Сообщения
КРАХ НЕОКОНСЕРВАТИВНЫХ РЕФОРМ И
ПЕРСПЕКТИВЫ ВОЗРОЖДЕНИЯ РОССИИ
ПЕРСПЕКТИВЫ ВОЗРОЖДЕНИЯ РОССИИ
Е.В.Гильбо, руководитель Центра по разработке комплексных экономических программ "Модернизация"www.gilbo.ru
Часть I. Анализ неоконсервативной идеологии реформ и ее последствий
Причины краха реформ в России
Главной причиной является неверно избранный изначально курс реформ
Самое важное: в силу некомпетентности руководства страны в области денежного обращения изначально создана неэффективная система денежного обращения, порождающая денежный дефицит и перманентный коллапс экономики и бюджета Ориентация на открытость экономики в условиях догоняющего развития никогда еще не способствовала экономическому подъему Попытки копирования англосаксонского варианта налоговой системы привели к неадекватности этой системы русской экономике и практическому господству теневой экономики Грамотно организовав функционирование фондового и даже товарного рынка, правительство не сумело выстроить эффективный механизм государственно-монополистического регулирования и вынуждено теперь "бороться с естественными монополиями" на потеху всему свету.
Проведя передел собственности не в пользу среднего класса, а в пользу вновь созданного класса крупной буржуазии, оно заложило неизбежную неэффективность и бесконтрольность управления этой собственностью. Не проводя сознательной структурной и инвестиционной политики, правительство породило ситуацию, когда спад пришелся, прежде всего, на отрасли, производящие предметы потребления, и посадило страну на невозможную зависимость потребительского рынка от импорта. Не организовав конверсию ВПК, правительство лишило страну возможности производить высокотехнологические потребительские товары и оставило ее с грузом устаревших производственных мощностей.
Самое важное: в силу некомпетентности руководства страны в области денежного обращения изначально создана неэффективная система денежного обращения, порождающая денежный дефицит и перманентный коллапс экономики и бюджета Ориентация на открытость экономики в условиях догоняющего развития никогда еще не способствовала экономическому подъему Попытки копирования англосаксонского варианта налоговой системы привели к неадекватности этой системы русской экономике и практическому господству теневой экономики Грамотно организовав функционирование фондового и даже товарного рынка, правительство не сумело выстроить эффективный механизм государственно-монополистического регулирования и вынуждено теперь "бороться с естественными монополиями" на потеху всему свету.
Проведя передел собственности не в пользу среднего класса, а в пользу вновь созданного класса крупной буржуазии, оно заложило неизбежную неэффективность и бесконтрольность управления этой собственностью. Не проводя сознательной структурной и инвестиционной политики, правительство породило ситуацию, когда спад пришелся, прежде всего, на отрасли, производящие предметы потребления, и посадило страну на невозможную зависимость потребительского рынка от импорта. Не организовав конверсию ВПК, правительство лишило страну возможности производить высокотехнологические потребительские товары и оставило ее с грузом устаревших производственных мощностей.
Ключевая проблема: деньги
Всех претензий экономистов к правительству совершенно недостаточно, чтобы объяснить глубину кризиса, в котором находится Россия, все дальше засасываясь с каждым годом в пучину. Даже при наличии всех этих вопиющих недостатков выбранного курса жить можно было бы в несколько раз лучше, по крайней мере, лишь чуть хуже, чем в 80-е годы.
Главной причиной краха пореформенной экономики России является отсутствие денег. Это отсутствие порождено специфической ментальностью правящей элиты и созданной в рамках этой ментальности денежной системой.
Денежная масса (наличная+безналичная) в России очень мала. Количество рублей в обращении ок.17% официального размера ВВП и 9% реального (взятого с учетом теневого сектора экономики). Но ведь в развитых странах эта цифра составляет порядка 90%, в СССР была больше 60%, и даже в странах Латинской Америки дотягивает уже до 55%. Только в самых нищих странах денежная масса 8-15% ВВП. Эту планку в 9% нельзя преодолеть. Стоит немного добавить денег - тут же все съедает инфляция. Следовательно, эти 9% и составляют размер эффективно обращаемой российской финансовой системой денежной массы.
Размер эффективно обращаемой в экономике денежной массы всегда определяет основные параметры экономики. Чем более дифференцирована денежная система, чем больше в ней специфических кругов, тем ее эффективность больше, тем больше в стране денег. И тем более высокие сферы экономики могут существовать, тем выше уровень жизни или скорость роста (в зависимости от того, насколько дифференцированность денежной массы превышает уровень развития экономики). Если же денежная система менее развита, чем экономика, которую она обслуживает, то экономика начинает к ней адаптироваться, избавляясь от высокоразвитых сфер, сводясь к простейшим формам и коллапсируя до уровня, который эта денежная масса может обслуживать.
Именно созданная в 1991-92 годах неэффективная система денежного обращения и является причиной эволюции нашей экономики в этом направлении. Внешне это выглядит как перманентный кризис. По сути, это - переходный процесс. Превращение России из технологически развитой страны в страну "третьего мира" с соответствующим уровнем производства и жизни.
Главной причиной краха пореформенной экономики России является отсутствие денег. Это отсутствие порождено специфической ментальностью правящей элиты и созданной в рамках этой ментальности денежной системой.
Денежная масса (наличная+безналичная) в России очень мала. Количество рублей в обращении ок.17% официального размера ВВП и 9% реального (взятого с учетом теневого сектора экономики). Но ведь в развитых странах эта цифра составляет порядка 90%, в СССР была больше 60%, и даже в странах Латинской Америки дотягивает уже до 55%. Только в самых нищих странах денежная масса 8-15% ВВП. Эту планку в 9% нельзя преодолеть. Стоит немного добавить денег - тут же все съедает инфляция. Следовательно, эти 9% и составляют размер эффективно обращаемой российской финансовой системой денежной массы.
Размер эффективно обращаемой в экономике денежной массы всегда определяет основные параметры экономики. Чем более дифференцирована денежная система, чем больше в ней специфических кругов, тем ее эффективность больше, тем больше в стране денег. И тем более высокие сферы экономики могут существовать, тем выше уровень жизни или скорость роста (в зависимости от того, насколько дифференцированность денежной массы превышает уровень развития экономики). Если же денежная система менее развита, чем экономика, которую она обслуживает, то экономика начинает к ней адаптироваться, избавляясь от высокоразвитых сфер, сводясь к простейшим формам и коллапсируя до уровня, который эта денежная масса может обслуживать.
Именно созданная в 1991-92 годах неэффективная система денежного обращения и является причиной эволюции нашей экономики в этом направлении. Внешне это выглядит как перманентный кризис. По сути, это - переходный процесс. Превращение России из технологически развитой страны в страну "третьего мира" с соответствующим уровнем производства и жизни.
Суть переходного процесса в пореформенной экономике России
На первом этапе переходного процесса (1992-94 годы) шла адаптация денежной массы к новой системе денежного обращения. В результате опережающей эмиссию гиперинфляции она сократилась с 65% ВВП до 9% то есть в семь-восемь раз.
На втором этапе, параллельно с первым (1992-1996 годы) шла адаптация национального производства к новому объему эффективно обращаемой денежной массы. Фактически имел место сброс "высоких сфер" индустрии и формирование структуры, характерной для индустрии стран третьего мира. Производство сократилось за этот срок в шесть раз, а не в расчетные десять раз засчет спонтанного возникновения компенсаторного механизма эмиссии предприятиями псевдоденег (т.н. неплатежей), объем которых превышает рублевую массу почти втрое, но характер обращения не позволяет осуществлять полноценные расчеты. На третьем этапе (1993-2003 годы) идет адаптация национального богатства к новому объему производственных возможностей. Поскольку при новом уровне производства амортизировать оставшийся с советских времен объем национального богатства невозможно, он должен сократиться примерно в пять раз. Основной спад пришелся на производственные основные фонды, но и износ жилого фонда превышает сегодня 50%. В ближайшей перспективе выход из строя 50% жилого фонда произойдет в виде скачка - за год-два - в форме аварий.
За прошедшие с начала реформ годы уровень жизни упал в четыре раза, уровень доходов населения в неизменных ценах - тоже в четыре раза, объем материального производства - в шесть раз. При этом формально исчисляемый ВВП, правда, упал только в два с половиной раза, но это лукавство: изменилась методика его исчисления. Две трети его составляют сегодня услуги, цены на которые выросли не в 10-12 тысяч раз, как на товары, а в 100-150 тысяч раз. Если считать ВВП в сопоставимых ценах, он уменьшился не в два с половиной, а в те самые четыре раза, что и уровень жизни.
Сумма потерь, которую можно оценить как объем недопроизведенного за семь лет ВВП, достигает примерно 4 триллионов долларов. Объем национального богатства (основные фонды, имущество населения) сократился в результате невозмещенного износа с примерно 5,4 триллионов долларов до 2,6 триллионов долларов, то есть более чем вдвое.
Столь же катастрофически сократился размер бюджетных доходов и ассигнований. До начала реформ и перестроек союзная часть государственного бюджета (аналог нынешнего федерального бюджета) составляла в СССР 220 миллиардов рублей, две трети из которых (около 150 миллиардов) осваивалось на территории РФ. Если воспользоваться официальной оценкой инфляции, тогдашний рубль равен примерно 16 сегодняшним новым. Следовательно, эквивалент этой суммы составляет 2 триллиона 400 миллиардов новых рублей. Федеральный же бюджет будет исполнен в этом году по доходам и расходам в сумме не более 240 миллиардов. Разница - в десять (!) раз.
В 1986 году только на науку СССР выделил 14 миллиардов или 224 миллиарда нынешних рублей. 140 из них было освоено российской наукой. На здравоохранение было направлено 17,6 миллиарда или 282 миллиарда в нынешних ценах. Половина этой суммы пришлась на РСФСР. 30 миллиардов (480 новыми) пошло только на образование, половина из них - в России.
Расходы на социальные нужды сократились в 10-20 раз, на развитие экономики - в сотни раз, на оборону - в десять раз, на содержание госаппарата выросли в полтора раза, на содержание правоохранительных органов выросли в два с половиной раза. Если расходы на управление и внутренние силовые структуры составляли в бюджете СССР только 2%, то сегодня они составляют треть реальных расходов. Средняя пенсия составила в1986 голу 81,2 рубля или 1300 нынешних. Средняя зарплата по РФ составила 207,8 рубля или 3325 нынешних. Сегодня официально средняя зарплата 800 рублей, а пенсия - 400. Если же учесть объем невыплаченных пенсий и зарплат (теперь уже всем ясно, что государство не в состоянии их выплатить), то реальная зарплата будет около 600 рублей, а пенсия - около 300.
Советский Союз оставил России 80 миллиардов долларов внешних долгов. Сегодняшние долги России переваливают за 200 миллиардов. При тогдашнем уровне доходов СССР легко обслуживал свой долг. Долг РФ стал сегодня непосильной ношей, его обслуживание требует трети бюджета.
Несколько последних лет правительство сводило концы с концами засчет грандиозных объемов заимствований на внутреннем рынке, изымая таким образом деньги из инвестиционных средств, оставляя экономику без источников не только инвестиций, но и амортизации капитала. Инструментом этих изъятий из национального ссудного фонда была пирамида ГКО. Объем рынка ГКО достиг 380 миллиардов рублей, что превышает в полтора раза федеральные налоговые поступления.
Чем кончаются пирамиды, знает любой грамотный человек. Как только приток новых средств перестает превышать объем предъявляемых к оплате обязательств, пирамида перестает действовать под любым предлогом.
Государство в этих условиях все больше ослабевает и вынуждено опираться исключительно на полицейские силы. Для их оплаты оно давно отказалось от поддержания обороноспособности и возмещения износа основных фондов. В ближайшие годы придется отказаться и от содержания социальной сферы даже в размере одной десятой необходимых ассигнований. Придется ликвидировать здравоохранение, социальное обеспечение, бесплатное образование, прекратить выплату пенсий. Потом не будет денег уже и на милицию. Тогда и наступит естественный крах.
Без денег не может выжить не только экономика, но и государство. Кто давно постиг эту истину и положил в основу своего государства эффективную систему денежного обращения, те давно процветают и потому считают себя элитой человечества. Остальные 85% живут в нищете. В том числе и нынешняя Россия.
На втором этапе, параллельно с первым (1992-1996 годы) шла адаптация национального производства к новому объему эффективно обращаемой денежной массы. Фактически имел место сброс "высоких сфер" индустрии и формирование структуры, характерной для индустрии стран третьего мира. Производство сократилось за этот срок в шесть раз, а не в расчетные десять раз засчет спонтанного возникновения компенсаторного механизма эмиссии предприятиями псевдоденег (т.н. неплатежей), объем которых превышает рублевую массу почти втрое, но характер обращения не позволяет осуществлять полноценные расчеты. На третьем этапе (1993-2003 годы) идет адаптация национального богатства к новому объему производственных возможностей. Поскольку при новом уровне производства амортизировать оставшийся с советских времен объем национального богатства невозможно, он должен сократиться примерно в пять раз. Основной спад пришелся на производственные основные фонды, но и износ жилого фонда превышает сегодня 50%. В ближайшей перспективе выход из строя 50% жилого фонда произойдет в виде скачка - за год-два - в форме аварий.
За прошедшие с начала реформ годы уровень жизни упал в четыре раза, уровень доходов населения в неизменных ценах - тоже в четыре раза, объем материального производства - в шесть раз. При этом формально исчисляемый ВВП, правда, упал только в два с половиной раза, но это лукавство: изменилась методика его исчисления. Две трети его составляют сегодня услуги, цены на которые выросли не в 10-12 тысяч раз, как на товары, а в 100-150 тысяч раз. Если считать ВВП в сопоставимых ценах, он уменьшился не в два с половиной, а в те самые четыре раза, что и уровень жизни.
Сумма потерь, которую можно оценить как объем недопроизведенного за семь лет ВВП, достигает примерно 4 триллионов долларов. Объем национального богатства (основные фонды, имущество населения) сократился в результате невозмещенного износа с примерно 5,4 триллионов долларов до 2,6 триллионов долларов, то есть более чем вдвое.
Столь же катастрофически сократился размер бюджетных доходов и ассигнований. До начала реформ и перестроек союзная часть государственного бюджета (аналог нынешнего федерального бюджета) составляла в СССР 220 миллиардов рублей, две трети из которых (около 150 миллиардов) осваивалось на территории РФ. Если воспользоваться официальной оценкой инфляции, тогдашний рубль равен примерно 16 сегодняшним новым. Следовательно, эквивалент этой суммы составляет 2 триллиона 400 миллиардов новых рублей. Федеральный же бюджет будет исполнен в этом году по доходам и расходам в сумме не более 240 миллиардов. Разница - в десять (!) раз.
В 1986 году только на науку СССР выделил 14 миллиардов или 224 миллиарда нынешних рублей. 140 из них было освоено российской наукой. На здравоохранение было направлено 17,6 миллиарда или 282 миллиарда в нынешних ценах. Половина этой суммы пришлась на РСФСР. 30 миллиардов (480 новыми) пошло только на образование, половина из них - в России.
Расходы на социальные нужды сократились в 10-20 раз, на развитие экономики - в сотни раз, на оборону - в десять раз, на содержание госаппарата выросли в полтора раза, на содержание правоохранительных органов выросли в два с половиной раза. Если расходы на управление и внутренние силовые структуры составляли в бюджете СССР только 2%, то сегодня они составляют треть реальных расходов. Средняя пенсия составила в1986 голу 81,2 рубля или 1300 нынешних. Средняя зарплата по РФ составила 207,8 рубля или 3325 нынешних. Сегодня официально средняя зарплата 800 рублей, а пенсия - 400. Если же учесть объем невыплаченных пенсий и зарплат (теперь уже всем ясно, что государство не в состоянии их выплатить), то реальная зарплата будет около 600 рублей, а пенсия - около 300.
Советский Союз оставил России 80 миллиардов долларов внешних долгов. Сегодняшние долги России переваливают за 200 миллиардов. При тогдашнем уровне доходов СССР легко обслуживал свой долг. Долг РФ стал сегодня непосильной ношей, его обслуживание требует трети бюджета.
Несколько последних лет правительство сводило концы с концами засчет грандиозных объемов заимствований на внутреннем рынке, изымая таким образом деньги из инвестиционных средств, оставляя экономику без источников не только инвестиций, но и амортизации капитала. Инструментом этих изъятий из национального ссудного фонда была пирамида ГКО. Объем рынка ГКО достиг 380 миллиардов рублей, что превышает в полтора раза федеральные налоговые поступления.
Чем кончаются пирамиды, знает любой грамотный человек. Как только приток новых средств перестает превышать объем предъявляемых к оплате обязательств, пирамида перестает действовать под любым предлогом.
Государство в этих условиях все больше ослабевает и вынуждено опираться исключительно на полицейские силы. Для их оплаты оно давно отказалось от поддержания обороноспособности и возмещения износа основных фондов. В ближайшие годы придется отказаться и от содержания социальной сферы даже в размере одной десятой необходимых ассигнований. Придется ликвидировать здравоохранение, социальное обеспечение, бесплатное образование, прекратить выплату пенсий. Потом не будет денег уже и на милицию. Тогда и наступит естественный крах.
Без денег не может выжить не только экономика, но и государство. Кто давно постиг эту истину и положил в основу своего государства эффективную систему денежного обращения, те давно процветают и потому считают себя элитой человечества. Остальные 85% живут в нищете. В том числе и нынешняя Россия.
Образ мыслей правящей элиты как причина краха реформ
Причина экономического коллапса находится за пределами собственно экономики. Она - в образе мыслей правящей элиты и гражданского общества в целом.
Во-первых, у элиты полностью отсутствует представление о том, что такое деньги. Считая деньги чем-то постоянным и твердым, они не допускают даже мысли, что их количество зависит от организации обращения. Поэтому количество денег для них - данность. Они приспосабливают под эту данность свою экономическую политику - как на уровне фирмы, так и государства. Не они управляют денежной системой, а она косвенно управляет их поведением.
Во-вторых, элита абсолютно уверена, что деньги "зарабатываются". И на уровне отдельного человека, и на уровне фирмы, и на уровне государства. Деньги могут прийти только если что-то продать или занять, то есть откуда-то извне. Вот и распродают, занимают, залезают в кабалу, а поток поступлений все меньше и меньше.
Грамотный экономист знает, что заработать можно только прожиточный минимум. Сам минимум, конечно, разный. Для наемного работника он зависит от силы профсоюзов и общего состояния экономики, для фирмы - от издержек и ее положения на рынке (монопольное или конкурентное). Для государства это - минимум для поддержания стабильного уровня выкачиваемых из контролируемой страны доходов. Никогда тебе не переплатят. Исключения типа высокой ренты для стран ОПЕК в 70-е годы были связаны с тем, что они не зарабатывали продажей нефти, а вели активную и согласованную антизападную политику. Правда, Запад переиграл и их, сведя, в конце концов, энергопотребление к естественному уровню и оставив экспортеров энергоносителей с носом.
На самом деле много денег не у того, кто их зарабатывает, а у того, кто их делает. На него и работает, в конечном счете, тот, кто зарабатывает. Зарабатывает свой минимум.
В-третьих, российская элита слишком сосредоточена на контроле за потоками денежных средств как таковом. При этом полностью отсутствует забота о том, чтобы денег было больше. Главное - контролировать те, что есть. Чтобы не дай бог не вылезли неконтролируемые источники и потоки. Ведь режим устроен так, что он стабилен только пока все денежные потоки полностью отслежены его спецслужбами. Кто что охраняет, тот то и имеет, а, следовательно, у главных столпов режима деньги всегда есть.
Однако, макроэкономическая ситуация вносит поправки и в этот расклад. Общее количество денег сокращается, а значит сокращаются доходы, усиливается взаимная грызня за раздел, идет внутренняя дестабилизация как подводной, так и надводной части плывущего по все более горячим морям айсберга режима.
Очевидно, сам образ мыслей нынешней элиты не позволяет ей играть конструктивную роль для страны и государства. Однако в обществе нет и серьезной альтернативы ей. На самом деле ментальность элиты очень близка к ментальности гражданского общества и потому поддерживается им на всех голосованиях. Общество протестует не против элиты, а против невыносимых условий жизни, созданных ее правлением. И точно также как элита неспособна управлять государством, общество неспособно ее сменить. Совпадение менталитета обеспечивает пассивную поддержку режима обществом, но полностью лишает его активной поддержки. Вечные перетасовки одной и той же кадровой колоды, изгнание и возвращение премьеров, вице-премьеров и министров демонстрируют его агонию. В результате сам режим является прекрасной мишенью для любой авантюры. Никто не захочет защищать его в случае внутренней или внешней опасности.
Окончательное оформление государственного банкротства означает в перспективе смену режима путем переворота. Переворот будет означать не столько смену государства, как в 1991 и 1993 годах, сколько смену или чистку правящей элиты. В силу недемократического механизма формирования, новая правящая элита будет менее связана с менталитетом гражданского общества и менее зависима от него в выборе политики.
Эта политика сегодня непредсказуема, поскольку непредсказуемо, кто придет к власти. Она может быть еще глупее нынешней. Например, можно к отсутствию денег добавить разрушение рыночных регуляторов и заменить их чиновничьим произволом. Такой режим будет съеден коррупцией в несколько месяцев. Возможны попытки решить вопрос в рамках той же ментальности засчет улучшения государственного регулирования рынка, активной промышленной политики, государственных инвестиций, активизации внешней торговли и т.п. Именно такой путь давно предлагает внутри нынешнего режима его легальная оппозиция. Именно к нему склоняется в новой своей ипостаси Черномырдин. Но и этот путь ненадолго стабилизирует ситуацию, разбившись, в конце концов, об отсутствие денег и ужесточение налогового гнета. Рано или поздно, после чехарды разорительных экспериментов (если Россия в процессе этих экспериментов не распадется), сформируется и придет к власти та элита, которая будет способна не зарабатывать, а делать деньги, осознавать национальные интересы, эффективно управлять рыночным и монопольным секторами экономики, создать на этой базе стабильное и современное государство. Тогда ситуация стабилизируется, а Россия постепенно (или быстро) займет свое место в числе развитых стран. С сожалением приходится признать, что менее всего в этом будет заслуга гражданского общества, которое так и не смогло и уже не сможет демократическим путем выдвинуть достойную политическую и экономическую элиту, способную эффективно управлять страной.
Во-первых, у элиты полностью отсутствует представление о том, что такое деньги. Считая деньги чем-то постоянным и твердым, они не допускают даже мысли, что их количество зависит от организации обращения. Поэтому количество денег для них - данность. Они приспосабливают под эту данность свою экономическую политику - как на уровне фирмы, так и государства. Не они управляют денежной системой, а она косвенно управляет их поведением.
Во-вторых, элита абсолютно уверена, что деньги "зарабатываются". И на уровне отдельного человека, и на уровне фирмы, и на уровне государства. Деньги могут прийти только если что-то продать или занять, то есть откуда-то извне. Вот и распродают, занимают, залезают в кабалу, а поток поступлений все меньше и меньше.
Грамотный экономист знает, что заработать можно только прожиточный минимум. Сам минимум, конечно, разный. Для наемного работника он зависит от силы профсоюзов и общего состояния экономики, для фирмы - от издержек и ее положения на рынке (монопольное или конкурентное). Для государства это - минимум для поддержания стабильного уровня выкачиваемых из контролируемой страны доходов. Никогда тебе не переплатят. Исключения типа высокой ренты для стран ОПЕК в 70-е годы были связаны с тем, что они не зарабатывали продажей нефти, а вели активную и согласованную антизападную политику. Правда, Запад переиграл и их, сведя, в конце концов, энергопотребление к естественному уровню и оставив экспортеров энергоносителей с носом.
На самом деле много денег не у того, кто их зарабатывает, а у того, кто их делает. На него и работает, в конечном счете, тот, кто зарабатывает. Зарабатывает свой минимум.
В-третьих, российская элита слишком сосредоточена на контроле за потоками денежных средств как таковом. При этом полностью отсутствует забота о том, чтобы денег было больше. Главное - контролировать те, что есть. Чтобы не дай бог не вылезли неконтролируемые источники и потоки. Ведь режим устроен так, что он стабилен только пока все денежные потоки полностью отслежены его спецслужбами. Кто что охраняет, тот то и имеет, а, следовательно, у главных столпов режима деньги всегда есть.
Однако, макроэкономическая ситуация вносит поправки и в этот расклад. Общее количество денег сокращается, а значит сокращаются доходы, усиливается взаимная грызня за раздел, идет внутренняя дестабилизация как подводной, так и надводной части плывущего по все более горячим морям айсберга режима.
Очевидно, сам образ мыслей нынешней элиты не позволяет ей играть конструктивную роль для страны и государства. Однако в обществе нет и серьезной альтернативы ей. На самом деле ментальность элиты очень близка к ментальности гражданского общества и потому поддерживается им на всех голосованиях. Общество протестует не против элиты, а против невыносимых условий жизни, созданных ее правлением. И точно также как элита неспособна управлять государством, общество неспособно ее сменить. Совпадение менталитета обеспечивает пассивную поддержку режима обществом, но полностью лишает его активной поддержки. Вечные перетасовки одной и той же кадровой колоды, изгнание и возвращение премьеров, вице-премьеров и министров демонстрируют его агонию. В результате сам режим является прекрасной мишенью для любой авантюры. Никто не захочет защищать его в случае внутренней или внешней опасности.
Окончательное оформление государственного банкротства означает в перспективе смену режима путем переворота. Переворот будет означать не столько смену государства, как в 1991 и 1993 годах, сколько смену или чистку правящей элиты. В силу недемократического механизма формирования, новая правящая элита будет менее связана с менталитетом гражданского общества и менее зависима от него в выборе политики.
Эта политика сегодня непредсказуема, поскольку непредсказуемо, кто придет к власти. Она может быть еще глупее нынешней. Например, можно к отсутствию денег добавить разрушение рыночных регуляторов и заменить их чиновничьим произволом. Такой режим будет съеден коррупцией в несколько месяцев. Возможны попытки решить вопрос в рамках той же ментальности засчет улучшения государственного регулирования рынка, активной промышленной политики, государственных инвестиций, активизации внешней торговли и т.п. Именно такой путь давно предлагает внутри нынешнего режима его легальная оппозиция. Именно к нему склоняется в новой своей ипостаси Черномырдин. Но и этот путь ненадолго стабилизирует ситуацию, разбившись, в конце концов, об отсутствие денег и ужесточение налогового гнета. Рано или поздно, после чехарды разорительных экспериментов (если Россия в процессе этих экспериментов не распадется), сформируется и придет к власти та элита, которая будет способна не зарабатывать, а делать деньги, осознавать национальные интересы, эффективно управлять рыночным и монопольным секторами экономики, создать на этой базе стабильное и современное государство. Тогда ситуация стабилизируется, а Россия постепенно (или быстро) займет свое место в числе развитых стран. С сожалением приходится признать, что менее всего в этом будет заслуга гражданского общества, которое так и не смогло и уже не сможет демократическим путем выдвинуть достойную политическую и экономическую элиту, способную эффективно управлять страной.
Последствия государственного банкротства для Запада
Интеграция России в мировое капиталистическое хозяйство, как можно более полная и скорая, была одним из основных требований западных партнеров к режиму Ельцина. Предполагалось, что сам факт интеграции приведет к построению в России цивилизованных рыночных отношений. При этом под "цивилизованной" понималась не японская, не корейская, не тайванская, и даже не французская, а исключительно англо-американская модель экономики.
Откуда взялось странное убеждение, что подобная модель возникает путем интеграции плановой экономики в мировое капиталистическое хозяйство, остается загадкой. На самом деле сама эта модель имеет другое происхождение и другую историю. Но поскольку реформаторы и их заказчики институциональной историей экономики не интересовались, то и приняли вышеназванное убеждение за аксиому. В действительности история успешных модернизаций показывает, что никогда на этапе догоняющего развития полной интеграции в мировую экономику не допускалось. Типичны примеры Германии в конце прошлого века, Японии в середине нынешнего, сегодняшней Кореи и Тайваня.
Например, Япония в годы "японского чуда" проводила последовательно протекционистскую политику, каждый факт перевода капитала за границу требовал лицензии, каждый факт покупки иностранцами японского предприятия означал преодоление множества препон. Только к концу 70-х Япония пошла на постепенную либерализацию финансового рынка, так и не завершенную до сих пор, на постепенную отмену протекционистских пошлин, тоже еще далеко не завершенную. Корея же подступилась к этим процессам только в середине 90-х.
Совершенно очевидно, что если бы в России хотели построить современную экономику, следовало идти по этому пути. Прежде всего, надо было защитить рынок, осуществить структурную перестройку экономики, и только потом идти на постепенную либерализацию торговли и финансовых рынков. Пообещав своим западным партнерам быстрый и абсолютный успех своей политики, реформаторы получили кредиты и вместо структурной перестройки экономики осуществили ее простую и почти полную либерализацию. То есть вписали в мировой рынок и сделали его неотъемлемой частью. А дальше произошло то, что и должно было произойти. Усилиями команды Ельцина российская экономика пришла к глубокому развалу. А поскольку она уже была частью мирового капиталистического хозяйства, то это хозяйство неожиданно получило в качестве своей части некую раковую опухоль, периодически испускающую метастазы.
С каждым очередным этапом кризиса режима экономика совершает очередной обвальный скачок. Каждый раз этот обвал все больнее сказывается на мировых рынках. А реформаторы теперь всё на эти мировые рынки и валят. Оказывается, кризис - не их рук дело, а плата за интеграцию в мировой рынок, который кризисам подвержен.
Но тогда возникает законный вопрос: а зачем же вы так упорно нас туда вписывали, господа? На самом деле, конечно, Россия сегодня является детонатором кризисных процессов на всех мировых рынках. Конечно, больнее всего каждый очередной обвал бьет по Германии, да и остальной Европе тоже. Но США и Япония тоже чувствуют на себе эти сейсмические толчки.
Тот грандиозный обвал мировых рынков, который последует за скорым коллапсом российской экономики, будет вполне естественной расплатой за все происходившее в последнее десятилетие. Ставка, сделанная западными лидерами на команду и линию Ельцина, "личная дружба" с ним на грани вмешательства во внутренние дела России, где с Ельциным так дружны далеко не все, многомиллиардные кредиты, выданные на продление агонии режима - все это отзовется в ближайшем будущем таким обвалом мирового финансового хозяйства, который запомнится на многие десятилетия.
Своим последним предсмертным актом правительство Кириенко продемонстрировало всему миру, что режим не в состоянии расплатиться со своими долгами. Что бы теперь ни обещали Ельцин и Черномырдин, как бы ни клялись они, ясно одно: долги ельцинского режима не будут выплачены.
Это означает, что вся мировая финансовая система посыплется по цепочке, как костяшки домино. Сначала полетят страховые фирмы, гарантировавшие эти долги, потом банки, которым они гарантировали, затем контрагенты этих банков, затем правительства, которые под своей эгидой вели всю эту политику. Ущерб для западной экономики не ограничится суммой долгов. Гораздо значительнее будут последствия обвала финансовых рынков.
Лукавство политики кредитования режима Ельцина заключалось изначально в расчете на то, что после того, как русская экономика поднимется, долги не дадут России, тем не менее, проводить независимую внешнюю политику. Кредиторы ошиблись в одном: те, кому они давали, поднять экономику не в состоянии. Режим Ельцина - полный банкрот уже сегодня.
Итак, дальнейшее функционирование режима Ельцина означает для западных кредиторов гарантию, что их долги им выплачены не будут. Никакой надежды на это уже нет. Но может быть, придет кто-то другой, кто сможет поднять экономику? Может, он-то и заплатит долги?
Западные кредиторы оказались перед ситуацией, когда торговаться по получению долгов им придется не с обанкротившимся режимом Ельцина, а с новой властью, которая в отношении Ельцина занимает непримиримую оппозицию. Понятно, что эта власть вряд ли готова будет с пониманием отнестись к мнению, что должна отдавать деньги, которые давались ее врагам (и тех, кого она считает врагами своей Родины). Деньги, которые давались целевым порядком на то, чтобы продлить агонию режима, каждый новый день которой приносит новые убытки России. Скорее всего, новые партнеры "друзей Бориса" будут склонны предъявить свой счет за нанесенный ущерб.
Аналогичная история уже была в 20-е годы, когда западные кредиторы попытались получить с большевиков долги правительств Деникина, Колчака и кучи мелких режимчиков, которые они кормили. Большевики, как известно, рассматривать этот вопрос не стали.
Таким образом, неизбежно возникновение ситуации конфронтации. Далее возможны два варианта, выбор которых будет на стороне Запада.
Во-первых, Запад может избрать позицию непримиримой конфронтации, начать давление на Россию санкциями, экономической и политической изоляцией. Это очень больно ударит по тем слоям населения, которые ориентированы на сотрудничество с Западом и усилит позиции антизападных сил. Новый режим окажется перед неизбежностью проведения политики протекционизма и жесткого регулирования по японскому образцу. Это будет способствовать подъему экономики и усилит позиции нового режима внутри страны. Для запада в этих условиях возвращение кредитов невозможно в принципе. Следовательно, неизбежен обвал финансовых рынков и общий структурный кризис финансовой системы и экономики. Одновременное усиление России и подъем ее экономики снимет с повестки дня вопрос о ельцинских долгах и Запад вынужден будет открыть новой мощной России возможность для постепенной интеграции в мировые рынки. Теперь эта интеграция станет ресурсом стабилизации всего мирового хозяйства.
Во-вторых, Запад может избрать позицию конструктивного сотрудничества и начать поиски компромисса. В этих условиях все будет зависеть от позиции нового режима, который придет на смену ельцинскому. Тут тоже возможны два варианта.
Во-первых, режим может занять жесткую позицию и в принципе отказаться рассматривать вопрос о возвращении долгов, настаивая на компенсации за поддержку Западом режима Ельцина, нанесшего стране такой ущерб. В этом случае достижение какой-либо договоренности представляется маловероятным и ситуация будет близка к вышеописанной. Отличием будет то, что отсутствие жестких санкций со стороны Запада позволит прозападным силам в России сохранить свои позиции и капиталы, что сделает более мягким переход к сотрудничеству в перспективе.
Второй вариант возможен, если новый режим в России займет конструктивную позицию в отношении долгов Западу. Здесь просматривается очевидный компромисс. Новый режим признает за собой долги законных государств - СССР и РСФСР, существовавших на территории России, а Запад откажется от претензий на получение долгов, взятых непосредственно режимом, возникшим в результате антиконституционного переворота 1993 года, а также признает юридически ничтожными все соглашения с этим режимом по старым долгам.
В этом случае потери Запада будут значительны, но далеко не столь велики, чтобы вызвать кризис мировой финансовой системы. У нового режима в этом случае появится возможность проводить свою экономическую политику в более доброжелательных внешних условиях. Это вряд ли изменит ее основные ориентиры, но может способствовать более быстрому переходу от протекционизма к постепенной либерализации. Как будут развиваться события - покажет время. Но давно ожидавшееся банкротство режима Ельцина уже сегодня поставило его западных партнеров перед нелегким выбором.
Откуда взялось странное убеждение, что подобная модель возникает путем интеграции плановой экономики в мировое капиталистическое хозяйство, остается загадкой. На самом деле сама эта модель имеет другое происхождение и другую историю. Но поскольку реформаторы и их заказчики институциональной историей экономики не интересовались, то и приняли вышеназванное убеждение за аксиому. В действительности история успешных модернизаций показывает, что никогда на этапе догоняющего развития полной интеграции в мировую экономику не допускалось. Типичны примеры Германии в конце прошлого века, Японии в середине нынешнего, сегодняшней Кореи и Тайваня.
Например, Япония в годы "японского чуда" проводила последовательно протекционистскую политику, каждый факт перевода капитала за границу требовал лицензии, каждый факт покупки иностранцами японского предприятия означал преодоление множества препон. Только к концу 70-х Япония пошла на постепенную либерализацию финансового рынка, так и не завершенную до сих пор, на постепенную отмену протекционистских пошлин, тоже еще далеко не завершенную. Корея же подступилась к этим процессам только в середине 90-х.
Совершенно очевидно, что если бы в России хотели построить современную экономику, следовало идти по этому пути. Прежде всего, надо было защитить рынок, осуществить структурную перестройку экономики, и только потом идти на постепенную либерализацию торговли и финансовых рынков. Пообещав своим западным партнерам быстрый и абсолютный успех своей политики, реформаторы получили кредиты и вместо структурной перестройки экономики осуществили ее простую и почти полную либерализацию. То есть вписали в мировой рынок и сделали его неотъемлемой частью. А дальше произошло то, что и должно было произойти. Усилиями команды Ельцина российская экономика пришла к глубокому развалу. А поскольку она уже была частью мирового капиталистического хозяйства, то это хозяйство неожиданно получило в качестве своей части некую раковую опухоль, периодически испускающую метастазы.
С каждым очередным этапом кризиса режима экономика совершает очередной обвальный скачок. Каждый раз этот обвал все больнее сказывается на мировых рынках. А реформаторы теперь всё на эти мировые рынки и валят. Оказывается, кризис - не их рук дело, а плата за интеграцию в мировой рынок, который кризисам подвержен.
Но тогда возникает законный вопрос: а зачем же вы так упорно нас туда вписывали, господа? На самом деле, конечно, Россия сегодня является детонатором кризисных процессов на всех мировых рынках. Конечно, больнее всего каждый очередной обвал бьет по Германии, да и остальной Европе тоже. Но США и Япония тоже чувствуют на себе эти сейсмические толчки.
Тот грандиозный обвал мировых рынков, который последует за скорым коллапсом российской экономики, будет вполне естественной расплатой за все происходившее в последнее десятилетие. Ставка, сделанная западными лидерами на команду и линию Ельцина, "личная дружба" с ним на грани вмешательства во внутренние дела России, где с Ельциным так дружны далеко не все, многомиллиардные кредиты, выданные на продление агонии режима - все это отзовется в ближайшем будущем таким обвалом мирового финансового хозяйства, который запомнится на многие десятилетия.
Своим последним предсмертным актом правительство Кириенко продемонстрировало всему миру, что режим не в состоянии расплатиться со своими долгами. Что бы теперь ни обещали Ельцин и Черномырдин, как бы ни клялись они, ясно одно: долги ельцинского режима не будут выплачены.
