствия восстановления немецкой державы при поддержке Соединённых Штатов, точно так же, как и после Первой мировой войны. На самом деле, вместо перманентного мира, европейский капитал ввязан в перманентную войну в идиллическом союзе Европы и Америки. Реально системный кризис, который длится уже сорок лет, свидетельствует об «общем кризисе капитализма», который 100 лет назад привёл к Первой мировой войне ( и положил конец кризису, начавшемуся в 1873 году). Следующий системный кризис привёл ко Второй мировой войне. Обострение сегодняшней фазы кризиса вынуждает нас вновь обратиться к истории. Было бы не лишне посоветовать вашим читателям прочитать или ещё раз перечитать произведение Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1917 г.), способное пробудить интерес к происходящим событиям. Не говоря о «Капитале» Маркса…
Анн Лакруа-Риз преподаёт современную историю в Университете Париж II
Комментариев нет:
Отправить комментарий