О пермском гельмантозе

Гельмантоз культурного пространства

Галерист-политтехнолог Гельман пробил двухмиллиардную дыру в бюджете Пермского края

Павел Тайков (№ 29 от 30.07 – 05.08)

Эта поленница потянула на несколько миллионов рублей

Слово «кощунство» напрасно считают чисто церковным. Этот термин отлично подходит для обозначения другого течения, у истоков которого стоит известный галерист и политтехнолог Марат Гельман. А как ещё можно охарактеризовать его заявление, в котором он пустил слух об отказе священников бесплатно отпевать погибших во время наводнения в Крымске? Но ладно слово, есть и вполне конкретные дела: жители Перми вынужденно участвуют в массовке самого известного из проектов Гельмана уже четыре года. Привыкнуть к разорительной для края подмене традиционных ценностей оскорбительными, кощунственными для большинства обитателей, мягко говоря, небогатого города новоделами они так и не смогли, а потому крайне насторожённо относятся к планам Марата Гельмана распространить опыт «пермского проекта» на всю территорию страны.                           

Наши соотечественники, если верить данным социологических опросов, довольно равнодушно относятся к современному искусству. Исключение составляют, пожалуй, жители Перми. Только здесь возмущённые горожане выходят на митинги по причинам, имеющим прямое отношение к новациям в сфере скульптуры, живописи и музыки. Прежде всего горожан категорически не устраивает продолжающийся развал некогда процветающей сети библиотек и клубов. А ещё они требуют от властей края разобраться в судьбе бюджетных миллионов, потраченных на провальный проект «окультуривания». Что же касается титула «культурная столица Европы», который краевому центру присвоила либеральная пресса, к нему пермяки относятся скептически. Всё дело в свойственном уральцам здравом смысле: промышленный город с облезшими фасадами брежневских пятиэтажек по определению не может считаться центром мирового авангарда, даже если его сплошь застроить дорогостоящими и нелепыми «арт-объектами».

                                     

Десант влиятельных искусствоведов

                                     

…за 2,5 года зарубежные поездки ближайших соратников Гельмана обошлись бюджету в 1 млн 253 тыс. рублей. К примеру, бывший краевой министр культуры Борис Мильграм трижды посетил Цюрих для консультаций по вопросу разработки концепции Пермской художественной галереи…

Марат Гельман появился в Перми осенью 2008-го, в разгар экономического кризиса. Повод для визита вполне соответствовал духу времени: при поддержке бизнесмена Сергея Гордеева столичный галерист привёз в краевой центр выставку «Русское бедное». Название экспозиции, больше напоминавшей склад вторсырья, на фоне кризиса казалось пророческим. Хуже того, сочувствующие Гельману представители пермской творческой интеллигенции всерьёз ожидали жёсткой реакции властей. Все помнили, что в 2005 году организованная им выставка «Россия-2» спровоцировала скандал федерального масштаба, который едва не закончился судебным разбирательством. К тому же едва ли не каждое появление галериста на публике сопровождалось громкими оппозиционными заявлениями.

                                     

Скептики ошибались: Гельман вёл себя прилично, в речах был подчёркнуто лоялен, да и краевое начальство приняло его как родного. Явный покровитель Гельмана обнаружился в самой Перми. К удивлению здешней общественности, вчерашний оппозиционер сумел завязать тесные отношения с действовавшим на тот момент губернатором Пермского края Чиркуновым. Причём дружба строилась на довольно странных условиях. Есть мнение, что политтехнолог получил доступ к финансам края и серьёзные административные рычаги для продвижения своих проектов. Как позже заметил пермский писатель Алексей Иванов, «…у Чиркунова есть железный критерий – мнение Гельмана. А у Гельмана другой критерий – своя тусовка, которую ему надо кормить, чтобы она кормила Гельмана потом, когда в Перми всё закончится».

                                     

Наука разбазаривания казённых средств только на первый взгляд кажется сложной. Успех в этом сомнительном деле обеспечивают всего три фактора: наличие связей во властных структурах, верная команда исполнителей и грандиозный проект, который чаще всего используется в качестве дымовой завесы. С первыми двумя составляющими проблем не возникло: почву для первого визита Гельмана в Пермь готовили его старые знакомые по московской тусовке, волей случая занявшие ключевые должности в краевой администрации.

                                     

Контуры главного проекта политтехнолог доработал уже на месте. Своим размахом затея далеко превосходила известные до тех пор образцы чиновничьей маниловщины. Московский тусовщик предложил губернатору в кратчайшие сроки сделать Пермь культурной столицей Европы, создав здесь всероссийский центр современного искусства. Конечно, города, которым мировое сообщество планирует присвоить это почётное звание, распределены вплоть до 2020 года. Считается, что команда Гельмана сумела убедить чиновников в наличии некоей лазейки, благодаря которой город имеет шансы стать третьей европейской культурной столицей. Естественно, что для реализации этого наполеоновского плана депутатам Пермской городской думы пришлось за счёт бюджета спешно создавать отдельную дорогостоящую бюрократическую структуру.

                                     

Несмываемый след в культуре

                                     

Смысл всех революционных проектов был сформулирован ещё в начале прошлого века: «Конечная цель – ничто, движение – всё!»

                                     

Абсурдный план строительства европейской культурной столицы в дотационном промышленном регионе Прикамья давал своим исполнителям возможность свободно распоряжаться многомиллионными денежными потоками. Механизм освоения бюджетных средств был выстроен по классической двухступенчатой схеме. «Культурную революцию», как и предполагалось, финансировала администрация Прикамья. Но вопреки обычному порядку деньги вначале поступали в распоряжение вновь учреждённого Пермского центра развития дизайна (ПЦРД), а уж затем по усмотрению куратора проекта распределялись среди представителей заполонившей Пермь московской творческой тусовки. Львиную долю получал основанный Гельманом Музей современного искусства PERMM. Прочие объекты культуры финансировались по остаточному принципу.

                                     

Первоначальный этап внедрения новой культуры в Перми называют ёмким словом «интервенция». Как вспоминают представители здешней творческой интеллигенции, символом наступивших перемен стало появление министра культуры Пермского края Николая Новичкова на одной из театральных премьер в брюках и футболке. Вслед за этим на всю страну прогремел спонсируемый Гельманом культурный портал «Соль», который заказал детскому хору спеть «Мурку», записал и выложил видео в Интернете. Дальнейшее строительство «культурной столицы» происходило уже на улицах города. Пролоббированный Гельманом трёхлетний бюджет на культуру составил без малого 2 млрд рублей.

                                     

Результат этих бюджетных вливаний изумил даже привычных к эпатажу и большим тратам западных авангардистов. Так, всего за 9 млн рублей при въезде в Пермь был выстроен идеальный, с точки зрения местных искусствоведов, символ коррупционного распила – 12-метровая объёмная буква «П», сколоченная из еловых брёвен. «Арт-объект» «Сфера» обошёлся дешевле – всего в 5 млн рублей. Троица человечков с мусорными бачками, так называемых трэшменов, стоила государству сущие копейки – по 102 тыс. рублей за штуку. Примерно столько же было потрачено на каждого из целой команды деревянных «красных человечков», установленных на газоне перед зданием краевой администрации. Зато высокохудожественная «Стена», на деле представляющая собой решётчатый забор из клееного бруса, сразу облегчила краевой бюджет на 35 млн рублей.

                                     

Но самым дорогостоящим проектом оказался фестиваль «Белые ночи»: его почти 200-миллионной сметы хватило бы на годовое финансирование всех объектов культуры любого из краевых райцентров. Организаторам такая сумма запредельной не казалась. Более того, сам Гельман в одном из своих интервью жаловался на чисто технические трудности в освоении средств: «…к сожалению, бизнес-механизмы не поспевают за нашим темпом. Пермь творческая за три года обогнала Пермь деловую на порядок».

                                     

Реальную стоимость возведения незамысловатых бревенчатых конструкций ключевых пермских «арт-объектов» легко подсчитает любой квалифицированный прораб. А вот масштаб сумм, осевших в карманах гельмановской команды, можно установить только приблизительно. Некоторое представление о легальных доходах «культурных революционеров» даёт обнародованный в 2011 году отчёт Контрольно-счётной палаты края. По данным ревизоров, за 2,5 года зарубежные поездки ближайших соратников Гельмана обошлись бюджету в 1 млн 253 тыс. рублей. К примеру, бывший краевой министр культуры Борис Мильграм трижды посетил Цюрих для консультаций по вопросу разработки концепции Пермской художественной галереи. Бюджетные траты на зарплату двух художественных руководителей и двух режиссёров театрального проекта «Сцена-Молот» составили 4 млн 216 тыс. рублей. И только в первой половине 2011 года на содержание штата Центра по реализации проектовВячеслава Торчинского краевая администрация потратила без малого 8 млн рублей.

                                     

К сожалению, приведённые в отчёте цифры вряд ли станут когда-нибудь предметом судебного разбирательства. Расходы на культурно-массовые мероприятия плохо поддаются учёту. К тому же авторы гельмановской «Концепции культурной политики Пермского края» предусмотрительно не указали критерии оценки успешности дорогостоящих «арт-проектов».

                                     

Культура протеста

                                     

В самом начале гельмановского эксперимента чудачества московских гостей и покровительствующей им краевой власти пермяки предпочитали игнорировать. Признаки явного недовольства появились только после первых масштабных акций объявленной Маратом Гельманом «культурной революции». Первыми на открытое сопротивление решились председатель Пермской краевой организации Российского профсоюза работников культуры Ирина Становкина и публицист Лидия Сычёва. За ними на улицы вышли бунтующие студенты. Конечно, будущие художники и музыканты слабо разбираются в проблемах бюджетного финансирования объектов культуры. Зато им прекрасно понятен смысл одной из прошедших в городе выставок, центральная инсталляция которой представляла собой карту России, составленную из половых тряпок.

                                     

«Если Гельман говорит, что молодёжь – за него, а молодые парни и девчонки выходят на улицы с плакатами против засилья «гельмановщины», верить надо им, а не политтехнологу», – отмечает постоянный участник акций протеста Сергей Виллисов. И просит не называть его ретроградом. По его мнению, эксперименты имеют право на жизнь, но не в форме глумления над духовными устоями народа. И уж, во всяком случае, не за деньги налогоплательщиков.

                                     

Бесконечны, по замечанию великого Эйнштейна, только Вселенная и человеческая глупость. В финансовой сфере возможность бесконтрольных трат ограничена размером бюджета. Фактически гельмановская команда культуртрегеров жила на деньги, предназначенные для поддержания местных учреждений культуры. И каждый затратный проект московской тусовки приводил к сокращению объёма финансирования пермских домов творчества, клубов, кружков, библиотек, музеев и театров. Урезание расходов шло по нарастающей: в 2011-м, на пике «культурной революции», краевая администрация сэкономила на традиционной культуре 68 млн, а в нынешнем году сокращение составило уже 90 млн рублей. Проект создания «культурной столицы Европы» привёл к ликвидации трёх сотен культурно-досуговых центров, 197 библиотек и 308 сельских киноустановок. По причине недостатка финансирования были сокращены 42% работников культуры. Коллапс традиционной культуры серьёзно повредил международному имиджу Перми: западная общественность крайне негативно отнеслась к закрытию лучшего в России финно-угорского фестиваля KAMWA.

                                     

Потери пермской культуры, говоря языком военных сводок, следует отнести к разряду безвозвратных. Затея с продвижением Перми в список европейских столиц культуры была изначально провальной. К сожалению, признать этот факт краевая администрация решилась только нынешней весной – накануне отставки губернатора Чиркунова.

                                     

По странному стечению обстоятельств первым о крахе проекта объявил Борис Мильграм, ближайший сподвижник Марата Гельмана и вице-премьер Пермского края. Историческое для края заявление прозвучало на презентации проекта «Пермь – культурная столица Европы». Чиновник был необычайно резок в формулировках, предложив «услышать всем, что это несбыточная история – подать заявку на 2016 год». Правда, заканчивая речь, Мильграм оставил себе и своим единомышленникам путь к отступлению. Как считает чиновник, теперь продвижением города должно заняться руководство страны:

                                    

«…Если нас услышат на федеральном уровне, если всё получится, – то это уникальная возможность для Перми. Если Россия заинтересуется, то она, конечно, попадёт в список, но после 2020 года. Тогда у нас появится много других российских городов-конкурентов, например Ульяновск. Я бы не упускал маленького шанса подать заявку».

                                     

Роль краевых властей, по мнению Мильграма, должна свестись к управлению проектами. Для этого в лучших бюрократических традициях соратник Гельмана предложил «…сделать дискуссионную площадку, комитет», который будет «изъявителем всех предложений». Власть к этому предложению отнеслась без энтузиазма. Говорят, что на одной из первых встреч с новым губернатором края Мильграм просил дать возможность закончить программу культурного преобразования Перми. Ответить на вопрос главы региона о конкретных результатах затянувшегося эксперимента чиновник не смог.

                                     

План покорения культурного пространства

                                     

Даже без этой оговорки заявление Мильграма трудно считать капитуляцией. Первым сигнал к отступлению из Перми дал своей команде сам Марат Гельман, организовав в феврале 2012 года «проект создания культурной оппозиции», который открылся предвыборными встречами Владимира Рыжкова, Ксении Собчак и Леонида Парфёнова с «рассерженными» жителями Перми. На фоне изменившейся политической обстановки поступок политолога выглядел вполне прагматичным. Конечно, подставив балансировавшего на грани отставки Чиркунова, Гельман терял большую часть связей среди пермской политической элиты. Зато громкий демарш накануне выборов главы государства снова делал его заметным игроком на политической сцене.

                                     

Скандальная известность – главный актив любого московского тусовщика. А уж его монетизация, судя по опыту Марата Гельмана, – дело техники. Как в своё время писала Лидия Сычёва, «культурный альянс» политтехнолога уже вовсю «шагает по стране»: клоны пермских «красных человечков» были замечены в Ижевске, Тверь приютила у себя гельмановский центр современного искусства «ТверЦА», а нефтяная Тюмень потратилась на проведение фестиваля.

                                     

«Не надо думать, будто губернаторы и региональные чиновники не знают, в чём состоит «искусство Гельмана», – отмечает Лидия Сычёва. Нетрудно заметить, что каждый региональный прорыв «культурной революции» проходит на фоне очередного громкого скандала. Не стал исключением недавний визит Марата Гельмана в Краснодарский край. Политтехнолог приготовил для богатого южного края ещё более грандиозный проект, чем для бедствующего Пермского. Для житницы России планировалось создать образ края развлечений по примеру американского Лас-Вегаса и, конечно, центр современного искусства. Невостребованность бизнесом и отторжение обществом – для него по-прежнему пустой звук. Ведь главное – глобальность бюджета проекта, а потому задумка должна быть утопической, а лучше и нереализуемой.

                                     

Гельман приехал с выставкой… и со скандалом. Протестующих краснодарцев и казаков попытались выдать за адекватную реакцию на новаторское искусство. Против проведения выставки Icons в Краснодаре выступили епархии. Сам Гельман заявляет, что в выставке нет ничего, что могло бы оскорбить чувства верующих. Но проведённая Гельманом выставка «не открыла кассы», как пишут комментаторы ЖЖ Гельмана. Разочарованный визитёр начал устраивать шумиху и выдал себя с потрохами: ответственные лица в администрации края в одночасье превратились в глубоко неразбирающихся. Видимо, не простив обиду РПЦ и Краснодарскому краю, политтехнолог распространяет самые невероятные слухи: бездушные краснодарские священники якобы отказались отпевать погибших во время наводнения в Крымске.

Нерациональность такого поступка обманчива. Как говорил сам Гельман, «…у меня некоторый опыт технологический, когда что-то вроде противоречит рациональному мышлению, но при этом отлично работает. Но главное не это. Главное – нужно растопырить пальцы удаче, нужно ловить удачу».

                                     

Правда, как показали массовые протесты во время июньской выставки Icons в Краснодаре, для «окультуривания» горячего южного народа техники «растопыренных пальцев» может оказаться недостаточно. Как сообщают новостные агентства, кубанские священнослужители осудили поступок настоятеля храма в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» отца Алексия, плюнувшего в лицо «вождю культурной революции». В отличие от связанных церковными обетами священников разгневанные казаки вряд ли проявят подобного рода толерантность, поэтому экспансию «культурной революции» Гельмана лучше остановить там, где она началась, в Перми. Иначе нынешний покровитель Марата Гельмана рискует повторить политическую судьбу своего предшественника, опрометчиво пустившего в свой край «отца российской культурной революции».