Так и не смог фермер«накормить страну»

: www.sovross.ru

• 

А Настино поле под следствием

Советская Россия уже писала, как полтора месяца назад 19-летняя Анастасия Долгополова из села Деменино Хомутовского района Курской области обратилась с видеопосланием к президенту Путину. Анастасия рассказала, что вопреки законам и президентским указам она, начинающий фермер, не получила никакой поддержки и помощи от местных чиновников. Напротив, делалось все, чтобы погубить ее хозяйство. А поскольку денег на уборку созревшего урожая у Насти не было, она намеревалась сжечь выращенную на своем поле пшеницу.

Такое решение стало отчаянной попыткой привлечь внимание и общества, и властей к кричащим проблемам отечественного сельского труженика. В обществе обращение получило широкий отклик ведь множество фермеров сталкивается с подобными бедами: кредитов под приемлемые проценты не получить, коррумпированные чиновники, имеющие свой коммерческий интерес, чинят всяческие препятствия работе, эффективной системы закупки произведенного товара не существует, цены на ГСМ зашкаливают.

Власти, как наверняка помнят наши читатели, тоже откликнулись на Настино обращение только по-своему. О помощи и речи не было. Юного фермера и ее хозяйство стали всячески дискредитировать: мол, и в долгах она, и ранее полученный родителями грант использовался не по назначению, что и вообще-де не занимается Настя сельским хозяйством. При этом реальные факты таких обвинителей не интересовали.

Поле свое Анастасия не сжигала. В ее отсутствие приехал комбайн и часть урожая собрали и увезли. Как заявил главный судебный пристав Курской области Евгений Казанов, зерно арестовали, а затем сдали на ответственное хранение . Теперь его собираются реализовать в счет кредитных долгов матери Долгополовой. Это произошло еще в конце августа.

Мы связались с Курской областью и поинтересовались, как обстоят дела в Настином хозяйстве сегодня. Как нам сообщили, проведена следственная проверка той самой чиновничьей сенсации, подхваченной провластными СМИ: о нецелевом использовании гранта. Сведения эти, как и утверждали изначально Долгополовы, оказались ложью.

Однако разоблачение лжи положения не поправило. Сейчас Долгополовы пытаются отсудить арестованное зерно. А суд, да еще с представителями властей, занятие тяжкое и недешевое. Чтобы нанять адвоката, Долгополовы продали уже два десятка овец. Между тем, по словам Сергея Долгополова, отца Насти, то самое якобы отправленное на ответственное хранение зерно на самом деле сейчас гниет…

А ведь ситуация в хозяйстве Долгополовой, повторимся, абсолютно типична. И это главное подтверждение реальности острейших и не решаемых проблем отечественного сельского товаропроизводителя. В беседах нашего корреспондента Федора Подольских с опытными руководителями фермерских хозяйств Липецкой и Саратовской областей, Башкирии та же безрадостная картина: крестьянина всеми средствами выживают с родной земли.

Три Сергея. Почему кормилец уходит из села

Петля затягивается на шее у нас, говорят друзья мои фермеры. Хорошего не будет, особенно для мелких, для средних хозяйств, у кого 300 500 гектаров. Вот у меня 567 гектаров осталось. 21 гектар я бросил, потому что в шесть раз арендную плату загнули, а некоторым хозяйствам даже в десять раз. И пришлось отдаленное поле бросить, убыточным оно стало. Будем пока крепиться, но боюсь, придется от части земли постепенно отказываться. Работать некому, удобрения неподступные уже стали, солярка с бензином тоже. Запчасти, техника не укупишь. Хоть сейчас и навязывают технику со всех сторон, и с Ростова, и с Краснодара три дня назад приезжали и настойчиво предлагали. Я им отвечаю, мы, скорее всего, уже отпокупались а вы отпродавались. Вы будете сидеть на своей технике, ждать покупателя, а мы будем дорабатывать на том, что сумели на рынке приобрести, и на том, что служит еще с советского времени а это 80 процентов машин и инвентаря. Такие вот дела…

