Германо-польская война 1939 года

26 января 1934 года между Германией и Польшей был подписан пакт о ненападении и договор о взаимопонимании. Германо-польские отношения во времена Веймарской республики были довольно прохладными. В 1932 году маршал Пилсудский обдумывал возможность начала превентивной войны.

Он направил в Париж запросы относительно проведения совместной военной операции, но его там не услышали. До и после 1933 года в рейхе под ружьём стояло всего лишь 100.000 человек, тогда как польская армия уже в 1925 году насчитывала 270.286 солдат и офицеров. Поскольку в Польше существовала всеобщая двухлетняя воинская повинность, республика могла в течение короткого времени призвать дополнительно 2,5 миллиона резервистов. Польша, население которой не составляло даже половины населения Германии, обладала подавляющим военным превосходством над рейхом (цифры из гот. дипломат. альманаха, 1927 г., Юстус Пертес, стр. 790; Договор Плёца там же. Часть 2, стр. 125-127).

В том же 1934 году, 13 сентября, Польша денонсировала в Лиге Наций "закон о защите меньшинств". Таким образом был отменён закон, соблюдение которого было наложено на польское государство во время переговоров в Версале. Только Польша и до этого никогда не придерживалась положений закона о защите меньшинств. Несмотря на заключение договора от 26 января 1934 года, издевательства над немецким меньшинством продолжались. Было даже впечатление, что они усилились.

В течение двадцати лет, с 1919 года до начала германо-польской войны в 1939 году, продолжались подавление, изгнание и страдания немецкого меньшинства на этой польской территории, принадлежащей до 1918 года Германии. Французский писатель Пьер Вальмигир в своей книге "А завтра? Франция, Германия и Польша" очень верно обрисовал состояние тогдашней Польши (в немецком переводе книга вышла в Берлине в 1929 году): "Знает ли Франция, что Польша ещё не удовлетворена 40% инородцев, и что мания величия и километровое сумасшествие довели её до того, что она также хочет проглотить Силезию от Бойтена до Ополе, всю Украину, Данциг и Восточную Пруссию? Вильно - это первый припадок этой националистической горячки. - Передо мной речи польских государственных деятелей, польские газеты, книги. Никогда ещё в истории жажда чужой земли не сопровождалась подобным сумасшествием. А народы, попавшие под её оккупацию, она тиранит, оскорбляет и изнуряет".

Польское правительство планомерно и целенаправленно проводило мероприятия, направленные против немецкого населения: Главное оружие, аграрная реформа, способствовало тому, что ещё до 1925 года у 92% немецких землевладельцев экспроприировали собственность и на освободившихся угодьях расселили поляков. Даже после заключения германо-польского договора экспроприации по-прежнему продолжались и немцы были практически лишены возможности приобретать земельную собственность. Таким образом с 1919 по 1939 гг. немецкие землевладельцы потеряли более 500.000 гектаров земельных угодий. Обращение с немецкими предпринимателями было также очень изобретательным. Немецкие аттестаты и сертификаты просто не признавались, а немецкие соискатели отстранялись от получения государственных и коммунальных заказов. Немецких ремесленников увольняли без указания каких-либо причин.

Там, где из-за отсутствия работы должны были последовать сокращения, увольняли в первую очередь немецких рабочих. В течение 10 лет Грацинский занимал пост воеводы в Катовице. За время его деятельности 75% немцев и их семей в Восточной Верхней Силезии были лишены всяческих средств к существованию.

Усиливался бойкот немецкой торговли и магазинов, принадлежащих немцам. Своего пика он достиг в 1937 году, когда людям угрожали смертью, если они не следовали призыву "Не покупать ничего у немцев и евреев". Перед немецкими магазинами даже выставляли часовых. В 1925 году лексикон Майера в рубрике "Немцы за границей" сообщал: "Огромное число немцев переселяется в Германский рейх, из одних только Позена и Померании - более 1,25 миллиона человек, но также и из других районов, и особенно из Верхней Силезии". Не будет преувеличением назвать этот исход предвестником тех событий, которые произошли после 1945 года: немцы подвергались планомерному изгнанию с насиженных мест. С особенной жесткостью польское государство подходило к немецкому школьному образованию: все международные гарантии и обязательства стран-победительниц были не в состоянии обеспечить соблюдение закона о защите меньшинств. Из 2000 немецких общественных школ к 1924 году осталась лишь четверть, десять лет спустя - всего 1/10. Чтобы обосновать это нехваткой учительского персонала, из страны сразу после 1919 года было изгнано большинство учителей.

