Сложность оценок Афганской войны, которую вел СССР, конечно, обусловлена сложностью исторического периода, переживаемого нами в последние десятилетия. Рушился советский строй, ещё не возник полностью новый, до конца непонятно какой общественный порядок, ожидающий нас впереди. Это и является, на мой взгляд, основной причиною противоречивых суждений о той войне. Нельзя не отметить и того, что при знакомстве с высказываниями относительно Афганской войны, не покидает ощущение какой-то недосказанности, в некотором роде тайны, которую лица знающие скрывают от нас, «профанов».
В советское время постоянно твердили о том, что война в Афганистане ведется во имя исполнения некоего «интернационального долга». В угаре горбачевской перестройки и в результате последующих ельцинских буржуазно-демократических реформ эту войну стали всячески осуждать, объявили преступной, а итоги её сочли негативными для нашей страны – вспоминается резолюция Второго съезда народных депутатов СССР (1990 г.), где сказано, что решение советского руководства о вводе войск в Афганистан «заслуживает морального и политического осуждения». Сейчас пробуждается иной взгляд на афганскую кампанию, более объективный, свидетельствующий о том, что однозначные оценки исторически неверны.
Для меня и, как я полагаю для многих, очевидным является тот факт, что советские солдаты, воевавшие в Афганистане, с честью исполнили свой воинский долг, проявили массовый героизм и мужество, оставив на полях сражений жизни многих молодых людей, которым мы должны низко поклониться и свято чтить их память. Оставшихся в живых мы обязаны овеять неувядаемой славой и окружить повседневной заботой. Мир еще раз увидел, что русские умеют воевать, что у них «есть еще порох в пороховницах». Да мы и сами убедились, что с нами, как говорится, шутки плохи.
Но это одна сторона дела. Тут все ясно и не подлежит кривотолкам. Есть, однако, и другая сторона события, а именно: мотивы, побудившие руководство СССР начать Афганскую войну, цели, какие преследовали ее инициаторы среди руководителей страны, ввязавшиеся во внутренний конфликт в Афганистане, который к весне 1979 года приобрел весьма острый характер. Здесь не всё ясно и не всё можно объяснить, исходя из заявлений, которые нам известны. Поэтому возникает много вопросов: почему? зачем? ради чего? На эти вопросы нет по-настоящему вразумительного и убедительного ответа. До сих пор данная проблема не изучена всесторонне. Она ждет своего исследователя и доселе остается, к сожалению, предметом скорее исторической публицистики, нежели исторической науки.
Из истории мы знаем, что со времен Александра Македонского никому не удавалось покорить Афганистан, его свободолюбивый и гордый народ. Этого не добилась и Англия, пытавшаяся на протяжении целого столетия (XIX в.) установить там колониальное господство. Последняя англо-афганская война, как известно, закончилась в 1919 году провалом британцев. Учитывали ли советские руководители этот фундаментальный исторический факт? Почему они пренебрегли им, став на скользкий, опасный и заведомо не продуктивный путь. Это выглядит тем более странно, что наши отношения с Афганистаном в ходе всей советской истории были, можно сказать без преувеличений, хорошими. Советская Россия первой признала независимость Афганистана, а тот в свою очередь первым признал Советское правительство. «Между Россией и Афганистаном были установлены не только дипломатические, но и дружеские отношения. Дипломатическая активность Советского Союза в Афганистане в 20-е годы была высока, поощрялась советско-афганская торговля. В советских военных училищах шла подготовка многих офицеров для афганской армии, в советских научных учреждениях появилась первая группа специалистов по Афганистану» (Р.Медведев). Да что там давние примеры?! Афганский король Захир Шах испытывал дружеские чувства к России, ее лидерам – Хрущеву и Брежневу. Он нередко бывал в Москве и даже развлекался с кремлевскими властителями в «Завидово». По воспоминаниям некоторых свидетелей таких развлечений, король был непринужден и весел, являлся, можно сказать, душой компании. С другим главой Афганистана Мухаммедом Даудом, который совершил в 1973 году политический переворот в Кабуле, у нас тоже были неплохие отношения сотрудничества. И тут… Апрельская революция 1978 года, уничтожившая Дауда! Говорят, будто для советского руководства она стала совершенной неожиданностью, как гром среди ясного неба, будто Тараки и Амин скрывали свои замыслы от Москвы, опасаясь, что она охладит их революционные порывы. Позволительно тогда спросить, куда подевался КГБ СССР, чем занимался его Председатель Юрий Владимирович Андропов?! Ведь получается так, что «прохлопали» огромной важности событие в чрезвычайно существенном для СССР геополитическом регионе. Но в это трудно поверить, зная эффективность работы советских спецслужб и, в частности, КГБ. Здесь, по всей видимости, заключалось нечто иное, о чем мы можем лишь догадываться... А затем последовали еще более удивительные вещи.
