Большевистская несговорчивость Сталина

Александр Лобанов 

Одной из ключевых фигур не только истории двадцатого века, но, к сожалению, и современности, является фигура И.В. Сталина. Именно с кампании дискредитации личности Сталина, а главное – его дела – началась обработка общественного мнения, позволившая ликвидировать советскую власть и развалить Советский Союз.

И естественно, в условиях развала (да не развала, а преднамеренного разрушения Советского Союза и Российской государственности!) - Сталин стал знаменем государственного патриотизма. Разумеется, тогда главным было показать истинный масштаб Сталина - государственного деятеля, Сталина – победителя в великой войне.

Но времена развала позади. Победившая буржуазия строит свою государственность, воспитывает своё чувство патриотизма и Сталин – победитель, Сталин-государственник ей уже не опасен. Ещё сохраняется инерция , но всё чаще в буржуазных СМИ мы видим публикации, где Сталин и другие деятели его времени изображаются без привычного перестроечного ёрничанья, а достаточно объективно. Вот и в недавней публикации в АИФ, где излагается версия убийства Сталина Берией, о Сталине отзываются достаточно благожелательно.

Обстановка изменилась, а мы продолжаем ломиться в давно распахнутую дверь,  доказывая, что Сталин – крупная фигура истории, великий государственник. Вот и А.Седешев (Г,Т, N51,2005) цитирует Олега Платкова, которого сам характеризует как монархиста: «Сталин спас русский народ от окончательного порабощения, помог ему воспрянуть, организоваться и победить в самой чудовищной войне, которая когда либо велась Западом против России». Неужели же непонятно, что господин Платков порабощением русского народа именует Октябрьскую революцию. И наивным кажется восхищение и тем, что в своих речах 41 года Сталин «не говорил о коммунизме и социализме.»

Господи! Да единороссы вовсе не против такого Сталина, который «ничего не говорил о коммунизме и социализме», как они не против красной звезды и красного знамени победы, лишь бы с них были удалены серп и молот. Буржуазия с лёгкой душой согласится прославлять Сталина-государственника! Да и, подождите, Сталин-диктатор ей станет весьма симпатичен, но вот она всегда будет ненавидеть Сталина-коммуниста, Сталина-революционера.

Говоря о Сталине – государственном деятеле - нам, коммунистам, нельзя попадать в ловушку абстрактного патриотизма а надо всегда подчёркивать – какое государство строил Сталин. Ведь в условиях самой жёсткой политической диктатуры в Советском Союзе всегда сохранялась внутрипроизводственная демократия и при Сталине возможности рабочих влиять на дела своего завода или совхоза  были всегда значительны.

Сталин строил (и построил) не просто абстрактную державу, а рабоче-крестьянское государство (пусть и с бюрократическими искажениями). В сложнейшее послевоенное время, когда заокеанские стратеги в очередной раз разочарованно отодвигали карты – нет мол, имеющихся атомных бомб недостаточно для гарантированной победы над Советами – в стране снижались цены, рабочим давались квартиры в элитных районах, осуществлялась большая программа защиты и преобразования природы с расширением заповедных территорий и закладкой лесополос, обеспечивались социальные гарантии трудящихся.

Возьмём хотя бы «Раковый корпус» Солженицына, написанный им на основе личных впечатлений. Александру Исаевичу в своём отторжении большевизма даже в голову не приходит увидеть что-то противоестественное в том, что его, политического ссыльного, только что отмотавшего срок «за распространение сведений, порочащих советский строй и его руководителей», да ещё в условиях военного времени, то есть врага Сталина - сталинский режим лечит, и лечит бесплатно от раковой опухоли вместе с партработником, причём применяет такие дорогостоящие средства, как облучение и гормональные препараты.

Но в данной ситуации наиболее актуален даже не этот аспект сталинской биографии – в конце концов – не мы сейчас у власти. Пора, наконец то, вспомнить Сталина революционера, а это Сталин только наш, режиму и монархическим критикам режима он не нужен.

Итак, основные этапы деятельности Сталина как профессионального революционера:

В 1898 году, ещё будучи семинаристом, Сталин (тогда ещё даже не Коба, а Джугашвили) вступает в социал - демократический кружок, ведёт активную работу среди рабочих железнодорожных мастерских  (это как раз то, что мы не делаем), осенью 1901 года становится членом тифлисского комитета и переезжает в Батум, где организует нелегальную типографию. Во время массовых арестов, последовавшим за расстрелом мирной демонстрации в Батуми (тогда было убито 14 и ранено54 человека) Коба был арестован и после 1,5 лет отсидки сослан в Сибирь, откуда бежал через месяц и прибыл в Тифлис. Революцию 1905 года Сталин (тогда ещё Коба) провёл частью в Тифлисе, частью в Баку.  Он писал пропагандистские листовки и участвовал в организационном обеспечении экспроприаций, в том числе и Тифлисской, осуществлённой знаменитым Камо.

Демократы вдоволь поиздевались над большевистскими «эксами», стремясь уравнять большевиков с уголовниками, но нам стыдиться нечего. Шла гражданская война, в которой хороши все средства. С января 1905 года по 27 апреля 1906 года царским режимом было без суда убито около 14 тысяч человек и 1000 человек казнено, подверглось различным формам лишения свободы 70 тысяч человек. Так почему же царизму было позволено брать на войну с революцией займы у европейских стран закладывая независимость своей политики, а революционерам, ради освобождения страны, нельзя было эти деньги отнимать?

Впрочем, революция 1905 года не выдвинула Сталина в число всероссийски заметных политиков, даже на Кавказе тогда было множество ярких фигур и среди политических литераторов и среди организаторов массового движения и даже в такой глубоко законспирированной области, как вооружённая борьба – Каменев, Красин, Посталовский, Таратута и многие, многие другие.

Закончилась первая революция для Сталина Бакинской тюрьмой, куда он попал в 1908 году. В Бакинской тюрьме, как пишет об этом в своей книге «Сталин» Л. Троцкий (а его-то в симпатиях к Сталину никак не заподозришь) Коба (вопреки клевете наших либералов) проявил большую личную отвагу, «этот сдержанный человек умел, в редких правда, случаях доходить до крайнего бешенства». В качестве доказательства он приводит воспоминания сокамерника Сталина Верещака - никакими издевательствами уголовников «Кобу не удавалось вывести из равновесия, ничто не могло его задеть». И даже «когда на глазах арестантов ночью из камеры выводили смертников и вешали в тюремном дворе, так что в камерах были слышны крики и стоны казнённых и всех заключённых трепала нервная лихорадка, Коба или спокойно спал или зубрил эсперанто. Но когда на первый день пасхи рота Сальянского полка избивала всех без исключения политических, пропуская их сквозь строй, Коба шёл не сгибая головы под ударами прикладов, с книжкой в руках. И когда началась стихийная обструкция, Коба парашей высаживал двери своей камеры, несмотря на угрозы штыками».

Революция закончилась поражением, и многие решили, что вообще всё закончено. Партийные ряды опустели. Очень многие из партийного руководства, такие, как Бабушкин и Бауман были убиты царизмом, кто то, как Курнатовский и многие другие не выдержав нервного и физического напряжения боёв, тюрем, побегов, скитаний на чужбине заболели и умерли, но больше всего было тех, кто покинул революционное движение, дезертировал, не выдержав поражения.

Троцкий в книге «Сталин» так характеризует атмосферу того времени: "С мест доносили: «наши идейные силы тают как снег», « элементы, примкнувшие к партии лишь в момент подъёма… покинули наши партийные организации». «….Даже в каторжных тюрьмах герои и героини восстаний и террористических актов враждебно отворачивались от собственного вчерашнего дня и употребляли такие слова как «партия», «товарищ», «социализм» не иначе, как в ироническом смысле. Дезертировали не только «рыцари на час», временно примкнувшие к движению, но рабочие, годами связанные с партией. Среди отсталых слоёв рабочего класса усилились, с одной стороны, религиозность, с другой- алкоголизм, карточные игры и т.п. В верхнем слое стали задавать тон рабочие индивидуалисты, стремившиеся в стороне от масс к повышению личного культурного и бытового уровня. Рабочие среднего слоя… проявляли большую устойчивость. Но, войдя в политическую жизнь под руководством интеллигентов и сразу предоставленные самим себе они оказались парализованы и выжидали."

Не правда ли, всё это очень напоминает то положение, в каком оказались коммунисты СССР после 1991 года?

И после революции 1905-1907  годов уходили люди, отдавшие годы и годы революционному движению, люди, составлявшие первый ряд в большевистской партии, такие как Богданов или руководитель боевиков Красин.

Но в числе дезертиров Сталина не было, да и не могло быть. Его путь в революцию не был умозрительным путём интеллектуала или эмоциональным всплеском молодого интеллигента. Он впитал с детских лет ненависть плебея к «патрициям», зависть бедняка к богатею, обиду «инородца» на высокомерие имперских чиновников, да и он отлично понимал, что предательством он не сможет пробить себе дорогу в жизни.  А о трусости для человека, прошедшего избиения прикладами и угрозу штыков уже не могло быть и речи. Именно в годы реакции, в годы всеобщего предательства и провокаций, когда стали важны не внешняя эффектность оратора или бойца бомбиста, а стойкость, умение работать не ожидая немедленной отдачи, умение не впадать в отчаяние и панику в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях, и стал Джугашвили Сталиным.

Ещё находясь в Бакинской тюрьме Сталин налаживает связь с комитетом, пишет и передаёт на волю листовки, участвует в руководстве партийной жизнью. Что было дальше? Вот как кратко описывает этот период Л.Троцкий.  «Около восьми месяцев он вёл тогда работу в нефтяной столице, около шести месяцев просидел в Бакинской тюрьме, около девяти месяцев провёл он в Вологодской ссылке. Месяц подпольной работы отмечен двумя месяцами кары. После побега он снова работает в подполье около девяти месяцев, попадает на шесть месяцев в тюрьму и остаётся девять месяцев в ссылке – соотношение несколько более благоприятное.

После окончания ссылки – менее двух месяцев нелегальной работы, около трёх месяцев тюрьмы около двух месяцев в Вологодской губернии; два с половиной месяца кары за месяц работы. Снова два месяца в подполье, около четырёх месяцев тюрьмы и ссылки. Новый побег. Свыше полугода революционной работы, затем тюрьма и ссылка, на этот раз до февральской революции, т.е. в течение четырёх лет.» То есть большую часть времени он провёл  либо в тюрьме, либо в ссылке, но именно в это время он вышел с региональной арены на общероссийскую; познакомился с Лениным, был кооптирован в ЦК, написал свою работу по национальному вопросу, писал статьи для «Правды», осуществлял от имени Ленина руководство редакцией.

Нам, сравнивая условия столетней давности, должно быть стыдно за свою инертность, не способность наладить контакт с рабочей массой, организовать её. Надо учиться. И пусть одним из примеров беззаветного служения своему делу станет жизнь Сталина-оппозиционера, Сталина–бунтаря.