О российско-саудовских отношениях: точка зрения саудовской стороны

Г.Г. Косач 12 июля 2012 г. на сайте министерства иностранных дел Российской Федерации было размещено заявление (оригинальный текст которого сегодня едва ли можно найти по его первоначальному электронному адресу) уполномоченного министерства иностранных дел Российской Федерации по вопросам прав человека, демократии и верховенства права Константина Долгова, в котором высказывалась озабоченность по поводу «стабильности и согласия гражданского общества в Саудовской Аравии». Это заявление не раз цитировалось российскими печатными и электронными изданиями, выделявшими в нем, в первую очередь, то, что в расположенном в саудовской Восточной провинции городе Эль-Катиф в начале июля текущего года «произошли столкновения между силами правопорядка и группой мирных демонстрантов», протестовавших против «ущемлений прав шиитской общины со стороны властей королевства». В этом же документе говорилось о том, что двое участников шествия были убиты, а «свыше 20 участников акции» были ранены, среди которых «один из шиитских религиозных деятелей шейх Нимр аль-Нимр», «арестованный полицией». Более того, это заявление не раз комментировалось все теми же российскими печатными и электронными изданиями, точка зрения которых варьировалась от слов о том, что «Москва задела одну из самых болевых точек Эр-Рияда», до фантастических предсказаний, работающих в этих изданиях «специалистов по региону» о том, что «революция скоро сметет власть реакционных эмиров» в Саудовской Аравии, за которой придет и очередь «злобного карлика» – Катара. Что ж, отрицать реальность невозможно, – в Восточной провинции Саудовской Аравии (но не в Эль-Катифе, а в городе Эль-Авамийя, где и был арестован Нимр ан-Нимр) действительно происходят спорадические шиитские волнения. Нынешние были вызваны, в частности, тем, что по указу саудовского монарха аэропорт в Эль-Катифе был назван именем недавно скончавшегося наследного принца Наефа бен Абдель Азиза, прославившегося своей жесткой политикой в отношении «шиитских экстремистов». Впрочем, начало нынешнего этапа этих волнений относится не к июлю 2012 г., а к началу октября 2011 г. (в течение длительного времени российское министерство иностранных дел и его уполномоченный по вопросам прав человека, демократии и верховенства права не обращали сколько-либо существенного внимания на эту проблему), когда саудовский «политический класс» был вынужден отвечать на выступления шиитской молодежи, начавшимися в городе Эль-Авамийя и грозившими распространиться по всей территории провинции. Саудовская пресса квалифицировала тогда эти выступления, предлагая широкий спектр (но всегда с негативным оттенком) их «причин» – «хулиганские выходки», «провокация «Аль-Каиды»» и «вмешательство Тегерана, потерпевшего неудачу в Бахрейне и теряющего Сирию». События в Эль-Авамийе стали самыми серьезными после 1979 г. выступлениями шиитов Восточной провинции, вновь доказывая «политико-конфессиональную маргинальность шиитов в саудовском государстве». Вместе с тем, волнения в Эль-Авамийе развивались (и продолжают развиваться) как, в основном, спонтанное массовое выступление (созданная в 1987 г. группой религиозных деятелей Саудовская партия Аллаха не стала значимой политической силой), сопровождающееся погромами нешиитов и расхищением государственного имущества. Ни одна из саудовских групп политического действия – ни «либералы», ни Исламская партия нации не поддержала эти выступления, – шиитское меньшинство, проблемы которого не включаются в требования саудовской оппозиции, продолжает оставаться за пределами поля общенациональной политики. Единственным условием для их включения в это поле остается постоянно выражаемое и саудовским государством, и поддерживающими его в этой связи разнообразными группами оппозиции требование «отказаться от лояльности, противоречащей требованиям национального созидания в эпоху реформ». Спустя три дня, 15 июля 2012 г. министерство иностранных дел Саудовской Аравии выразило точку зрения своего правительства в отношении этого документа. «Ответственный источник» во внешнеполитическом ведомстве этой страны заявлял, что «Королевство Саудовская Аравия осуждает заявление уполномоченного по правам человека министерства иностранных дел Российской Федерации в связи с королевством, считая это заявление недружественным и означающим открытое вмешательство в его внутренние дела». В заявлении этого «источника» подчеркивалось далее, что «Королевство с глубоким удивлением и возмущением ознакомилось с текстом» заявления сотрудника российского министерства, которое оно рассматривает как «абсолютно неоправданное» и «противоречащее всем нормам дипломатии и политики». Саудовская Аравия, гласил далее цитируемый документ, «не хотела бы напоминать российскому ответственному чиновнику, что правительство королевства стремится уважать основы законности, а также суверенитет и независимость государств, что делает невозможным для него вмешательство в их внутренние дела». Саудовская Аравия, замечал далее «ответственный источник», «стремится не вмешиваться и в дела России, а также в ее политику в связи с существующими в ее границах волнениями, которые уже унесли немало человеческих жизней». Наконец, завершая изложение саудовской точки зрения, «источник» подчеркивал: «Королевство считает, что появление такого рода странного заявление призвано отвлечь внимание от варварских и преступных действий, совершаемых сирийским режимом в отношении его народа, как и поддержать известные стороны, стремящиеся сорвать любое искреннее усилие, направленное на то, что прекратить кровопролитие в отношении сирийского народа». Не менее важна и реакция саудовской прессы в отношении заявления Константина Долгова. 16 июля 2012 г., главный редактор «Аш-Шарк Аль-Аусат» Тарик Аль-Хамид опубликовал в этой газете статью «Отвечая на саудовский вопрос», посвященную заявлению уполномоченного министерства иностранных дел Российской Федерации по вопросам прав человека, демократии и верховенства права. В ней он, в частности, писал, что главное в словах «ответственного источника» в саудовском внешнеполитическом ведомстве как раз и состоит в его последнем абзаце, в связи с которым «можно лишь сказать “да”, “абсолютно справедливо”, поскольку существует немало подтверждений того, что именно в этом и состоит смысл российского заявления». Далее Т. аль-Хамид отмечал, что «Москва продолжает оправдывать преступления Асада против собственного народа», заявляя, что «последним таким оправданием стало российское заявление, в котором говорилось, что вину за резню в Тримсе несут те, кто “стремится развернуть этнические распри в Сирии” и “содействовать продолжению противостояния” в этой стране, как будто бы в этой резне не принимали участие асадовские войска». С другой же стороны, по его словам, называя «преступника Нимра ан-Нимра шейхом и защищая его», Россия солидаризируется с «уже сделавшими это Ираном и «Хизбаллой», как и она, говорившими в своих заявлениях об этом преступнике как о “благородном шейхе”». Развивая положения заявления «ответственного источника» в саудовском внешнеполитическом ведомстве, Т. аль-Хамид заявлял, что «Москва, Тегеран, «Хизбалла» и все союзники дамасского тирана чувствуют опасность складывающейся ситуации, поскольку им известно о приближении последних мгновений жизни преступного режима, деятельность которого нанесла немало ущерба региону, как и самим сирийцам». Наконец, завершая свою статью, он писал: «Неизбежное падение режима Асада станет последним гвоздем, который будет забит в гроб торговцев смертью в нашем регионе – Ирану, России и их союзникам. Именно поэтому сторонники Асада и предпринимают сегодня отчаянные попытки отвлечь внимание от совершаемых им преступлений. Долг всех состоит, однако, в том, чтобы не поддаваться на эти уловки, что относится и к Саудовской Аравии, которая боролась с суннитским экстремизмом так же, как она борется сегодня с шиитским». Но сколь серьезны эти российские, как их называет Т. аль-Хамид, «уловки», если оригинальный текст заявления Константина Долгова исчезает с сайта российского министерства иностранных дел, а глава российского внешнеполитического ведомства С.ергей Лавров в ходе состоявшегося 23 июля 2012 г. телефонного разговора с его саудовским коллегой С. Аль-Фейсалом внимательно прислушивается к сообщаемым ему этим коллегой итогам состоявшегося 22 июля в катарской столице Дохе внеочередного заседания Совета министров иностранных дел ЛАГ, посвященного ситуации в Сирии? Сколь серьезны эти «уловки», если Сергей Лавров подтверждает ему, что «Россия с неизменным уважением относится к подходам» Лиги «по актуальным вопросам региональной повестки дня», как и приветствует саудовскую «заинтересованность» в проведении в Москве нового раунда стратегического диалога Россия-Совет сотрудничества арабских государств Залива? Институт Ближнего Востока