Апрельская социалистическая революция, чуждая внутреннему укладу афганского общества и сопровождавшаяся к тому же жесточайшим террором, вызвала отторжение у народа Афганистана. К весне 1979 года ситуация в стране накалилась. В Герате вспыхнул мятеж, который начал распространяться едва ли не по всей стране. Тараки и Амин панически слали в Москву призыв за призывом, моля о вводе советских войск в Афганистан. Этот вопрос был вынесен на Политбюро ЦК КПСС, проект постановления которого поручили подготовить Андропову, Громыко и Устинову. То была сплоченная доверительными отношениями “тройка”. Рассказывают, что они на заседаниях Политбюро сидели, образно говоря, кучно: Андропов между Устиновым и Громыко. Верховодил в этой “тройке” Андропов, у коего особенно тесные связи сложились с Устиновым. Юрий Владимирович именовал Дмитрия Федоровича «Митей» и обращался к нему на «ты». И вот этот «Митя» на заседании Политбюро 17 марта 1979 года бодро заявил: «У нас разработаны два варианта относительно военной акции. Первый состоит в том, что мы в течение одних суток направляем в Афганистан 105 воздушную дивизию и перебросим пехотно-моторизированный полк в Кабул, а к границе будет подтянута 68 моторизованная дивизия, а 5-я мотострелковая дивизия находится у границы. Таким образом, за трое суток мы будем готовы к направлению войск».
Однако предложение о вводе войск в Афганистан не прошло. И здесь решающим оказалось выступление А.Н.Косыгина, Председателя Совмина СССР и влиятельнейшего члена Политбюро. «За Афганистан, – говорил он, – нам надо бороться, все-таки 60 лет мы живем душа в душу». Но затем Косыгин завел речь о делах, если не убийственных для Андропова как главы КГБ, то очень для него неприятных: «Я хочу еще поднять такой вопрос: всё-таки, что ни говорите, как Тараки, так и Амин, скрывают от нас истинное положение вещей. Мы до сих пор не знаем подробно, что делается в Афганистане. Как они оценивают положение? Ведь они до сих пор рисуют картину в радужном свете… Люди они, видимо, хорошие, но всё-таки многое они от нас утаивают. В чем причина, понять трудно». Развивая свою мысль, Косыгин далее замечал: «С кем нам придется воевать в случае необходимости введения войск, кто выступит против нынешнего руководства Афганистана? Они все же магометане, люди одной веры, а вера у них настолько сильна, религиозный фанатизм настолько бушует, что они могут сплотиться на этой основе. … Я считаю, что не следует афганское правительство подталкивать на то, чтобы оно обращалось к нам относительно ввода войск [кто-то, следовательно, подталкивал, уж не Андропов ли?] Пусть они у себя создают специальные части, которые могли бы быть переброшены на более острые участки подавления мятежников».
О неосведомленности советского руководства насчет происходящего в Афганистане говорил, помимо А.Н.Косыгина, и Б.Н.Пономарев: «К сожалению, мы многого не знаем об Афганистане. Мне кажется, что в разговоре с Тараки надо поставить все вопросы, в частности, пусть он скажет, каково положение в армии и в стране в целом». Отсутствие информации о положении дел в Афганистане вынужден был признать и Громыко: «Сегодня ситуация в Афганистане пока что не ясна для многих из нас… надо сказать, что афганское руководство многое от нас скрывает. Оно как-то не хочет быть откровенным с нами. Это печально». Тогда Андропов, почувствовав, вероятно, что вся «печаль» может обернуться против него, руководителя КГБ, дал ход назад: «Мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас. Мы не можем пойти на такой риск». Перестроился и Устинов. А Громыко ловко повернул обсуждение так, будто мысль о недопустимости ввода войск в Афганистан исходила не от Косыгина, как это было в действительности, а от Андропова: «Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить введение наших войск в Афганистан».