Это означает, что вся мировая финансовая система посыплется по цепочке, как костяшки домино. Сначала полетят страховые фирмы, гарантировавшие эти долги, потом банки, которым они гарантировали, затем контрагенты этих банков, затем правительства, которые под своей эгидой вели всю эту политику. Ущерб для западной экономики не ограничится суммой долгов. Гораздо значительнее будут последствия обвала финансовых рынков.
Лукавство политики кредитования режима Ельцина заключалось изначально в расчете на то, что после того, как русская экономика поднимется, долги не дадут России, тем не менее, проводить независимую внешнюю политику. Кредиторы ошиблись в одном: те, кому они давали, поднять экономику не в состоянии. Режим Ельцина - полный банкрот уже сегодня.
Итак, дальнейшее функционирование режима Ельцина означает для западных кредиторов гарантию, что их долги им выплачены не будут. Никакой надежды на это уже нет. Но может быть, придет кто-то другой, кто сможет поднять экономику? Может, он-то и заплатит долги?
Западные кредиторы оказались перед ситуацией, когда торговаться по получению долгов им придется не с обанкротившимся режимом Ельцина, а с новой властью, которая в отношении Ельцина занимает непримиримую оппозицию. Понятно, что эта власть вряд ли готова будет с пониманием отнестись к мнению, что должна отдавать деньги, которые давались ее врагам (и тех, кого она считает врагами своей Родины). Деньги, которые давались целевым порядком на то, чтобы продлить агонию режима, каждый новый день которой приносит новые убытки России. Скорее всего, новые партнеры "друзей Бориса" будут склонны предъявить свой счет за нанесенный ущерб.
Аналогичная история уже была в 20-е годы, когда западные кредиторы попытались получить с большевиков долги правительств Деникина, Колчака и кучи мелких режимчиков, которые они кормили. Большевики, как известно, рассматривать этот вопрос не стали.
Таким образом, неизбежно возникновение ситуации конфронтации. Далее возможны два варианта, выбор которых будет на стороне Запада.
Во-первых, Запад может избрать позицию непримиримой конфронтации, начать давление на Россию санкциями, экономической и политической изоляцией. Это очень больно ударит по тем слоям населения, которые ориентированы на сотрудничество с Западом и усилит позиции антизападных сил. Новый режим окажется перед неизбежностью проведения политики протекционизма и жесткого регулирования по японскому образцу. Это будет способствовать подъему экономики и усилит позиции нового режима внутри страны. Для запада в этих условиях возвращение кредитов невозможно в принципе. Следовательно, неизбежен обвал финансовых рынков и общий структурный кризис финансовой системы и экономики. Одновременное усиление России и подъем ее экономики снимет с повестки дня вопрос о ельцинских долгах и Запад вынужден будет открыть новой мощной России возможность для постепенной интеграции в мировые рынки. Теперь эта интеграция станет ресурсом стабилизации всего мирового хозяйства.
Во-вторых, Запад может избрать позицию конструктивного сотрудничества и начать поиски компромисса. В этих условиях все будет зависеть от позиции нового режима, который придет на смену ельцинскому. Тут тоже возможны два варианта.
Во-первых, режим может занять жесткую позицию и в принципе отказаться рассматривать вопрос о возвращении долгов, настаивая на компенсации за поддержку Западом режима Ельцина, нанесшего стране такой ущерб. В этом случае достижение какой-либо договоренности представляется маловероятным и ситуация будет близка к вышеописанной. Отличием будет то, что отсутствие жестких санкций со стороны Запада позволит прозападным силам в России сохранить свои позиции и капиталы, что сделает более мягким переход к сотрудничеству в перспективе.
Второй вариант возможен, если новый режим в России займет конструктивную позицию в отношении долгов Западу. Здесь просматривается очевидный компромисс. Новый режим признает за собой долги законных государств - СССР и РСФСР, существовавших на территории России, а Запад откажется от претензий на получение долгов, взятых непосредственно режимом, возникшим в результате антиконституционного переворота 1993 года, а также признает юридически ничтожными все соглашения с этим режимом по старым долгам.
В этом случае потери Запада будут значительны, но далеко не столь велики, чтобы вызвать кризис мировой финансовой системы. У нового режима в этом случае появится возможность проводить свою экономическую политику в более доброжелательных внешних условиях. Это вряд ли изменит ее основные ориентиры, но может способствовать более быстрому переходу от протекционизма к постепенной либерализации. Как будут развиваться события - покажет время. Но давно ожидавшееся банкротство режима Ельцина уже сегодня поставило его западных партнеров перед нелегким выбором.
Культурно-ландшафтные особенности экономики
Одной из важнейших причин неспособности нынешней российской элиты сформировать эффективную экономику является недооценка ей этнокультурной и ландшафтной обусловленности, соприродности хозяйствования. В то же время ландшафтная обусловленность культуры и форм экономики давно является предметом исследования историков.
Не касаясь общетеоретической стороны вопроса, имеет смысл указать на определенные особенности любой экономической модели в России, обусловленные природными условиями. Прежде всего, важнейшую роль играет климат. Холодный континентальный климат практически на всей территории диктует принципиально иную структуру энергопотребления, чем в Европе (даже северной), США или Японии. Энергозатратность производства и быта была есть и будет в России значительно выше, чем в других странах.
В этих условиях влияние структуры издержек производства порождает совершенно иную структуру цен при любом механизме формирования - будь это рыночное равновесие или затратный механизм. Цены на энергоносители на внутреннем рынке должны быть неизбежно ниже относительно продуктов обрабатывающей промышленности и услуг, чем в любой другой стране.
Огромные пространства России и низкая плотность населения приводят к относительной дороговизне транспорта и собственно труда (аналогичная ситуация была в экономике США конца XIX - начала XX века). В этих условиях относительная цена сырья ниже цены продуктов обработки и услуг, чем в среднем в мире (в США имело место то же соотношение).
Таким образом, структуры цен в России и на мировом рынке принципиально несводимы. Разница в ценовой структуре на внутреннем и внешнем рынке должна иметь механизм поддержания равновесия. В плановой экономике это был механизм внешнеторговой монополии. В саморегулирующейся экономике это может быть механизм вывозных пошлин на энергоносители и сырье.
Не увидев этой проблемы, правительство пустило ситуацию на самотек, в надежде, что равновесие установится само. Поскольку ситуация изначально принципиально неравновесна, то возник динамический процесс " вымывания" из экономики дешевого сырья и энергоносителей. Они стали главным предметом экспорта, а обрабатывающая промышленность стала принципиально неконкурентоспособной.