Не менее худшей была судьба немецких церквей и их служителей в немецких районах, находящихся под польским управлением. Это особенно относилось к протестантской церкви. Ведь поляки считали её объединением "еретиков" и поэтому пасторов изгоняли в числе первых. Богослужения срывались, а евангелические кладбища подвергались осквернению. Издевательства над немецкой прессой были обычным явлением. Газету "Свободная пресса" из Лодзи запрещали в общей сложности около 10 раз, и, чтобы снова стать разрешённой, она должна была каждый раз менять своё название. Здесь также следует упомянуть выходившее в Бромберге "Немецкое обозрение". Против этой газеты в период 1920 - 1939 годов 872 раза возбуждали производство по уголовному делу. 546 раз газета подлежала конфискации. Редакторы были приговорены в общей сложности к 6 годам тюремного заключения и к штрафам на сумму 62.000 злотых.

Вновь и вновь против немцев вспыхивали настоящие террористические акты. После 1922 года в Восточной Верхней Силезии за 4 года было совершено около 40 покушений с применением взрывчатого вещества, направленных против немцев и их собственности. Причём органы, отвечающие за уголовное преследование, бездействовали. Уже тогда происходили отдельные случаи убийства немцев, например только за то, что они пели немецкие песни. Начало 30-х годов ознаменовалось новой волной террора. Польская западная ассоциация по защите брендов уже тогда требовала "уничтожения" немцев. Террор (надругательства, пытки и даже убийства), беспрепятственно и безнаказанно осуществляемый польскими органами власти, унёс также и в последующие годы многие тысячи человеческих жизней.

Своего высшего пункта он достиг в 1939 году. Предоставленные Польше английские гарантии способствовали чрезвычайному усилению эксцессов против немцев. Они стали первыми жертвами военной политики Бека, Галифакса и Рузвельта, приведшей впоследствии к гибели миллионов людей в самых разных регионах нашей планеты.

Министерство иностранных дел в Берлине могло представить огромное количество поступающих сообщений об эксцессах в отношении немецкого меньшинства в Польше.

С марта 1939 г. поступило более 1500 документальных донесений, изображающих потрясающую картину жестокости и человеческой нужды. В период с марта по 31 августа 1939 г. польские газеты и особенно краковский "Иллюстрированный курьер" сообщали о нарушениях границы поляками, о нападениях на приграничные немецкие районы и о том, что Гитлер не осмеливался что-либо против этого предпринять.

В период с марта по 31 августа 1939 года имели место более 200 нарушений границы польскими военными, которые сопровождались поджогами, убийствами и насильственным увозом немецких гражданских лиц. До августа 1939 года свыше 70.000 немцев бежали от польского террора в рейх. В немецкой "Белой книге № 2" (сборник документов) чётко зафиксированы польские злоупотребления подобного рода, равно как и результаты немецких протестов и принятых мер. В документе № 396 есть краткая запись по этому поводу: "Каждый раз выясняется, что органы власти сами являются инициаторами ликвидационного процесса". Варшава не предпринимала никаких действий, чтобы прекратить кровавые бесчинства польских полуофициальных патриотических объединений, на совести которых было 5000 убитых немцев.

"В середине августа 1939 года в рейх убежали 75.535 фольксдойче (немцы, не проживающие на территории Германии). Незадолго до и после начала войны в Польше погибло в общей сложности около 20.000 фольксдойче, 12.500 из которых удалось установить поимённо" (Серафим, Р. Маурах и Г. Вольфрум: Восточнее Одера и Нейсе, Ганновер, 1949 г.). Этих людей пытали, мучили, калечили и убивали без всякой причины, без всякого судебного прговора - лишь потому, что они были немцы. Все они пали жертвой преднамеренного убийства. Большинство этих убийств совершили польские солдаты, полицейские и жандармы. Но также и гражданские лица, среди них принимали участие в этой резне гимназисты и ученики (Ян, Ганс-Эдгар: Поморская страсть, Прец, 1964 г.). Польская газета "Иллюстрированный курьер" от 07.08.1939 года намеренно провоцировала весь мир своими сообщениями о польских нападениях и нарушениях границ, которые имели место ещё за недели до начала войны. С 26.08 по 31.08.1939 года 18 главных таможенных пунктов и государственных полицейских участков рейха (от Верхней Силезии до Восточной Пруссии) докладывали о пограничных инцидентах, спровоцированных, как правило, польскими солдатами.