Это ведет счет хозяйским тяготам фермер Сергей Сергеевич АНДРИАНОВ. Когда-то со всех трибун катастройки словоблудствующие демократы из будущей похоронной команды этой страны заклинали: фермер, который накормит страну. До фермерства крестьянский сын Сергей вместе с миллионами других тружеников земли как раз кормил народ великой державы. Мальчишкой в десять лет наравне с одноклассниками месяцы летних каникул работал в поле, в двенадцать лет уже помощником комбайнера молотил хлеб и с тех пор ведет стаж механизатора широкого профиля. От зари до зари на тракторе, комбайне или автомашине в колхозе имени Мичурина, а потом в совхозе Чаплыгинский он вместе со всеми крестьянами самоотверженно трудился, чтобы жизнь становилась все лучше не только в Чаплыгинском районе, не только на родной Липецкой земле, но и во всей стране.

Однако вот уже четверть века власть новоявленных капиталистов трубит о своих благодеяниях на селе, в том числе по отношению к фермерам. Сергей Сергеевич знает все по собственным тяготам. Близится к концу затянувшаяся уборка нынешнего урожая, ждут обмолота последние участки пшеницы и проса. Фермер отвлекается от работы и рассуждает:

Опять объявили господдержку селу на нынешний год 275 миллиардов рублей, но мы, наше крестьянское хозяйство Воля , не получили гнутой копейки в виде субсидий. Потому как мы кредиты не стали брать, а кто пытался взять тем не дали. На три наших соседних района перед посевной дали кредиты только шести фермерским хозяйствам. Капля. Остальные перебивались без необходимых им кредитов. К весенней посевной нам обещали погектарные дотации, 305 тысяч рублей. На сегодня выделили только около 80 тысяч. Оставшуюся сумму нам обещали к уборке урожая, но мы ее так и не дождались. Мы разочаровались в господдержке. Это все блеф мягко говоря. Нервы на пределе…

Когда удалось собрать небольшие средства, мы купили два колесных трактора. От трех до пяти месяцев для этого ждали кредит. Я взял один из последних тракторов, которые выпускал Липецкий завод. Его благополучно обанкротили и закрыли. Работники предприятия рвались сохранить завод, но с ними не посчитались. Власти выгораживались, будто трактор не конкурентоспособен с мировыми образцами. Но нам эта мировая конкурентоспособность и не нужна. Его главное преимущество он в несколько раз дешевле, это очень неприхотливый и для фермерского хозяйства незаменимый помощник. Я сам на нем работаю. Завод в Липецке рядом, в случае поломки за деталью съездить час туда, час обратно. Теперь надежда рухнула. Нашел выход купил в окрестностях три трактора на запчасти, чтоб один был в рабочем состоянии. Голь на выдумку хитра… Пока власть совсем не оголила мужика. Другой трактор Беларусь минского завода. Хорошая машина, но теперь у него отказала коробка, она стоит 900 тысяч рублей. После уборки если сами не разберемся, придется покупать.

Десять лет назад первыми в области мы взяли с Ростсельмаша комбайн Вектор , у него заводской номер 64. Работает он надежно. Приобрести бы новенький такой, но он в три раза подорожал. А советские Нивы уже, конечно, поизносились и во время уборки дней по 8 9 в среднем простояли. И этих дней нам не хватило, чтобы обмолот завершить. Пшеница может в колосьях на корню прорасти.

Вот к чему привела нынешняя государственная политика уничтожения собственной промышленности. В итоге своих тракторов в стране практически нет. Кировский завод в Ленинграде выпускает тракторы штучно, по заказу. И еще парочка адресов сборки иностранных тракторов. Развальщики сегодня забавляются запоздалыми словами об импортозамещении. А ведь не надо семи пядей во лбу, чтобы еще до реформ догадаться о замещении импорта развитием собственного производства, его модернизацией вместо уничтожения.

Что в стране не загубили, так это производство минеральных удобрений. Однако тут остается только облизываться. Почти все повернули в чужие страны. Лишь одно поле весной подкармливал простым удобрением. А сложные сейчас и купить очень сложно. 22 тысячи рублей тонна стоят самые простейшие удобрения, свыше 30 тысяч более приемлемые. Но и те, и другие нам не светят.

