Обзор мнений американских экспертов о ситуации в России.

До и после выборов: политический инжиниринг и риторика Вашингтона 23 марта 2012, Леонид Савин, Сергей Есин Американские эксперты имеют довольно четкую картину о преобладающих в российском обществе тенденциях, а политтехнологи используют эти знания для организации протестной волны Тон публикациям западных СМИ, откровенно дискредитировавших российские президентские выборы и самого Владимира Путина, задавали экспертные сообщества США, которые предоставляли прессе свое видение ситуации в России. В частности, такие американские экспертные сообщества, как Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) и Фонд Карнеги, провели за последние несколько месяцев несколько мероприятий, посвященных российским выборам, на которых делились своими оценками о происходящем в России как с представителями СМИ, так и со специалистами в области международных отношений из разных университетов США. Общий фон этих мероприятий можно свести к двум факторам. Во-первых, американцы все больше и больше понимают, что процесс, носивший название «перезагрузка», исчерпал свои возможности, не достигнув желаемого результата. В то же время отношения США и России переходят в фазу более жесткой конфронтации. Республиканские конкуренты Барака Обамы уже вовсю критикуют его политику «перезагрузки». Например, Митт Ромни высказывает крайнюю озабоченность по поводу того направления, которым движется «путинская Россия», а его советник Ричард Вильямсон прямо называет «перезагрузку» провалом, объясняя это тем, что Россия в последнее время все чаще выбирает противоположную США сторону по многим ключевым вопросам международной политики. Сегодня уже всем очевидно, что идея «перезагрузки» была провальной. Пожалуй, для Дмитрия Медведева она была таковой еще больше, чем для Обамы. Ведь, по сути, в результате этой «перезагрузки» Россия была вынуждена смолчать в ответ на неоколониальные претензии Запада в Ливии и понести за это не только материальные убытки в виде потерянных контрактов, но и стерпеть удар по собственному престижу, т. к. ранее всегда стояла на защите базовых международных принципов. Более того, Россия собственноручно сорвала сделку с Ираном по поставкам зенитно-ракетного комплекса С-300, который сегодня мог стать очень хорошим аргументом в развязывании войны против Исламской Республики. Единственным достижением «перезагрузки» Медведев мог бы считать вступление России в ВТО и отмену поправки Джексона-Вэнника. Однако, на место этой поправки американцы готовы принять пресловутый «Список Магнитского». Так что, и здесь никакого прорыва не произошло. Вторым фактором является ставка США на то, что внутренний кризис политической системы России усилит позицию США в приближающейся конфронтации и создаст условия, при которых российская власть будет вынуждена сосредотачивать свои усилия на внутренней политике, предоставляя тем самым США больше места для маневра на международной арене и ограничивая действия своей дипломатии оборонительной тактикой. Характерно, что в то время, когда западная пресса обвиняет Путина в эскалации антиамериканской риторики, некоторые эксперты признают, что эта риторика носит оборонительный характер и объясняется тем, что Путин реально ощущает угрозу, которая, по его мнению, исходит от американских попыток выстроить систему ПРО вокруг российских границ. Возникают даже серьезные опасения, что дальнейшее ухудшение отношений США и России подтолкнет Путина на более тесное сотрудничество с Китаем. С приходом Путина реальность такого альянса многим кажется неизбежной. В этой связи некоторые эксперты и политики пытаются сыграть на самолюбии Путина, называя альянс Москвы и Пекина фиктивным браком неравных партнеров, намекая на разрыв экономических потенциалов этих двух евразийских держав и вероятную зависимость России от Китая в этом союзе. Насколько такой анализ является объективным, судить трудно, но пока подобной зависимости России от Китая в области принятия решений на международной арене не наблюдалось. Наоборот, при обсуждении в СБ ООН санкций против Сирии Китай принял сторону России, хотя для отклонения этих санкций было достаточно одного российского вето. Оценивая новые интеграционные процессы на постсоветском