24.08.1939 года два германских пассажирских самолета, пролетавших над Балтийском морем, были обстреляны польскими батареями, размещёнными на полуострове Хель.

25.08.1939 года после того, как стало известно о подписании так называемого пакта Гитлера - Сталина, Англия и Польша срочно заключают договор о взаимопомощи, чтобы окончательно исключить любую возможность дальнейших переговоров.

29.08.1939 года правительство Рейха вновь выражает готовность к переговорам и требует отправки польского парламентёра. Однако Варшава не отвечает. Польское правительство призывает своего посла в Берлине Липского не принимать никакие немецкие предложения. 30.08.1939 года Польша прерывает железнодорожное сообщение между рейхом и Восточной Пруссией и объявляет всеобщую мобилизацию. В Кракове убивают германского консула. 31.08.1939 г. В Диршау Польша взрывает мост через Вислу и блокирует таким образом сухопутное сообщение с Восточной Пруссией. Показания свидетелей после окончания войны: в течение двух последних ночей перед 1 сентября 1939 года поляки подвергли обстрелу миномётами и лёгкой артиллерией крупный город Бойтен и крупную общину Бобрека - Карфа в Верхней Силезии.

Таким образом Польша на обширном фронте провоцировала Германию в последние месяцы и недели перед началом войны. В то время Гитлер говорил о "македонских условиях" на границах. Правительство рейха, иностранные государственные деятели, политики, а также Папа Пий XII в последние месяцы, недели и дни перед началом войны пытались спасти мир. Меньше всего усилий для разрядки напряжения прикладывала сама Польша. Создавалось такое впечатление, что Польша прямо-таки стремилась к вооружённому столкновению с Германией. Об этом также свидетельствуют многочисленные заявления польского политического и военного руководства.

Но всякий раз, когда Германия делала обнадёживающие предложения по урегулированию конфликта, Англия и Польша немедленно их отклоняли. Так как обе эти страны, находясь под опекой президента США Рузвельта, хотели вынудить немцев к войне, неимоверные усилия германского правительства, делавшего всё для предотвращения войны, остались бесплодными. Кроме того, Англия значительно усложнила возможный дипломатический успех в деле сохранения мира, выдав Польше 31 марта 1939 года роковые односторонние гарантии. 29 августа 1939 года Гитлер сделал последнее мирное предложение Польше ("16 пунктов"). Шведский исследователь Свен Хедин писал на страницах конфискованного вечернего издания газеты "Дэйли Телеграф", опубликовавшей 31 августа 1939 года гитлеровское предложение из 16 пунктов: "Среди дипломатических актов новейшей истории вряд ли найдётся документ, который по своей умеренности, предупредительности и пониманию потребностей другой страны мог бы сравниться с предложением Гитлера. То, что Польша даже не удосужилась подтвердить получение этого предложения, можно объяснить только в контексте известных сегодня фактов, согласно которым она полагалась не только на своих европейских друзей Англию и Францию, но в первую очередь рассчитывала на поддержку США, в которой Рузвельт через своего посла в Варшаве и Праге заверил её".