Придется обойтись без них. Восстанавливать плодородие пахать поле и оставлять на год отдыхать. Это паровое поле, а на двух других выращивать урожай. Так возвращаемся к старинной трехполке , простейшему обороту, от которого ушли прадеды. И прощай, наука земледелия.

Уже многое в нашей сегодняшней практике продиктовано нищетой. Например, почти везде экономим отказом от пахоты. Сеем после мелкого поверхностного рыхления почвы, когда не заделываются в нее измельченная солома и пожнивные остатки. Вот сейчас я работаю, а пожнивные остатки забивают лапки культиватора и сгребают почву в кучи. А потом при севе семена застревают в соломе, не касаются почвы, а висят над ней на разной высоте. Обычно дождей какое-то время не бывает уже все, треть, а то и половина зерна не всходит. И соответственно мы теряем урожай.

Зачастую у нас целесообразна глубокая отвальная пахота, но мы не можем позволить себе такой роскоши нет денег. И в недалеком будущем нам придется или сокращать площадь обрабатываемых земель, или вообще все бросать. Потому что солярка с бензином уже не подступись. Мы все молчим, а нам каждую неделю все повышают и повышают цены. И так на все, что необходимо для работы на земле. Импортная техника, запчасти вдвойне подорожали.

Зерно осталось по цене прошлого года. Мы уже в пролете на 50 процентов. Я прислушиваюсь к жене и дочери, которые советуют отказаться от дальних полей, чтобы экономить на транспорте. Я начал задумываться, и впрямь, не отказаться ли… А в общем не хочу, пока вроде силы есть, хочу работать. Но вот не знаю, получится что, нет ли… Трудно, очень трудно…

В начале моей фермерской карьеры у нас 50, 60, даже 80 центнеров зерна с гектара на некоторых участках получалось. Тогда мы еще глубокую отвальную пахоту продолжали, была возможность более тщательно все работы выполнять, все делали своими силами, я не привык халтурить, в колхозе и совхозе никогда не халтурил. Удобрений хватало. А сейчас во всем нехватки. Да наемные работники не очень старались, чужие руки что крюки. И урожаи подтощали.

В нынешнем году очень подпалила засуха. Озимые пропали, две трети посевов пришлось запахать. Однако в среднем со всех участков около 30 центнеров зерна с гектара получается.

Раньше нашу продукцию закупало государство. По твердой цене, с прибылью для производства. Элеватор районный был в общем пользовании. Мы туда сдавали зерно. Деньги за него в течение дня перечислялись, и никаких не было проблем. А сейчас, чтобы заключить договор с каким-то перерабатывающим предприятием, надо не менее 1500 тонн предложить. Но у меня валовка 300 тонн ячменя, 300 пшеницы, ну, овес, просо, иногда гречиха, горох. Вроде мелочи. Поэтому мы ищем перекупщика, а он на полтора-два рубля за килограмм дешевле платит, чем по госзакупкам. И перекупщики нас, дураков, охмуряют.

Уборка у нас затянулась из-за чего. Дожди пошли после засухи, зерно было влажное. Надо просушить. Обратились мы на Чаплыгинский элеватор, а он в частных руках, нам говорят: Просушим при условии, что вы оставите на хранение у нас, и мы у вас когда-нибудь купим, когда будет цена для нас приемлемая . А ведь хранение не бесплатное, процентов 80 цены они удержат за хранение зерна, а останется процентов 20, они скажут, мы у вас покупаем. И вот нам приходится самим спасать зерно дома складируем. Я купил ток в бывшем совхозе Чаплыгинский . Асфальтовая площадка и крыша над головой, хоть и худая. Латаем… В некоторых хозяйствах гораздо хуже, чем у нас.

