Деньги есть. Ума бы надо

Банковский сектор в его сегодняшнем виде делает попытки развивать экономику бессмысленными

Российский Центробанк ругают, и ругают много. По большей части за дело, а иногда и просто так, заодно. Классический посыл: ЦБ удавил экономику высокими ставками, лишив ее денег и оставив без шансов на выживание. Страна беднеет, народ страдает, в то время как «в цивилизованных странах» делают наоборот: экономический рост активно стимулируется массированными денежными вливаниями. В тех же США, к примеру, ФРС раздала доллары почти даром и обеспечила подъем ВВП чуть ли не на 20%. Почему им можно, а нам нельзя?..

А давайте-ка разберемся: действительно, почему?

Про мешанину ярлыков

Проблемы в российской экономике, конечно же, есть, но между их реальной сутью и общественным о них представлением наблюдается огромная разница. В первую очередь ввиду катастрофически фрагментированного и локального восприятия происходящего. К примеру, как говорит нам статистика, в страну пришли иностранные инвестиции, что как бы хорошо. А куда конкретно они пришли и куда ушли, уже не важно. Хотя та же статистика показывает, что 4/5 всех поступивших в Россию за 20 лет инвестиций в конечном счете вылилось только в покупку акций на бирже. С целью их последующей перепродажи, естественно. Так что же это, инвестиции или все-таки спекуляции?

Или взять, к примеру, тезис о нефтегазовой игле. Никто не критикует Норвегию или там Саудовскую Аравию с Катаром, которые живут исключительно за счет нефти. А вот Россию ругают. Мол, «плохо, что нефтегазовые доходы все еще составляют более 60% от экспортной выручки страны. Потому в России и кризис, что упавшие цены на нефть эту самую выручку сократили». На первый взгляд оно похоже на правду. За 11 месяцев 2014 года за нефть и газ удалось выручить всего $144,6 млрд, хотя ожидалось минимум в 1,5 раза больше. Однако только ли это стало причиной дефицита денег? А чистый отток капитала, который за тот же период составил $151,5 млрд, разве на него не повлиял?

Экономика представляет собой весьма сложный механизм, по своему устройству намного превосходящий примитивный выключатель: нажал кнопку — загорелась лампочка, нажал кнопку — она погасла. В экономике почти постоянно происходят процессы, друг другу прямо или косвенно противоречащие. Тот же низкий курс рубля выгоден внутреннему производителю, но не выгоден импортерам, хотя и те и другие создают общий ВВП. Вливание необеспеченных денег, с одной стороны, подстегивает потребительский спрос, а с другой — ускоряет инфляцию, то есть делает товары и услуги менее доступными потребителям.

Если начать по порядку и с денег

Таким образом, чтобы говорить о путях и методах решения проблемы, надо не лепить на монитор мешанину мало связанных между собой ярлыков, а понять взаимную связь выдернутых из общей картины фактов. Взять, к примеру, дефицит ликвидности. Как рассуждает обыватель: денег в экономике нет, значит, надо их откуда-то взять. А откуда? Быстрее и проще всего — запустить QE, или, если по-русски, напечатать. И вот если бы наш ЦБ последовал примеру ФРС США или ЕЦБ, которые долгое время так и поступают, вот тогда...

А что, собственно, тогда? И вообще, что означают эти две буквы — QE?

Если по «книжке», то QE, или количественное смягчение, это скупка центробанком различных активов (например, ценных бумаг) на свеженапечатанную национальную валюту, то есть это некредитный способ вливания ликвидности в экономику. ФРС США и ЕЦБ скупают долговые обязательства национальных правительств и наднациональных организаций, а также крупнейших коммерческих организаций, в частности системообразующих банков.

И знаете что? Российский ЦБ занимается тем же самым — выкупом с рынка активов в виде валюты и — внимание! — золота. С мая 2015 года по настоящее время валюты куплено на 549,9 млрд рублей, с марта по июль текущего года золота куплено на 150,5 млрд рублей. Причем драгметалл выкупается преимущественно у отечественных добывающих компаний, а не на международном рынке, то есть деньги остаются как раз внутри страны.

Таким образом, всего за текущий год ЦБ влил в российскую экономику примерно 700,4 млрд рублей, или $11,87 млрд, если считать по среднему курсу 59 рублей за доллар. Судя по статистическим показателям, это как раз компенсировало сжатие денежной базы страны за последний год. То есть по цифрам выходит, что ЦБ возместил ущерб экономике, нанесенный ей введенными против нас западными санкциями. И экономика продолжает наполняться деньгами.

Более того, чтобы покрыть внешние долги на $35 млрд — а РФ должна это сделать до конца текущего года, — российским банкам и нефинансовым организациям за глаза хватит тех денег, что накоплены у них в виде валюты. А накоплено ни много ни мало $135 млрд. А ведь еще будут дополнительные поступления от продажи нефти, и они тоже будут использованы для погашения внешних долгов. Словом, денег у российских должников как минимум в 2–4 раза больше, чем долгов. И даже если собственных средств у них вдруг не хватит (хотя, казалось бы, с чего?), то у ЦБ на этот случай отложено еще около $14 млрд.

Если деньги есть, то почему все так плохо?

На самом деле проблемы в экономике образовались не потому, что ей недостает денег. Они начинаются в первую очередь с того, как и на что эти деньги расходуются. Взять, например, банковский сектор. К середине 2013 года необеспеченное розничное кредитование в России выросло на 60%, в то время как реальные доходы населения увеличились лишь на 15%. Следует признать, что тем самым в отечественной экономике начал формироваться изрядный кредитный «пузырь». То есть в конечном итоге мы бы получили кризис даже без западных санкций. Так что временный засов, повешенный на рынок потребкредитования высокой учетной ставкой, в каком-то смысле нас даже спас.

Почему банки предпочитают пускать деньги прежде всего в потребительское кредитование, а не в реальный сектор, вполне понятно. Розничный потребитель с радостью брал эти деньги под 20–25% годовых, а для любого проекта реального сектора такая ставка была неподъемной. Обычный потребкредит чаще всего брали на 1,5–2 года, в то время как кредит, скажем, на строительство завода в среднем берется на 3–3,5 года. Таким образом, потребкредитование для банков было раза в два выгоднее, чем вливания в реальный сектор. Поэтому даже при низкой учетной ставке доступных — в полном смысле этого слова — денег для предприятий не было. Под какой бы процент банк ни получил средства в ЦБ, он все равно направит их туда, куда ему выгодно, а не туда, где они реально нужнее. То есть на биржи.

Про точки роста

На самом деле проблема российской экономики вовсе не в дефиците денег. Она заключается в дефиците точек роста, которые бы можно было стимулировать выделением средств. Вот, к примеру, на днях в интернете бушевала шумиха по поводу сдачи в аренду Китаю 115 тысяч га сельскохозяйственных земель в Забайкальском крае. Естественно, центром всеобщего внимания стала исключительно сама сделка, а не те обстоятельства, при которых ее заключали. В частности, никто ведь не заметил, что администрация края уже лет пять не может привлечь к себе российские агрохолдинги и фермеров: зона рискованного земледелия, да еще и далеко от основных потребителей. Ясное дело, никакие бизнесмены ни со своими, ни с кредитными деньгами туда не поедут. Лучше работать там, где проще. Не удивительно, что ЦБ не торопится запускать программы целевого кредитования реального сектора под низкий процент: кредитовать-то и некого.

Впрочем, данный случай не является типичным. В действительности общая тенденция к росту все-таки есть. Промышленное производство, падавшее на протяжении пяти месяцев, начало демонстрировать рост. Активизировалось сельское хозяйство. Да, все это не даст большого экономического бума «вот прямо завтра утром» — результат появится не ранее 2016-го, но общая динамика уже положительная. Так что деньги до реальной экономики доходят. Просто заводы и фабрики не возникают в одну ночь.

Другое дело, что кроме количественного роста России остро требуется еще и качественный. По итогам Петербургского экономического форума Владимир Путин распорядился проработать к 1 октября 2015 года вопрос о налоговой льготе промышленным предприятиям на сумму капитальных вложений в модернизацию. Ведь очевидно, что техническое перевооружение — это не вопрос трех копеек. Предприятиям нужно создать условия, чтобы вкладываться в модернизацию им было выгоднее, чем просто проедать прибыль. Однако инициатива президента была встречена в штыки. И нет, вовсе не Центробанком.

Против выступает Минфин. На том основании, что «это уменьшит налоговую базу, а значит, сократит поступления в бюджет». Такое впечатление, что эти люди не понимают простой истины: прежде чем делить полученный урожай, сначала надо потратиться на семена. За первые четыре месяца текущего года совокупная прибыль российских предприятий достигла почти 4 трлн рублей (рост на 90,4% к аналогичному периоду 2014-го). Если из этих сумм в техническое перевооружение пойдет хотя бы по 80–90 млрд рублей в месяц, то положительный эффект для экономики мы сможем увидеть достаточно скоро. В самом широком смысле – вплоть до роста общенационального ВВП, количества новых рабочих мест и доходов населения.

Так что, как видите, дело вовсе не в дефиците денег в экономике. В самую первую очередь дело в нерациональности их использования. Так что не надо рассчитывать на QE, как на волшебную таблетку. Чудес на свете не бывает. Достойная и обеспеченная жизнь достигается только упорным и эффективным трудом. 

Специально для  РУССКАЯ ПЛАНЕТА