Когда 31 августа 1939 года польский посол Липский, беспрестанно курсирующий между Берлином, Лондоном и Варшавой и с нетерпением ожидаемый в Берлине, в 18.30 появился наконец в приёмной министра иностранных дел Риббентропа, последний спросил его: "Вы обладаете полномочиями вести переговоры по немецким предложениям?". Получив отрицательный ответ, Риббентроп прервал аудиненцию. Французский военный историк Фердинанд Микше пишет по этому поводу: "Последним доказательством нежелания Польши вести переговоры с Германией была секретная телеграмма польского министра иностранных дел своему послу в Берлине, которую расшифровала германская разведка. В телеграмме содержались указания „ни при каких обстоятельствах не вступать в деловые дискуссии“. Вот её дословный текст: "Если имперское правительство сделает вам устные или письменные предложения, вы должны объявить, что не имеете никаких полномочий принимать или обсуждать эти предложения". 31 августа 1939 года, в 21.15, имперское радио сообщило содержание немецкого предложения Польше, снабдив его следующим комментарием: "Итак, два дня фюрер и германское имперское правительство напрасно ждали прибытия уполномоченного польского посредника для переговоров. При этих обстоятельствах германское правительство предполагает, что его предложения в очередной раз были практически отклонены, хотя, по его мнению, в таком виде, в котором они также были переданы английскому правительству, они являются более чем лояльными, справедливыми и выполнимыми".

В своих многочисленных предложениях Польше начать переговоры, имперское правительство ради сохранения мира было готово отказаться от своих претензий на Южный Тироль, Эльзас-Лотарингию, Ойпен-Мальмеди, Северный Шлезвиг, оккупированную Югославией Нижнюю Штирю, Позен, Западную Пруссию и Восточную Верхнюю Силезию - территории, до 1914 года принадлежавшие Германии и Австрии. Ни Ваймарское правительство, ни немецкое сопротивление со Штауффенбергом (используемое сегодня политиками в своих целях) не были готовы признать германо-польские границы. Лишь один диктатор Гитлер был готов уступить Польше в территориальном вопросе. Он только хотел вернуть город Данциг и наладить экстерриториальное сообщение с Восточной Пруссией (чтобы германские грузы впредь не подвергались назойливому таможенному контролю), отрезанной от Рейха польским коридором.

Американский историк, профессор, д-р Дэвид Хоган пишет: "Ведущий американский дипломат Вильям Буллит также был очень обрадован политическому развороту Англии в марте 1939 года. Он знал, что президент Рузвельт обрадовался бы любому британскому предлогу для развязывания войны в Европе. Поэтому 17 марта он отправил из Парижа письмо, в котором с триумфом сообщал о невозможности уладить европейские распри мирным путём... 19 марта 1939 года Юлиус Лукашевич и Вильям Буллит заверили польского министра иностранных дел Бека в готовности президента Рузвельта сделать всё от него зависящее, чтобы столкнуть Англию и Францию с Германией... После окончания Второй мировой войны английский министр иностранных дел Галифакс открыто признал, что военный союз с Польшей в тогдашней ситуации был делом абсолютно необходимым для развязывания германо-английской войны..." (цит. по Хогану: Вынужденная война, Тюбинген, 1964 г., глава 12).

Вот так цинично и коварно лорд Галифакс, а за его спиной Рузвельт "развязали" Вторую мировую войну. При этом они абсолютно не думали о предстоящих жертвах, т.к. следовало ожидать, что Германия потерпит поражение, и тогда, так же, как и в 1918 году, на неё опять можно будет переложить единоличную ответственность за эту большую войну. Поэтому здесь следует привести отрывок из путевых заметок одного известного политика, сделанных им во время его пребывания в Германии в 1936 году. Он объективно оценивал тогдашнюю Германию, не подозревая, что наши военные противники потом, до и после 1945 года, сделают с этой страной.

Бывший премьер-министр Англии Ллойд Джордж в своём интервью газете "Дэйли Экспресс" рассказывал: "Я только что вернулся из поездки по Германии. Я видел знаменитого германского фюрера и кое-что из больших изменений, которые он осуществил. Что бы ни говорили о его методах, а они определённо не являются методами парламентского государства, но нет никакого сомнения в том, что он произвёл чудесный переворот в мышлении немецкого народа. Впервые после войны в стране царит всеобщее чувство безопасности. Люди стали веселее. По всей стране распространяется настроение всеобщей радости. Это более счастливая Германия... Это чудо совершил один человек. Гитлер освободил свою страну от страха повторения того времени отчаяния и унижения и этим он снискал себе неоспоримый авторитет в сегодняшней Германии. И это не столько преклонение перед народным вождём, сколько почитание народного героя, выведшего свою страну из состояния полнейшей безнадёжности и униженности. Он - это немецкий Джордж Вашингтон, человек, вернувший своей стране независимость от всех угнетателей". Норвежский лауреат Нобелевской премии по литературе Кнут Гамсун написал 7 мая 1945 года в газете "Афтенпостен": "Гитлер являлся реформаторской фигурой высшего ранга, и судьбе было угодно, чтобы он действовал во времена беспримерной жестокости, жертвой которой он и пал в конце концов".

Были и другие высказывания, например Рузвельта и Черчилля. В олимпийском 1936 году Черчилль заявил: "Хочет ли он этого или нет, но мы навяжем Гитлеру войну". В 1937 году Черчилль сказал министру Риббентропу: "Когда Германия станет слишком сильной, мы её вновь уничтожим!". Ещё в 1934 году Рузвельт, выступая в американском конгрессе, объявил: "Будет война с Германией... Всё уже тщательно спланировано". Лорд Галифакс: "Мы полны решимости свалить на Гитлера всю ответственность за заговор против мира" (цит. по проф. Д-ру Хогану: Вынужденная война, Тюбинген, 1964).

19 июля 1940 года Гитлер сказал в рейхстаге: "Мне ещё и сегодня грустно оттого, что, несмотря на все мои усилия, мне не удалось наладить с Англией дружественные отношения, которые, как я думаю, были бы счастьем для обоих народов". После объявления всеобщей мобилизации и отклонения великодушных немецких предложений стало ясно, что Польше была нужна война, а не мир. 31 августа 1939 года, в 21.30, Гитлер подписывает распоряжение № 1: На рассвете следующего дня, в 5.45, германские войска начнут наступление на Польшу. 1 сентября Гитлер объявил в Рейхстаге: "Я решил разговаривать с поляками на том же языке, на котором они разговаривают с нами..."

Разлад - следствие несправедливости, а не войны, но мир начинается только с восстановлением справедливости. Можно, конечно, сказать, что Германия, несмотря на все пакости с польской стороны, всё-таки не должна была позволить себя спровоцировать. Однако виноват всегда тот, кто совершает несправедливость, а не тот, кто не может или не хочет её больше терпеть. Еще в самом начале начавшейся 1 сентября 1939 года войны, буквально через несколько часов, через советника германского посольства в Лондоне д-ра Фрица Гессе было передано первое мирное предложение имперского правительства. В последующие месяцы германское руководство сделало ещё целый ряд мирных предложений (только за время 18-дневного польского похода их было сделано 7), но все они были отклонены противоборствующей стороной и окончательно потеряли актуальность после полёта Гесса в Шотландию и требования союзниками "безоговорочной капитуляции" Германии. В общей сложности было предпринято более 50 серьёзных попыток мирного урегулирования со стороны тогдашнего имперского правительства, некоторых европейских монархов, церквей и с 1943 года также со стороны немецкого сопротивления. Но все они провалились по вине воинствующих североатлантических богов войны. Желание и готовность к миру одной стороны и, напротив, стремление к войне другой убедительно доказывают, кто желал войны, кто её в конце концов развязал и кто хотел вести её до полного уничтожения немецкого народа.

3 сентября 1939 года Англия и Франция, под давлением США, объявили войну Германии, чтобы вновь её уничтожить. При этом их нисколько не смущал тот факт, что они фактически защищали страшный польский террор и сеящий раздор Версальский договор, равно как и то, что они распространили германо-польскую войну на весь мир.

Гарри Барнс, американский профессор истории, написал в 1961 г.: "Конечная отвественность за начало германо-польской войны лежала на Польше и Англии, последняя также несла ответственность за перерастание этого конфликта в европейскую войну... Он (Гитлер), со своей стороны, предложил Польше максимально возможные уступки, такие, на которые ни за что не пошло бы ни одно правительство Веймарской республики, а именно - гарантировать неприкосновенность польской границы, установленной Версальским договором. На самом деле не Англия, а Германия в 1938/39 гг. предложила Польше бона фиде (добросовестную) гарантию".

Известный во всём мире британский военный историк Лиддел Гарт написал 3 сентября 1949 года в журнале „Picture Post“: "Гитлер хотел всё чего угодно, но только не войны. ...После войны многие германские архивы попали в наши руки, и перед нами предстала точная картина тотального страха, царящего перед войной в ведущих немецких кругах. ...Внезапный политический разворот Англии сделал войну неизбежной".

В сентябре 1939 года Советский Союз также ввёл свои войска в Польшу, однако при этом Англия и Франция не объявили ему войну. Это доказывает, что союзникам была важна не Польша, которую они, не раздумывая, принесли в жертву, а Германия, ради уничтожения которой и была затеяна эта война. После окончания 18-дневной германо-польской войны, в Варшаве проводится парад победы. Однако в Париже (1940) Гитлер запрещает проведение подобного парада. По его словам, он не хочет оскорблять чувства противника. Но пока он едет в Данциг, чтобы официально закрепить возврат этого старого немецкого города. Данциг буквально тонет в море цветов. Радость людей, освободившихся наконец от польского давления, не имеет границ. На следующий день, 6 октября, Гитлер произносит в рейхстаге речь, ставшую известной как мирное предложение, направленное в адрес Англии и Франции. Своё обращение он заканчивает следующими словами: "Я не выдвигал требований в отношении Франции. Напротив, я выражал желание, чтобы обе нации с великим историческим прошлым навсегда отказались от вражды и нашли наконец путь друг к другу. Я сделал всё для того, чтобы искоренить в немецком народе мысль о неизменной заклятой вражде и посеять на её месте семена уважения перед великими достижениями французского народа и его историей... Ничуть не меньше усилий я затратил в отношении немецко-английской дружбы. Я ощущал это как цель всей моей жизни - сблизить оба народа не только на разумном, но и на эмоциональном уровне... Нет, эта война на Западе не решит ничьих проблем, разве что она сможет поправить подорванные финансы некоторых военных промышленников и владельцев газет или ещё каких-нибудь интернациональных бизнесменов, наживающихся на войне. Я думаю, что нет ни одного ответственного европейского государственного деятеля, который в глубине души не желал бы счастья своему народу. Теперь пусть слово возьмут вожди тех народов, которые разделяют мою точку зрения. А те, которые в войне видят лучшее решение, пусть отвергнут мою протянутую руку".

Если бы Гитлер был только сумасшедшим придурком, для его устранения не потребовалось бы гнать на смерть 50 миллионов человек и навлекать беду на ещё больших. И ещё: если бы союзники верили, что с ним нельзя вести переговоры, то они наверняка бы предприняли попытку их проведения хотя бы для того, чтобы обеспечить себе алиби. Но нет, они боялись, что вторая истребительная война, развязанная ими с таким трудом, могла окончиться, не уничтожив Германию. Тот, кто отклоняет мирные предложения, несёт полную ответственность за все разрушения и ужасы войны. Казалось, ведущим политикам западных демократий было безразлично, что ежедневно миллионы людей страдали, а тысячи погибали. После войны Черчилль в Потсдаме даже сказал, что он в любое время мог бы заключить с Гитлером мир. Западные державы не стремились устранить лично Гитлера или его систему: для них было важно уничтожить экономическую и политическую мощь немецкого народа. Они точно так же боролись бы и против сильной, демократической Германии. Поэтому немецкое сопротивление Гитлеру напрасно искало поддержку в Англии. Польша сыграла роль Иуды, втянув Германию в большую, истребительную войну. Она не только сама виновата во всех бедах, которые принесла ей Вторая мировая война, но также разделяет вину во всём горе и разрушениях, обрушившихся вследствие этого на Германию. Своим неприкрытым террором Польша вынудила Германию к необходимой обороне (1939), втянув её таким образом в большую войну, столь желаемую Черчиллем, Рузвельтом и Сталиным. Это было сделано для того, чтобы потом иметь возможность захватить у Германии большие куски немецкой территории. Ещё в 1938 г. польский министр иностранных дел Бек сказал К.Я. Буркхардту: "Это игра, в которой Польша рассчитывает получить наибольший выигрыш". Варшавская "Депеша" от 20.08.1939 г. писала: "В будущей войне прольются такие реки немецкой крови, каких мир не видел со дня своего сотворения".

Перевод Игоря Думлера

Источник