Пока мы на плаву. Но перспективы очень сумрачные, все в тумане. Не знаю, выдюжим мы, нет ли. И друзья фермеры поговаривают: надо наполовину сокращаться, чтобы меньшими силами вести хозяйство… Работать некому. Кто спился, кто умер, кто на пенсию сел. Сейчас работают родственники со мной, месяц назад один на пенсию ушел, другой ноги ни к черту, не может на комбайне сцепление выжать. У самого тоже суставы трещат. Как уборка началась, я уже два месяца дома не живу. Ночую на току, днем в поле. Нанимать в сторожа некого кто ворует, кто забулдыга, впрочем, к тому же в первую очередь ворует.

Поэтому приходится своими силами справляться. Тяжело, очень тяжело, даже порою невыносимо… Но пока крепимся. Жена и дочь заняты в хозяйстве.

Сын вот работает, и внук подрастает, десять лет будет в ноябре. Учится на технике работать, с отцом на комбайне Вектор . Отец рядышком сидит, а он управляет комбайном. И на машинах зерно из комбайна принимает, выгоняет на проселочную дорогу, а я с отдаленных полей подъезжаю, пустую машину ему отдаю, он возвращается к комбайну грузить ее, а я полную машину гоню сваливать на ток в сортировку.

Наша трудовая династия привлекает внимание, с сочувствием представляют нас как знамение надежды. Нас называют Три Сергея . Хотя с этим именем на моей памяти наша крестьянская любовь к земле передается уже четыре поколения. Так звали моего отца, зовут меня и моих сына и внука. Думаю, любому понятна моя радость, когда нашего десятилетнего хлебороба шутливо величают Сергей Сергеевич. Как и работающих вместе с ним его отца и деда.

И в то же время у меня растет тревога. Если он будет готов из рук старших принять дело, которое ему сейчас так нравится, будут ли для этого необходимые условия? Или это будут нынешние условия, из-за которых во все годы реформ молодежь, да и все наиболее работоспособные бегут из села? И оборвется наша крестьянская династия. И фермер не будет кормить страну . Да и что будет со страной, когда становятся безлюдными ее деревни, села и бескрайние плодородные просторы…

***

Это рвущие сердце раздумья на жатве члена семьи крестьян коренной России, многие поколения которых жили здесь, возделывали и защищали эту землю. С вопросами о сегодняшних буднях на полях мы обратились к труженикам села и других местностей. На току застали фермера Валерия Викторовича ПЕТРОВА. Его хозяйство в южной части Республики Башкортостан, в Аургазинском районе. Он рассказывает:

Погода неблагоприятная, а сил не хватает, уборка затянулась, как и в прошлые годы. Техники не хватает, нагрузка на комбайн очень высокая. В советское время у нас на комбайн было 120 гектаров, а сегодня 300 400. У фермеров сушилок нет, приходится зерно на сушку сдавать на элеваторы. А там очень высокие цены за прием, за подработку, за хранение. В прошлом году я четыре КамАЗа ячменя сдал туда, получил обратно три КамАЗа. Плюс к этому 40 тысяч рублей заплатил. Очень накладно вышло. В нынешнем году, слава богу, обошелся без элеватора.

Раньше такой проблемы не было. Колхозы имели сушилки, кроме того, агрегаты по приготовлению витаминной травяной муки сырое зерно и зерноотходы сушили, перерабатывали и скармливали скоту. Сегодня в районе нет ни одного такого агрегата.

Очень плохо, что государство не принимает зерно по твердым закупочным ценам. В начале года не знаешь, что сеять, какие цены будут, стоит ли вообще сеять. Прежде все это было устойчиво, колхозы планировали работу. А мы барахтаемся, реализуем зерно в основном населению. Беда в том, что в последние годы население тоже резко сократило содержание скота в личных подворьях. И в очень ограниченных количествах закупает зерно. Для нас еще возросли трудности с продажей, а ведь в действительности в стране зерна не хватает. Однако государство решением этой главнейшей задачи не занимается.

Как будем выживать, я не представляю. Продукция растениеводства уменьшается. В советское время наш колхоз имени Кирова высокими урожаями завоевал признание в стране. А мы теперь выглядим как отсталые единоличники. Многие фермеры поля оставляют без питания. Я не смог внести под зяблевую вспашку минеральные удобрения, они резко подскочили в цене. Озимую пшеницу посеял тоже без удобрения. Часть урожая заведомо потерял. В прошлом году я покупал по 18 20 тысяч рублей за тонну аммофоса, сейчас цена 36 тысяч. Я отказался, таких средств у меня нет. Теперь что весной бог подаст. Может, хорошую погоду, может, политика изменится… А то, что сейчас пишут, столько миллионов собрали, я этому не верю. Потому что знаю, как заставляют сдавать отчеты по окончании уборки урожая, по валовому сбору, по урожайности…

Все это беда, но в десять раз большая беда на селе не осталось кадров. Эта проблема вышла на первое место. Нет механизаторов. Уничтожили колхозы, их имущество растащили. Кто только туда руку не приложил, включая районное руководство! По своему колхозу имени Кирова сужу, было больно смотреть, направо-налево раздавали скот, продавали технику. Куда деньги уходили, никто не знает. Колхозники остались с носом и, конечно, разбежались, по всей России мыкаются.

А на селе остались те, кто потерял в себе человека. С ними не работа, а мучение. Кого-то свезешь к врачу, закодируешь, кого-то иначе вернешь к работе. Очень тяжело, у меня и возраст уже немалый. Всю жизнь в колхозе проработал и по старой привычке продолжаю. Только ради того, чтобы наши поля не пустовали и не зарастали, чтобы оставшимся людям хоть какая-то отдушина была, к земле руки приложить. Поэтому занимаюсь фермерством, а иначе давно бы махнул рукой. Совесть не позволяет бросить все. Сколько силы есть, будем работать.

Когда-то в колхозе имени Кирова объединились жители семи деревень. Ныне эти деревни пустеют. В малых деревнях были животноводческие фермы, для людей была работа круглый год. Все сельхозугодья использовались. В колхозе было около тысячи голов крупного рогатого скота, 2400 свиней. Люди трудились, растили детей. На сегодня ни одной фермы не сохранилось и ни одной головы скота. Опустели и многие личные дворы. Сужу по нашей улице было стадо в 60 коров, а в субботу я в порядке очереди пас и насчитал в стаде лишь 34 коровы. Практически вдвое убавили. И так повсюду продолжается.

Идет уничтожение деревни. Я вообще думаю, идет зачистка территории от населения. Освобождение для кого-то или чего-то. Везде об этом говорят.

***

Тревогой пронизаны будни затянувшейся уборки и в сельскохозяйственных предприятиях. И всюду первая боль обезлюживание. У председателя колхоза имени Ленина Мишкинского района Башкортостана Дениса Александровича ОСИПОВА первое слово тоже кадры.

Старые советские наши кадры механизаторов и животноводов уходят на пенсию, а замены им нет. Потому что село лишили оплаты по труду. Отняли больше половины зарплаты за все годы реформ по сравнению даже с нынешним низким средним ее уровнем по экономике. Мы не в состоянии сегодня платить выше 10 тысяч рублей в месяц. Нищета просто отталкивает молодежь. Это первая причина сокращения производства. Тут законный вопрос у любого мужика. Если вы меня хотите поддержать, чтобы я не упал, свалите с моих плеч для начала мешок с налогами. И самим какое облегчение и экономия выйдет избавление от круглогодичной возни с писаниной бумаг по расчету и учету копеечной поддержки, с пламенем речей в говорильнях всех уровней, с хороводом проверяющих чиновников вокруг каждого субъекта и объекта помощи…

А как завершают первый год эпохи импортозамещения сельские труженики наиболее пострадавших от нынешней засухи краев страны? Например, одной из ее крупнейших житниц Саратовской области. Своими наблюдениями делится первый секретарь Федоровского райкома КПРФ Виктор Давыдович МАЛЮТИН, в прошлом директор совхоза Борисоглебовский :

В наших степях практически сгорело все. В отдельных местах озимая пшеница для нынешнего года неплохо дала до 20 центнеров с гектара. Ячмень 2 3 центнера, затраты на уборку не оправдаются выручкой от продажи зерна. Поля запущены. Фермеры разные у нас. Есть агрономы бывшие, руководители хозяйств свое фермерское хозяйство ведут более-менее, стараются применить свой опыт, который они при советской власти приобрели.