Следовательно, андроповская авантюра на этот раз не прошла. А.П.Кириленко, подводя итоги обсуждения (Л.И.Брежнев на том заседании отсутствовал), заявил: «Все мы придерживаемся того, что вводить войска нет никаких оснований». Эту позицию поддержал Л.И.Брежнев: «Мне думается, что правильно определили члены Политбюро, что нам сейчас не пристало вмешиваться в эту войну». Андроповской «тройке» пришлось отступить.
Во всех этих событиях, связанных с Афганистаном, обращает внимание одна несуразность – решается очень важный для СССР вопрос, важный и с точки зрения внутренней политики и в плане внешнеполитических отношений, а необходимой информацией, дающей представление об истинном положении в соседней стране, руководство Советского Союза не располагает. Здесь возможны два варианта: либо наша разведка не имела необходимых сведений на сей счет (во что, однако, трудно поверить), либо Андропов и другие руководители спецслужб удерживали эти сведения. К счастью, политическая интуиция тогда не подвела тогда наших правителей. И лишь потом Андропов и Устинов убедили Брежнева, и к концу 1979 года, после того как Амин произвел переворот и ликвидировал Тараки, советские войска были введены в Афганистан, причем вопреки настояниям А.Н.Косыгина и советского генералитета в лице Н.В.Огаркова, С.Ф.Ахромеева, И.Г.Павловского и В.И.Варенникова. Но для этого надо было посредством интриг привести в состояние полного раздора правящую партию (НДПА) и ее лидеров. Есть свидетельства осведомленных лиц, согласно которым наши службы стравили Тараки и Амина. А на последнего бросили еще и тень агента ЦРУ. Но ни тогда, ни сейчас «не найдено никаких подтверждений того, что он был агентом ЦРУ» (Л.Млечин).
К моменту ввода «ограниченного контингента» в Афганистан Юрий Андропов достиг наивысшего влияния на генерального секретаря. В общении Брежнев называл его «Юрой». Но, по верному наблюдению Л.Млечина, написавшего толстенную книжку о главных чекистах СССР, «советские войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже совсем болен и оставался лишь номинальным главой государства. Если бы Брежнев был в порядке, он, скорее всего, не дал бы Андропову, Устинову и Громыко втянуть страну в афганскую авантюру. Как выразился Валентин Фалин, “все дела обделывались за спиной генерального”». Здесь все, пожалуй, правильно, за исключением термина авантюра. То была не авантюра, а расчет, план, преследующий далеко идущую, но скрываемую от посторонних цель. Поэтому Андропова раздражало любое действие, способное помешать осуществлению задуманного. Характерен в данной связи эпизод, описанный Л.Млечиным со слов генерала М.А.Гареева. На одном из заседаний Политбюро начальник Генштаба Н.В.Огарков высказался против направления советских войск в Афганистан, поскольку это было чревато, по его мнению, внешнеполитическими осложнениями для нашей страны. Андропов грубо, позабыв о свойственной ему напускной благопристойности, прервал маршала: «У нас есть кому заниматься политикой. Вам надо думать о военной стороне дела, как лучше выполнить поставленную вам задачу». Столь нервная реакция выдает особую заинтересованность Андропова в затеваемом предприятии. Почему? Ответ у меня есть, по крайней мере, для себя. Однако сперва о другом, хотя и близком к теме.
