Как уходила пассионарность: от "благоразумия" до Лозунга трупа

наталья гончарова

Картину потери пассионарности, начиная с 70-ых,  и скатывания в обскурацию 90-ых, мы видели своими глазами или знаем из воспоминаний, из первых рук. Так зафиксируем же ее и выразим численно – через рождаемость. Так сказать, присвоим коэффициент.

            50-е. Здоровое общество, нормальная пассионарность, даже выше среднего (интуитивная оценка) – К 3,5

            60-е. Рождаемость впервые в истории России в мирное и неголодное время опустилась ниже уровня простого воспроизводства. Фактически, мы отказались от обязанности вырастить следующее поколение. Пока, это делалось инстинктивно, без манифестаций. – К 2,1

            70-е. Пропадает интерес к учебе. Для сравнения, как учились в те же 50-е (когда и рождаемость была высока): не было тетрадей – писали на газетных полях. Не хватало учебников – передавали друг другу или занимались компанией. Не хватало учителей – учились сами или ходили в ГорОНО просить себе. Сейчас странно слышать, не правда ли?

            Работать начали спустя рукава.

            Резко усилилось пьянство. –  К 1,93

            80-е.  Стало умным косить от армии – фактически, мы отказались Родину защищать.

            Сексуальная революция – наши мужчины отказались от обязанности иметь семью. –  К 1,86

Переход к Обскурации – преобладанию субпассионариев

Преобладали они не численно, но уже ментально: они сформировали и выдвинули свою мораль, символом которой стал профессор Преображенский (фильм Собачье сердце), а гармоники, которые и были лицом нации в эпоху Застоя, не смогли ничего противопоставить. Вывод? То же, что говорил и Гумилев: общество гармоников всем хорошо, но оно несопротивляемо – не способно оказать сопротивления ни собственным субпассионариям, ни агрессивным соседям, и очень скоро падет под их ударами. Без пассионариев нация не живет.

90-е. Тихо (так как не было и работы) прошло удаление из УК статьи за тунеядство – мы отказались от обязанности работать.

 Наши бабушки рылись в мусорках – а мы отказались их содержать.

К пьянству добавилась наркомания. –  К 1,23

Вообще, 80-е и 90-е проходили под лозунгом «Ой, да зачем!»

- Ой, да зачем нам эта армия, на нас никто нападать не собирается!

- Ой, да зачем нам эта промышленность, нефть продадим и все купим!

- Ой, да зачем нам столько инженеров, «простой советский инженер» - это же смешно!

- Ой, да зачем нам эта наука, все уже придумано, в США!

- Ой, да зачем нам это государство, пусть берут себе суверенитета сколько смогут унести!

- Ой, да зачем эти русские, узбеков наймем, они гораздо лучше сделают!

- Ой, да зачем эта история, надо жить сейчас, а не в прошлом!

Ну, и само собой

- Ой да зачем эти глупые семья и дети, у нас же будет пенсия! Откуда она будет, если не вырастить следующее поколение – это уже было вне сознания, с неба свалится, вынь да положь!

Видимо, это и есть лицо субпассионариев.

И все 90-е – время активнейшего лакейства, желания угодить, чего бы еще разрушить, чтоб Хозяин похвалил?

И наконец, в нулевые, всплыло торжествующе обобщение: Никто ничего никому не должен – лозунг трупа. В живом организме каждый орган должен выполнять свою функцию, чтоб организм жил, а вот в трупе как раз и никто ничего и никому – поэтому он и труп.  – К 1,29

Разумеется, коэффициент  этот условен, в Германии или Японии сейчас рождаемость тоже 1,3 – но там нет обскурации.

Так протекает то исчезновение пассионарности, которое в Риме называли «падением нравов».

(Вернемся теперь в 30-е. Было ли нечто подобное тогда? Насколько я могу судить – нет. Возможно, не успели, было только снижение рождаемости. Пока пусть этот период остается на полях нашего сознания.)

Как видите, со снижением рождаемости мы только теряли – ум, честь, совесть, сопротивляемость, деньги, земли, промышленность, уважение соседей.  Всеобщее убеждение, что надо «перейти из количества в качество», «пусть у меня один ребенок будет, но я ему больше внимания уделю, дам хорошее образование» работала с точностью до наоборот.

Сейчас рождаемость 1,6 – и мы как выздоравливающий после тяжелой болезни, побывав между жизнью и смертью, слабость страшная, сил хватает только бульончику попить, и отключаешься,  и картины Царства Мертвых стоят перед глазами, одно отличие: смотришь на них с этого берега, а не изнутри. (Надо ли напоминать, что человека в таком состоянии очень легко добить.)

(А  болезнь эта была: "жизнь без пассионариев")