Но большинство фермерских хозяйств дышат на ладан. Вот у нас соседнее село Черная Падина. В том году практически все фермерские хозяйства прекратили существование. Я живу в селе Борисоглебовка, был совхоз Борисоглебовский , обрабатывал 13 тысяч гектаров пашни. Сейчас здесь хозяином арендатор, живет в Саратове. Запущено все, не пашется, ни паров нету. Озимые не посеяны. Примитивным образом ведется хозяйство. Поля заросли. В этом году, по-видимому, эффективный собственник собрался закрывать лавочку.

Рядом с нами крупнейшее опытно-производственное хозяйство имени Чернышевского было, 28 тысяч гектаров пахотной земли. Оно занималось семеноводством. По соседству опытно-производственное хозяйство Ерусланское . На полную мощность работали семеноводческие опытные станции Краснокутская, Ершовская. Они входили в саратовский институт Элита Поволжья , который производил прекрасные семена районированных сортов. Теперь семеноводческие хозяйства уничтожены. Все заросло сплошным бурьяном ничего нет. Сорняк очень удобно для разведения саранчи. Иногда волки бегают.

Это общее состояние. Фермеры зализингованы, закредитованы вусмерть. Берут технику в лизинг в долг. Положение очень тяжелое. Мы раньше неплохо осваивали интенсивные технологии сегодня об этом и речи быть не может. Приобрести семена, провести сортообновление мечта. А наяву приезжают различные коробейники, говорят, из Ставрополья, предлагают семена подсовывают фальшивки. Фермеры отдают последние накопления, посеяли а это не семена, а мусор. Все опустилось до уровня, когда с лукошком сеяли. Севооборота, важнейшего условия урожая, и в помине нет. И импортная техника нищему не ко двору.

И что сравнивать с советским временем. Теперь оно выглядит, как недосягаемая высота. Раньше в случае засухи первым делом начинали поднимать животноводство. Нормой была взаимовыручка краев. В сенокосную пору налаживали связи с Сибирью, отправляли механизаторов, тюковали там солому, привозили. Хозяйства не сокращали ни поголовье крупного рогатого скота, ни овец. Выживали, и в следующий урожайный год становились на ноги. Если мы брали кредиты, то в связи с засухой с нас их списывали. Пострадавшим оказывали финансовую помощь, у нас никогда не было долгов. Обеспечивали семенами, кормами.

А сейчас только обещают. В этом году по Саратовской области наполовину сократили помощь сельскому хозяйству. Продолжается погром орудием банкротства. В нашем районе крупнейший колхоз, а раньше прекрасный совхоз Романовский гремел на весь Союз звоню, говорят: банкротство… Это уничтожение.

Реформы дали горестный поворот в судьбе нашего села Борисоглебовка. Совхоз строил ежегодно шесть квартир и многое другое. В селе тогда было 1200 жителей, ныне осталось 400. Третья часть. Старики-старухи, кто способен на заработки ездят. Некоторых в гробах привозят с заработков. Остаются те, кто утром встал трубу украл, пиво купил, вот и все. Безрадостное положение в нашем заволжском селе. Вымирает оно.

Кругом у меня товарищи по всей области, бывшие директора совхозов, созваниваемся везде одна плачевная картина. Хозяйства разваливаются. Села пустеют, школы сокращают, фельдшерско-акушерские пункты уничтожают. Исчезает народ. Жизнь кипела теперь жизнь сменяет холод. Пройдет не так много лет, и от села ничего не останется.

Все можно бы поправить, но когда народ вымер с кладбища не поднимешь.

Такое единство оценок и выводов показывают труженики земли во всех концах страны без наводящих вопросов и подсказок. Это единство выстрадано сегодняшней действительностью.

Федор ПОДОЛЬСКИХ

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=600886