Нельзя оценивать события, связанные с Афганской войной, отвлекаясь от той частично открытой, но главным образом тайной политики, которую проводили США. Позднее Збигнев Бжезинский, который являлся советником по национальной безопасности президента Картера, сделал любопытное заявление, во многом проясняющее смысл афганской эпопеи. Он говорил в интервью одной французской газете в 1998 году, что Джимми Картер первую директиву о помощи моджахедам со стороны США подписал 3 июля 1979 года, т.е. за полгода до ввода советских войск в Афганистан. Это заявление Бжезинского подтвердил и бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс в своих мемуарах «Из тени». По словам Бжезинского, подобными действиями американцы «сознательно повысили» вероятность вмешательства русских в афганские дела. Иными словами янки провоцировали подобное вмешательство и надо признать преуспели в этом. «Эта серьезная операция была превосходно задумана. В результате русские попали в афганскую ловушку», – хвастливо говорил Бжезинский. Выходит, что Андропов и руководимые им спецслужбы не разгадали тайный замысел американцев. А быть может, тут имело место нечто иное? Некое сознательное подыгрывание американцам? Ведь афганские события отнюдь не единственные, характеризующие с определенной стороны деятельность Юрия Владимировича. С именем Андропова, бывшего послом СССР в ВНР (1954 – 1957), связан, как известно, ввод советских войск в Будапешт (1956) с целью вроде бы подавления восстания против коммунистического режима в Венгрии. Мы знаем также, что именно он на заседаниях Политбюро летом 1968 года требовал поскорее ввести войска в Чехословакию и выступал за применение самых крутых и жестких мер, тогда как даже Суслов сомневался в том, стоит ли спешить с подобными мерами. Андропов настаивал и на проведении военной акции в Польше в 1980 году. Так что ввод советских войск в Афганистан являлся лишь одним из аналогичных эпизодов деятельности Юрия Владимировича. Но, согласно народной мудрости, если единственный случай – случайность, два – тенденция, то три – уже закономерность. Перед нами же прошли четыре случая, дающие основание говорить об определенной политической заданности поступков Андропова. В чем она состояла?
Формально ее можно рассматривать как интернациональную борьбу за социализм. Отсюда манипулирование понятием «интернациональный долг». Однако по существу мы имеем тщательно завуалированную подрывную, подкопную работу, направленную против СССР, его общественного и государственного строя, работу, искусственно создающую для нашей страны большие проблемы во внешнеполитической и внутриполитической областях и тем осложняющую ее положение в современном мире. К этому надо добавить значительные людские потери, огромные материальные и финансовые затраты. В сталинские времена такого рода деяния были бы истолкованы как вредительство.
Еще в 90-е годы теперь уже прошлого века, занимаясь подготовкой книги «Погружение в бездну (Россия на исходе XX века)», я убедился, что отцом горбачевской перестройки являлся ни кто иной, как Андропов, бывший, как это не почудится странным, опорой диссидентов, прежде всего «диссидентов в системе», по терминологии Евгения Примакова. Именно он был одним из «архитекторов» перестройки, а другие (Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе и пр.) – всего лишь ее «прорабы». Тогда это предположение казалось необычным, а сегодня оно выглядит заурядным. Попутно замечу, что чешская газета «Нецензурованы новины» (главный редактор Петр Цибулка) располагала сведениями насчет того, что на территории Чехословакии в 1968 году внешняя разведка КГБ тайно проводила эксперимент будущей перестройки в Советском Союзе, но дело отчего-то не заладилось, почему и пришлось прекратить его в самом зародыше. А главный экспериментатор Андропов выступил в качестве непримиримого врага «пражской весны», заметая тем, вероятно, свои следы.
И, наконец, последнее. По всей видимости, не случайно вывод советских войск состоялся в самый разгар перестройки. Похоже, вбрасыванием в общество разгоряченных и закаленных боевым опытом людей (причем во множестве людей недовольных) перестройщики надеялись добить Советскую власть и КПСС – руцких в ту пору было немало.
Завершая разговор, вернусь к тому, с чего начал: Афганская война навсегда останется яркой и незабываемой страницей в истории героизма воинов России. Вместе с тем она свидетельствует и о том, что на самом верху советского руководства были люди, чуждые национальным интересам России и даже ей враждебные. Россияне будьте бдительны!
Игорь Яковлевич Фроянов, доктор исторических наук, профессор
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий