Ярость

crustgroup.livejournal.com У Генри Каттнера есть замечательная повесть — "Ярость" в которой он в иносказательной и аллегорической форме разбирает постоянный выбор любого сложноустроенного социума — либо погрязнуть в гедонизме и уюте привычного, устроенного быта — либо постоянно рваться на следующие и следующие рубежи мироздания. Мир фантастической Венеры, нарисованный Каттнером, в котором обществом управляет каста Бессметртных (бессмертных буквально — они живут столетиями и им просто некуда спешить); мира, в котором социум безнадёжно жмётся к удобным и безопасным подводным куполам-городам, оставив континенты Венеры на откуп смертельно враждебной флоре и фауне планеты; мир, тотально зависимый от исчерпаемого ядерного топлива — кориума (смеси урана и тория); мир, у которого нет будущего. Ведь остановка прогресса — это всегда отказ от будущего в пользу бесконечного продления настоящего. Которое всегда является лишь постепенным, но неумолимым приходом вездесущего Второго начала термодинамики. И, как и в мире "Ярости", как и во вселенной "Мира Смерти" Гаррисона, которая во многом была написан по лекалам "Ярости" — в настоящем мире никогда не наступает окончательный конец истории. И, даже если Бессмертные хотят стабильного мира, если Бессмертным некуда спешить — у истории всегда есть свои внутренние законы, неподвласные даже Бессмертным, какое бы имя они не носили в текущем своём воплощении — жрецы, масоны, тамплиеры, ZOG или Мировое Правительство. Собственно говоря, впервые в научной мысли вопросы соответствия между собой поступательного развития общества и поддерживающей его инфраструктуры были поставлены Арнольдом Тойби в его классической работе "Постижение истории".  Им же впервые была отмечена ситуация, что часто крах поддерживающей общество инфраструктуры после периода "вечного мира" и "тотального спокойствия" неизбежно вызывал последующую деструкцию любых, казалось бы, идеально уравновешенных и сложных обществ. Тойнби впервые поставил в своём исследовании простой вопрос: "А нужны ли вообще для возникновения цивилизации благоприятные природные условия?". И дал на него прадоксальный по своей сути ответ: "Нет, благоприятные условия жизни не способствуют ни возникновению, ни развитию цивилизаций". Конечно, в глубокой древности, обладая еще несовершенными орудиями труда, люди в очень сильной степени зависели от окружающей их среды, и, если она создавала слишком большие препятствия, то это катастрофически замедляло их развитие. Такие примеры разобраны другим популяризатором истории цивилизаций — Джаредом Даймондом в его современной книге "Ружья, микробы и сталь". Он, проведя исследования истории различных островов Океании, заключил, что цивилизационные успехи изолированых обществ на этих островах находились в прямой корреляции с доступными им ресурсами. На южных, самых суровых островах Океании смогло возникнуть только общество охотников и собирателей, на более крупных островах возникло примитивное земледелие, а наиболее успешные и богатые острова (Новая Зеландия, Гавайи) смогли даже поддерживать протогосударства на своих цивилизационных "6 сотках земли". Однако Джаред Даймонд всегда подчеркивал, что острова Океании очень ограничены в своих ресурсах, то есть — любые аналогии между островитянами и любой из континентальны цивилизаций похожи на аналогии между велосипедом и несущимся на всей скорости гружёным товарным поездом. Колёса есть и там и там, эффект от столкновения — сугубо различный. Поэтому, переходя от Океании к сравнению Америки и мегаконтинента Евразия, Даймонд заключает, что большая часть цивилизационных открытий была сделана именно в Евразии — мегаконтиненте, на территории которого, по заключению того же Даймонда "возможно всё", что только произошло, происходит и произойдет в мире в будущем. По мнению Даймонда, сложные общества могут общества сами могут выбирать — умирать им или нет. Но не все пользуются возможностью выбора. Но образование цивилизаций, согласно Тойнби (и Даймонд здесь с ним солидарен), не проходило никогда в идеальных условиях. Наоборот, оно всегда сопровождалось суровыми испытаниями, изменением привычного образа жизни. Чтобы дать достойный ответ на вызов, который бросила им природа, людям нужно было искать новые решения, совершенствовать природу и самих себя. Многие цивилизации Старого Света родились в долинах рек. Великие реки древности — Тигр и Евфрат, Нил, Инд, Янцзы и Хуанхэ — играли такую огромную роль в жизни этих цивилизаций и столь плотно диктовали структуру древних обществ, что эти цивилизации нередко называют ещё речными цивилизациями или аквадеспотиями. И действительно, плодородная почва в дельтах и поймах рек безусловно способствовала развитию земледелия. Кроме этого, реки связывали воедино разные районы страны и создавали возможности для торговли внутри нее и с соседями. Но использовать все эти преимущества было отнюдь не просто. Низовья рек обычно заболачивались, а чуть подальше земля уже высыхала от зноя, превращаясь в полупустыню. Кроме того, русло рек часто менялось, а разливы легко уничтожали поля и посевы. Требовался согласованый труд многих людей и нередко усилия нескольких поколений, чтобы превратить этот своенравный ландшафт в цветущий сад. Именно теория «вызова-и-ответа» и была сформулирована Тойнби: любая естественная среда самим фактом своего существования посылает вызов людям, которые должны создавать искусственную среду, борясь с природой и приспосабливаясь к ней. Тойби очень метко писал в своих работах: "Вызов побуждает к росту... слишком хорошие условия, как правило, поощряют возврат к природе, прекращение всякого роста". Так, в особой географической ситуации развивались Финикия, Греция и Рим — приморские цивилизации. Земледелие здесь не требовало (в отличие от многих цивилизаций Востока) ирригации, зато полуостровное положение было еще одним вызовом природы. Вызов природы был принят — и ответом на него явилось зарождение навигации, которая сыграла важнейшую роль в дальнейшей жизни этих морских держав. То есть, есть два принципиальных пути — в случае Океании люди смирились с природными ограничениями, по сути дела отвергнув цивилизационный вызов, а в случае Евразии и Америки — люди встали на путь цивилизации, искусственно расширив для себя границы возможного. И при этом, чем более сурова окружающая действительность и чем более сложна внутренняя ткань общества — тем всё более и более сложные и масштабные задачи приходится решать цивилизации в её постоянном противодействии окружающей природе. Каждый следующий этап расширения границ возможного требовал от цивилизации качественного скачка во внутренней структуре и в созданной ей искусственной среде обитания. А вот здесь мы как раз и подходим к главному. Сам по себе скачок задаётся изнутри. Вызов природы находит ответ внутри цивилизации. Но сама по себе природа ответа задаётся именно цивилизацией, а не окружающей её природой. Цивилизация — субъект, природа — объект. Цивилизация активна, природа пассивна. Цивилизация принимает вызов — или отвергает его. То есть, по всем признакам цивилизация ведёт себя, как живое существо, но по факту (формально) им не является. Однако в науке вопрос таковых существования таких "неживых живых" систем, разобран уже давным-давно. Автором концепции таких систем являтся русский учёный Илья Романович Пригожин, который ввел в термодинамику определение диссипативной структуры — открытой системы которая живёт вдали от своего термодинамического с окружающей средой. Собственно говоря, именно в парадоксальность поведения диссипативных структур упёрся в своё время Людвиг Больцман, который в конце жизни пытался бросать напрямую мостик от идеального газа и его энтропии к биологии, но пришёл к противоречию — всё живое на протяжении всей своей жизни всячески пытается уменьшить свою энтропию. То есть живое — это не идеальный газ, который стремится к состоянию с максимальной энтропией; всё живое наоборот — движется в сторону всё менее и менее вероятных, всё более искусственных термодинамических состояний. Исследования Пригожина по диссипативными структурами вначале касались чисто химических и физических систем, но в дальнейшем он показал, что существуют очень широкий класс неравновесных термодинамических систем, которые, при определённых условиях, поглощая вещество и энергию из окружающего пространства, могут поддерживать свою структуру, а при определённых условиях — и совершать качественный скачок к усложнению. Собственно говоря, именно через выводы теорий Пригожина можно чётко определить, чего стоит та или иная цивилизация. И, если сам Пригожин предпочитал скорее оставаться на более привычном ему физико-химическом поле, хотя и высказывался в конце жизни, что его теория диссипативных структур "Неизбежно входит в тесную аналогию и с социальными явлениями, и даже с историей", то уже в 1990-е годы, независимая дискуссия о применимости неравновесной термодинамики к вопросам социальной истории и теории развития цивилизаций пошла в полную силу. И здесь мы подходим к новейшим работам по динамике истории. Канадский учёный Томас Гомер-Диксон опубликовал в 2006 году работу "Верхняя сторона падения" в которой он чётко увязал роль энергии в успехе того или иного социального организма, того или иного исторического цивилизационного гегемона. Такой "энтропийно-энергетический" неравновесный подход задаёт совершенно иное прочтение истории, нежели стандартные формационные теории "пещеры-рабы-крестьяне-рабочие-коммунизм", поскольку напрямую увязывают гуманитарные концепции с весомой плотью и кровью физической экономики и физических законов, которые действуют не только на человеческие общества, но и на живую материю в целом. То есть, крылатая фраза о некоем Лидере, который "взял страну с сохой, а оставил с ядерной бомбой" как раз и задаёт формационный сдвиг в обществе, а не всякие вопросы Великих и Славных революций, в результате которых общество по-прежнему остаётся привязано к существующему технологическому, производственному и социальному укладу. Диксон в своём исследовании выделяет несколько основополагающих этапов развития цивилизаций. Он выводит, что все великие цивилизации в той или иной мере опирались на некий базовый энергетический ресурс и тотально от него зависели. Собственно говоря, именно в этом состоит основное свойство диссипативных структур — без постоянного притока энергии извне они очень быстро деградируют и распадаются. Все аквадеспотии и приморские цивилизации древности, включая знаменитый Рим, опирались на распределённую солнечную энергию и её концентрированную часть - выращенное на Солнце зерно. Следующий этап развития настал в тот момент, когда испанцы, португальцы, французы и голландцы смогли "оседлать" энергию ветра, падающей воды и одомашненных животных — лошадей. Использование этой энергии позволило поднять на качественно новый уровень как развитие производящей экономики (водяные и ветряные мельницы, современная нам тяговая упряжь), так и возможность пространственной экспансии (парусные суда заменили галеры, а тяжёлая конница с современными седлами и стременами вытеснила пешие римские легионы). Следующими цивилизационную эстафету подхватили англичане, которые, в отсутствии дерева и крупных рек у себя на острове были вынуждены (вызов, снова вызов) перейти на использование уголя и создали целую индустрию паровых машин, совершенством которых до сих пор радуются поклонники стимпанка. Следующими в гонке были американцы, которые смогли первыми массово освоить нефть — эту кровь и пот современной нам экономики. Американцы "замочили" англичан именно нефтью, как более удобной энергией. Потеря Англией колоний, Бреттон-Вудс, атака Сороса на фунт — всё это будет уже потом, начало было положено, когда нефть победила уголь. Возникает вопрос, на какой источник первичной энергии будет опираться постнефтяной мир? Нефть заканчивается и это неприятный, но реальный факт. Ведь, кроме денежной стоимости ресурса есть ещё и его энергетическая стоимость — EROEI, а с ней "хороводы стоимости" и "пляски субсидирования" водить не получится. Новая нефть Северной Дакоты, битума Канады и тяжёлая нефть Ориноко оказываются уж очень блеклыми перспективами на фоне старого, доброго чёрного золота Техаса и Аравийского полуострова. И почему существующий "нефтяной гегемон" столь упорно цепляется даже за эту совершенно невыгодную нефть? Почему Голландия и Франция исторически догоняли Англию в "мире угля и пара", а Англия плелась в хвосте нефтяного линкора под названием США? Ответ прост и сложен одновременно. Существующий энергетический гегемон обычно уж слишком хорошо встроен в процессы получения и утилизации своего "любимого источника энергии". Так, что любое изменение для него — смерти подобно. Диксон ёмко пишет об этой проблеме любого гегемона в своей работе: "Царящий в мире энергетический гегемон всегда слишком глубоко интегрирован в существующую систему, для того, чтобы распознать изменения, не говоря уже о своевременной реакции на них. И поэтому в мире всегда есть безумные "выскочки" которые мотивированы вложить все свои ресурсы и риски в агрессивное развитие следующего источника энергии. Падение нефти, как основного мирового источника энергии будет иметь глубочайшие последствия для всех аспектов американской жизни в грядущем столетии. Это фазовый сдвиг на тектоническом уровне". В общем, всё строго по неравновесной термодинамике и по теории кризисов. Всякая плоть - трава. Нефтяные динозавры всё ещё хозяева жизни, но Фокстерьер Судного Дня уже потихоньку вырастает в Медведя с ядерным метаболизмом. Ну а кто хочет копать землянки в лесу персональные норки — тот так и останется Мышью в новом, дивном мире. crustgroup.livejournal.com