пространстве, некоторые эксперты считают, что националистические настроения до сих пор достаточно сильны в постсоветских республиках, и сомневаются в том, что Путину удастся сломать этот тренд. Более того, эксперт по проблемам России и Евразии в Совете по Международным Отношениям (CFR) Стив Сестанович считает, что в самой России националистические и ксенофобские чувства по отношению к соседям из центральной Азии нивелируют все попытки создания нового Евразийского Союза еще на ранней стадии. В интервью, которое он дал практически сразу же после президентских выборов, на вопрос о будущих отношениях России и США Сестанович отметил, что в последнее время было много риторики с обеих сторон. Москва обвиняла Госдеп в том, что он финансирует российскую оппозицию, а Майкла Макфола направили в Россию для того, чтобы он устроил революцию. Со своей стороны Хиллари Клинтон назвала позицию России по Сирии не иначе как «презренной», что недопустимо для ранга госсекретаря. Ряд разногласий по другим вопросам также накопился, но пока в этой игре, говоря дипломатическим языком, нет победителей. По мнению Сестановича, для России проблема № 1 во внешней политике – это создание системы ПРО, и этот вопрос придется как-то решать. В США также с нетерпением ожидают саммита Большой восьмерки, который пройдет 18-19 мая в Кэмп-Дэвид, и рассматривают возможность визита Путина на саммит НАТО в Чикаго, который будет проходить параллельно, как своего рода тест на будущее сотрудничество. Впрочем, Сестанович тут же оговорился, что Путин вряд ли примет в нем участие, хотя взаимодействие между руководством НАТО и российским президентом возможно. В вопросах российско-американского спора по поводу последствий «Арабской Весны» на Ближнем Востоке, и особенно в Сирии и Иране, американцы ожидают более жесткой позиции России. Сенатор Джон Маккейн, выступая перед Конгрессом 5 марта, фактически обвинил Россию в поддержке «преступного режима», который, по его мнению, выбрал тактику «государственного насилия, проявленного в Югославии Милошевича и в российском нападении на город Грозный». Есть некоторые основания считать, что во многом те протестные настроения, которые взбудоражили Москву в декабре месяце, подпитывались США с целью надавить на либеральную часть российской элиты и заставить ее выступить против возвращения Путина и за продление срока Медведева, что дало бы шанс Макфолу завершить «перезагрузку» должным образом, а либералам продолжить «реформирование» страны. О вероятности такого поворота событий говорит доклад группы специалистов из Фонда Карнеги. 21 ноября прошлого года в Вашингтоне состоялась конференция экспертов Карнеги Центра, на которой, в частности, обсуждались возможные сценарии развития России до 2020 года. На конференции принимали участие специалисты из Московского Центра Карнеги (Николай Петров и Мария Липман), Новой Экономической Школы (Сэм Грин), а также директор Программы по России и Евразии при Карнеги – Джеймс Ф. Коллинз. Сама конференция носила характер презентации совместной работы по возможным сценариям развития российского государства и общества на ближайшее десятилетие. Данная работа предоставляла три возможных сценария политического развития России: 1) «Сталин-lite» – сценарий, при котором будут продолжаться современные тренды под руководством Путина. Данный сценарий предполагает дальнейшее развитие авторитаризма. Авторы уверены, что в дальнесрочной перспективе этот сценарий нежизнеспособен, так как в современном российском обществе нет запроса на усиление авторитарной системы. 2) «Ранний Путин» – второй, более мягкий сценарий, при котором возможна некоторая модернизация под прямым контролем «режима». По мнению авторов, этот сценарий является наиболее вероятным, которого и будет придерживаться новый президент России. 3) «Перестройка-2» – это сценарий, предписывающий России глубокую трансформацию как политической, так и экономической системы. Для США этот сценарий является особенно желательным. Однако, авторы считают, что Путин будет всячески противостоять развитию событий в этом направлении, поскольку такой сценарий может угрожать существующему «режиму» потерей власти. Помимо этих сценариев, авторами было также отмечено несколько существующих трендов, которые будут прогрессировать в ближайшее десятилетие. Одним из таких трендов является, в частности, рост националистических антиправительственных настроений и ксенофобии, направленной в адрес нерусских регионов России. Авторы доклада уверены, что, несмотря на то, что большинство российских граждан пока относится к этим настроениям отрицательно, постепенно лозунги типа «Россия для русских» и «Хватит кормить Кавказ» будут приобретать все большую популярность наряду с растущим недовольством правительственными действиями в этой сфере. В данном контексте особенное ударение делается на роли Алексея Навального в деле консолидации «умеренно-националистического» лагеря и их союза с либеральными силами. Параллельно с ростом национализма авторы предрекают России серьезные риски в области экономики в период правления Путина. Эти риски связаны с зависимостью России от цен на энергоресурсы, с изношенной советской инфраструктурой, а также с дотационным характером экономики, при котором правительство вкладывает огромные ресурсы в убыточные предприятия только ради поддержания их «на плаву». Усугубление мирового финансового кризиса, которое прогнозируется на ближайшие годы, должно еще сильней взбудоражить протестные настроения российских граждан и еще более дестабилизировать путинскую систему. Наконец, в докладе говорилось и о прошедших президентских выборах как еще об одном факторе дестабилизации. Так, один из со-авторов данного доклада – Петров – говорил о возможности раскола внутри правительственных элит, где отчетливо сформировалась часть несогласных с путинским курсом, и эта часть восприняла возвращение Путина в Кремль крайне негативно. В этом контексте участники доклада упоминают о демарше Алексея Кудрина и прогнозируют возникновение новой либеральной партии, возглавленной им, которая могла бы побороться за влияние с существующим «режимом» Путина. Помимо Кудрина, сюда же можно отнести Игоря Юргенса, Евгения Гонтмахера, Михаила Федотова и Сергея Караганова. Двое последних, в частности, входят в Комиссию при президенте, которая занимается вопросами десталинизации общественного сознания и которую некоторые эксперты (Сергей Кургинян) оценивают как одну из структур, имеющих прямое отношение к проекту «Перестройки-2». Следует также отметить и те комментарии, которыми эксперт Московского Центра Карнеги сопровождает презентацию своего доклада. Так, помимо трех сценариев, приведенных выше, Петров говорит и о «позитивных, но крайне маловероятных» поворотах российской политической действительности. Таковыми он считает «европейский выбор» и «революцию блогеров». Правда, здесь он оговаривается и выказывает некоторое замешательство в отношении того, насколько позитивной можно считать подобную «революцию». Другие специалисты, принимавшие участие в этом докладе (Липман), подчеркивали слабость гражданского общества в России наряду с проблемой поиска самоидентичности российского народа и отсутствием некой единой модели будущего, которая могла бы скреплять воедино разные этнические и социальные страты общества. Таким образом, американские эксперты – не без помощи российских «коллег» – имеют довольно четкую картину о тех тенденциях, которые преобладают в современном российском обществе. Можно с уверенностью говорить, что ряд западных технологов опирался именно на эти слабости российского социума при организации протестной волны в декабре. Так, проблема самоидентификации и отсутствия исторической преемственности в России служит своего рода ключевым фактором дестабилизации, с помощью которого в общество проникает вирус «базовых универсальных ценностей» евро-атлантизма, порождая в нем комплекс неполноценности и отсталости от «цивилизованного сообщества». Далее к процессу подключается та часть элиты, которая наиболее сильно заражена этим вирусом. Именно эта группа пытается затем навязывать стране «европейский выбор», одновременно возбуждая в народе комплекс собственной исторической несостоятельности. На этой почве всеобщего недовольства и отсутствия объединяющей наднациональной цели легко прорастают ростки ксенофобии, крайнего национализма и нетерпимости, которые при правильном управлении можно легко канализировать в нужном направлении. Что и было продемонстрировано сначала на Манежной площади, а потом и на Болотной. Таким образом, потенциально дестабилизирующие факторы российской действительности были давно известны и изучены западными специалистами, а озвученный в конце ноября экспертами Карнеги Фонда доклад «Россия в 2020-м» являл собой не что иное, как подготовку западного общественного мнения к заранее запланированным «акциям гражданского неповиновения». Одним из аргументов в пользу того, что отдельные группы в американском истеблишменте имеют большую заинтересованность в подпитке протестных настроений в России, служит видео одной из конференций, проведенных Советом по международным отношениям США. Участники этой встречи, позиционирующие себя как эксперты по России, старательно создавали образ противостояния «креативной части народа» и власти, намеренно упуская при этом фактор «третьей силы», вышедшей для защиты государственности на митинг на Поклонной горе, которая, по сути, и составляет тот самый народ – в чем-то расходящийся с властью, но явно не принимающий внешнего влияния и либеральной уличной гегемонии. Помимо таких неслучайных «упущений» в ходе данной встречи «болотное движение» и его деятельность не один раз отождествлялись с деятельностью сербской организации «Отпор», которая в свое время стала катализатором «оранжевого» сценария в Югославии, результатом которого стало расчленение и оккупация страны. Подобные аналогии тем опасней, что употреблялись они русскоязычным участником данного мероприятия – Владимиром Кара-Мурзой, успевшим даже побывать в роли российского депутата, пока его не исключили за обладание двойным гражданством. К слову, этот человек, постоянно проживающий в США, был одним из исполнителей провокации на прошлых президентских выборах 2008 года, организовав некую инициативную группу в поддержку выдвижения господина Владимира Буковского в кандидаты на пост Президента Российской Федерации. Тогда эта кандидатура не была допущена к выборному процессу на основании проживания Буковского вне территории РФ и отсутствия документов, подтверждающих род его занятий. Сегодня же Кара-Мурза является одним из главных «каналов связи» между внесистемной оппозицией и Вашингтоном. У него очень тесные контакты с республиканской партией и лично с господином Маккейном. Это не мешает ему быть в США республиканцем, а в России – демократом. Как бы то ни было, сегодня становится очевидным, что у администрации Обамы не хватило ресурса развернуть полномасштабный оранжевый сценарий, а на эскалацию конфликта с появлением жертв уличных противостояний и дальнейшим усугублением политического кризиса в России решимости, судя по всему, пока нет. Вполне возможно, что одним из сдерживающих факторов стало сотрудничество России по выводу американских сил из Афганистана с предоставлением временных перевалочных пунктов на территории России, от которых в немалой степени зависит успех операции по выводу войск. Убедившись в том, что «креативный класс» не пользуется особой поддержкой большинства граждан, ставка была сделана на ослабление легитимности «режима» в глазах западного обывателя, что, вероятно, должно стать одним из весомых аргументов в дипломатических переговорах по самым спорным американо-российским темам. Тем не менее, США не смогли пойти до конца и отказаться от признания выборов легитимными. В итоге стратегия «снежной революции» была заменена на создание в среде западного обывателя нового мифа о противостоянии Кремля и народа, укрепление ореола автократии «путинского режима» и уверенность в ослаблении его легитимности. При этом вполне очевидно и то, что возможность «оранжевого сценария» американцами явно не отменяется, но лишь переносится. По крайней мере, ни один из американских специалистов по России не ставит под сомнение то, что Путин будет вынужден сдаться раньше, чем закончится шестилетний срок. В подобном ключе дает свои оценки и Стратфор (Stratfor), сотрудники которого подготовили целый цикл статей о выборах в России и тех шагах, которые Путин должен совершить в ближайшее время. Они пишут, что в ближайшие месяцы вместе с политической нестабильностью в России Путин будет реализовывать свою стратегию. Однако, понимание того, что он становится слабее, будет расти как внутри, так и за пределами России. Восприятие Путина в таком качестве имеет большое значение, так как это может усложнить некоторые вопросы, которыми Москва будет заниматься в этом и следующих годах. Стратфор перечисляет ряд возможных проблем. Одной из них является то, что силовики и коммунисты хотят иметь более националистический и консолидированный подход в экономике, а различные протестные группы заинтересованы в более либеральной и ориентированной на свободный рынок стратегии. Другой основной задачей России является очередной этап восстановления своего влияния в бывших советских перифериях. Россия планирует дальнейшую институциализацию своих отношений со многими бывшими советскими республиками и намерена сформировать Евразийский Союз к 2015 году. В России также начали подумывать о том, как получить выгоды из европейского финансового и экономического кризисов путем приобретения активов и формирования новых предприятий с участием многих европейских государств. Но все это было основано на предположении, что Россия будет сильной и устойчивой. А политическая неопределенность подрывает мнение, что Россия (и Путин в частности) является сильной. Более того, некоторые страны, особенно Соединенные Штаты, начали использовать перемены в России и играть на восприятии того, что страна нестабильна. Таким образом, Вашингтон пытается использовать нестабильность для формирования образа слабой и ненадежной России за рубежом и удерживать Кремль сосредоточенным на внутренних делах, а не на возрождении России. Это связано с противостоянием США и России по поводу противоракетной обороны и поддержки Вашингтоном Центральной Европы, т. к. Россия стала более агрессивной по этому вопросу в последние месяцы, и Москва планирует увеличить давление в вопросах безопасности на Европу, а Соединенные Штаты хотели бы избежать переговоров по этой ситуации, так как они заняты другими вопросами, такими, как Афганистан и Иран. И Соединенные Штаты используют внутриполитическую нестабильность России для того, чтобы выиграть время и свести на «нет» понимание того, что Россия сильна, как это утверждают ее лидеры. Стратфор также считает, что Путину будет необходимо решить проблемы нестабильности в политической жизни России как можно скорее, и тогда он сможет обратиться к другим серьезным делам, которые нужны стране. Чем дольше он будет ориентирован на внутреннюю политику, тем больше экономических проблем в стране будет расти, а восприятие его власти ослабнет. Путин, весьма вероятно, решит политические проблемы России, хотя ему придется реструктурировать свое ближайшее окружение и иметь в виду группы, которые не находятся под его контролем (но не представляют серьезную угрозу его власти). И чем больше времени потребуется Путину для того, чтобы сделать все это, тем увереннее остальной мир будет верить, что он слаб. Из этого посыла явно прослеживается следующая рекомендация: США должны тянуть время и подрывать репутацию российских властей – то ли методом информационных войн, то ли как-то еще. Директор центра по изучению России и Евразии корпорации РЭНД Эндрю Вайс мыслит более рационально и объективно, и в своей заметке «Пять мифов о Путине», опубликованной в The Washington Post, в свете внешней политики и взаимодействия с США отмечает, что «он (Путин) в состоянии действовать прагматично, когда это касается интересов России». Вайс указывает на поддержку Вашингтона после атаки 11 сентября 2001 года, голосование в Совете Безопасности ООН в 2009 и 2010 годах по ужесточению санкций в отношении Ирана, новый договор СНВ по сокращению ядерных вооружений в 2010 году и создание транспортного коридора через территорию России для американских войск в Афганистане. Далее он пишет, что «есть много важных вопросов на повестке дня – нераспространение ядерного оружия, терроризм, опасная ситуация в Пакистане и шаткость мировой экономики – где интересы США и России более или менее совпадают. Такой опытный руководитель как Путин, который горд тем, что хладнокровен и расчетлив, безусловно, понял это очень давно». Ариэль Коэн из фонда «Наследие» в своих оценках сосредоточился на старых проблемах. «Инвесторы по-прежнему платят высокую цену из-за внутренней тяжеловесности Кремля. Когда Россия вступит во Всемирную торговую организацию, американские корпорации смогут получить доступ к разрешению споров через механизмы организации при условии, что Конгресс США снимет устаревшую поправку Джексона-Вэника от 1974 года. Тем не менее, учитывая плачевное состояние законности в России, члены Конгресса вряд ли отменят ее, не получив законодательный инструмент для решения вопросов коррупции и нарушения прав человека в России», – пишет он. В целом, анализируя предыдущие годы работы российской власти, предвыборные статьи Путина и цитирование в последнее время таких фраз как «Россия сосредоточивается» и «у России нет союзников, кроме ее армии и флота», Коэн отмечает, что «это сулит в будущем жесткую внешнюю политику, затягивание поясов и трудные времена. И это справедливо не только для оппозиции, но и для русского народа, его руководства и его международных партнеров, включая Вашингтон». Неоконсервативный аналитический центр Институт Брукингса также попытался нарисовать будущую картину взаимоотношений США-Россия. Так, Стивен Пайфер пишет, что, во-первых, Путин в должности премьер-министра являлся номинально вторым человеком после Медведева. Как докладывало посольство США в Москве, Путин был Бэтменом, в то время как Медведев – Робином. Ни нового соглашения по стратегическим ядерным вооружениям, ни поставок для войск НАТО в Афганистане, ни поддержки Москвой эмбарго в отношении Ирана – всего этого не было, если бы Путин захотел им воспрепятствовать. Так что его возвращение на пост президента не изменит стратегию по отношению к США. Во-вторых, тон двусторонних отношений изменится. Это связано с тем, что в свое время он работал с администрацией Буша, и этот опыт был не очень успешным, так как Путин поддерживал инициативы США, но мало получал взамен. Вашингтон не предпринял никаких усилий, чтобы удовлетворить озабоченность Москвы по таким ключевым вопросам, как ограничение стратегических вооружений, развертывание ПРО, расширение НАТО или исключение поправки Джексона-Веника. В-третьих, Путин может сосредоточиться, скорее, на внутренних проблемах и не будет повышать эскалацию напряжения в отношениях с такими странами, как США. В-четвертых, Путин показал себя реалистом, особенно когда это касается денег. Он понимает, что наличие огромного арсенала не спасло Советский Союз, следовательно, он будет действовать прагматично, и не обязательно предпочтет оружие хлебу. И в-пятых, Путин не будет полностью открывать свои намерения США до 2013 года. Он подождет результатов выборов в США, чтобы знать, с кем иметь дело. Из этого автор делает вывод, что «возвращение Путина может и, вероятно, будет означать скорее некую турбулентность между США и Россией. Он будет преследовать интересы России со своей точки зрения. В некоторых вопросах Москва вступит в противоречие с Вашингтоном, и хотя стиль Путина отличается от Медведева, вряд ли он будет стремиться переставить отношения с ног на голову». А вот его коллега Марвин Калб считает, что Путин намерен поддерживать порядок, так как стабильность в России нужна как никогда, и если он сможет это осуществить без насилия, то это будет ключевым аргументом его политики. Но поскольку история России показывает, что могут быть и сюрпризы, то может произойти и что-то незаурядное. Как мы видим, в ряде моментов оценки американских экспертов совпадают – указаны принципиальные вопросы, где Вашингтону придется иметь дело с Москвой, при этом не исключена более мягкая политика, чем это было при режиме Буша. Хотя, возможно, из-за озабоченности своими предстоящими выборами, а также idée fixe в отношении Сирии и Ирана, окончательная российская стратегия в США еще не созрела. Как уже было указано, Путин, по мнению аналитика Института Брукингс, будет скрывать свои намерения до 2013 года. Вероятно, так же поступят и американцы. Пользуясь их занятостью электоральными процессами, а также вовлеченностью в проблемы Азии и Ближнего Востока, российские власти могли бы сыграть на опережение, укрепив связи с ключевыми европейскими державами (показательно, что Ангела Меркель одна из первых позвонила Путину, поздравив с победой и выразив надежду на стратегическое партнерство), а также на Востоке, продолжая углублять сотрудничество с Китаем, Индией, Ираном и другими странами, отвергающими однополярный порядок.  Евразия