Курс рубля, устанавливающийся внешней торговлей, оказался привязан к соотношению цен на энергоносители. В результате на внутреннем рынке установились неоправданно высокие цены на продукцию обрабатывающей промышленности и услуги. Эти цены превышают примерно в 2 раза уровень Германии и в два с половиной - уровень США.
Такое положение стало дополнительным источником обнищания населения и резкого ослабления позиций страны в мире. Результатом этой политики было резкое снижение цен на сырье и энергоносители на мировом рынке, создавшее диспропорции экономического развития.
Не касаясь общетеоретической стороны вопроса, имеет смысл указать на определенные особенности любой экономической модели в России, обусловленные природными условиями. Прежде всего, важнейшую роль играет климат. Холодный континентальный климат практически на всей территории диктует принципиально иную структуру энергопотребления, чем в Европе (даже северной), США или Японии. Энергозатратность производства и быта была есть и будет в России значительно выше, чем в других странах.
В этих условиях влияние структуры издержек производства порождает совершенно иную структуру цен при любом механизме формирования - будь это рыночное равновесие или затратный механизм. Цены на энергоносители на внутреннем рынке должны быть неизбежно ниже относительно продуктов обрабатывающей промышленности и услуг, чем в любой другой стране.
Огромные пространства России и низкая плотность населения приводят к относительной дороговизне транспорта и собственно труда (аналогичная ситуация была в экономике США конца XIX - начала XX века). В этих условиях относительная цена сырья ниже цены продуктов обработки и услуг, чем в среднем в мире (в США имело место то же соотношение).
Таким образом, структуры цен в России и на мировом рынке принципиально несводимы. Разница в ценовой структуре на внутреннем и внешнем рынке должна иметь механизм поддержания равновесия. В плановой экономике это был механизм внешнеторговой монополии. В саморегулирующейся экономике это может быть механизм вывозных пошлин на энергоносители и сырье.
Не увидев этой проблемы, правительство пустило ситуацию на самотек, в надежде, что равновесие установится само. Поскольку ситуация изначально принципиально неравновесна, то возник динамический процесс " вымывания" из экономики дешевого сырья и энергоносителей. Они стали главным предметом экспорта, а обрабатывающая промышленность стала принципиально неконкурентоспособной.
Курс рубля, устанавливающийся внешней торговлей, оказался привязан к соотношению цен на энергоносители. В результате на внутреннем рынке установились неоправданно высокие цены на продукцию обрабатывающей промышленности и услуги. Эти цены превышают примерно в 2 раза уровень Германии и в два с половиной - уровень США.
Такое положение стало дополнительным источником обнищания населения и резкого ослабления позиций страны в мире. Результатом этой политики было резкое снижение цен на сырье и энергоносители на мировом рынке, создавшее диспропорции экономического развития.
Многоукладность экономики
Недооцененная культурная обусловленность экономики имеет в условиях России еще один очень важный аспект. Русская цивилизация имеет изначально мультикультурный характер, причем культурные различия существуют не только между разными евразийскими этносами, но и между различными ветвями собственно русских.
В этих условиях не может быть универсальных форм экономики для всех территорий России. Именно попытка навязать универсальность была одной из причин краха советской экономической системы и бурного роста сепаратизма в ней на последнем этапе существования. Совершенно очевидно, что бессмысленно добиваться единообразных форм экономики, к примеру, Петербурга, Якутии и Новороссии. Природные условия, географическое положение, торговая и высокотехнологическая специализация Петербурга - все это неизбежно диктует тяготение к североевропейским формам экономики. В условиях низкой плотности населения, суровых природных условий севера и неизбежной естественной монополизации экономики ("железная пята") Якутия не может построить рыночные формы хозяйства, и вынуждена будет, так или иначе, использовать административное регулирование. Климат и ландшафт, сформировавшие культурные особенности казачьего края, сельскохозяйственная специализация, близость к мусульманскому культурному кругу делают естественным для Южной России парцеллярный и мелкоторговый уклад хозяйства с общинной и корпоративной надстройкой.
Общинный (колхозный) уклад сельского хозяйства Средней России также обусловлен природными условиями и характером населения. Любые попытки разрушить этот уклад здесь будут иметь те же последствия, что и столыпинская реформа. На это указывал Столыпину в своих письмах Лев Толстой. История подтвердила правоту писателя.
Формы промышленной системы России также неизбежно будут иметь свои особенности (как их имеет Японская, Корейская или Французская промышленная система). Прежде всего, в Российской экономике неизбежно присутствие естественных монополий, а значит неизбежно должен существовать внерыночный механизм регулирования их отношений с потребителем. Формы эффективного менеджмента в России отличаются от американских и даже европейских не меньше чем, например, японские.
Преобладающая пассивность наемного контингента, характерная для азиатских стран, требует бригадно-артельных форм организации и интенсивного использования технологии "человеческих отношений", а также наличия у производств "социальной сферы", как в Японии или Корее.
Понятно, что попытки копировать в этих условиях американский экономический уклад, американское гражданское право, да еще и навязывать все это в качестве универсалий столь разноплановым в культурном смысле регионам, обречены на провал. Свидетелями которого мы и являемся.
В этих условиях не может быть универсальных форм экономики для всех территорий России. Именно попытка навязать универсальность была одной из причин краха советской экономической системы и бурного роста сепаратизма в ней на последнем этапе существования. Совершенно очевидно, что бессмысленно добиваться единообразных форм экономики, к примеру, Петербурга, Якутии и Новороссии. Природные условия, географическое положение, торговая и высокотехнологическая специализация Петербурга - все это неизбежно диктует тяготение к североевропейским формам экономики. В условиях низкой плотности населения, суровых природных условий севера и неизбежной естественной монополизации экономики ("железная пята") Якутия не может построить рыночные формы хозяйства, и вынуждена будет, так или иначе, использовать административное регулирование. Климат и ландшафт, сформировавшие культурные особенности казачьего края, сельскохозяйственная специализация, близость к мусульманскому культурному кругу делают естественным для Южной России парцеллярный и мелкоторговый уклад хозяйства с общинной и корпоративной надстройкой.
Общинный (колхозный) уклад сельского хозяйства Средней России также обусловлен природными условиями и характером населения. Любые попытки разрушить этот уклад здесь будут иметь те же последствия, что и столыпинская реформа. На это указывал Столыпину в своих письмах Лев Толстой. История подтвердила правоту писателя.
Формы промышленной системы России также неизбежно будут иметь свои особенности (как их имеет Японская, Корейская или Французская промышленная система). Прежде всего, в Российской экономике неизбежно присутствие естественных монополий, а значит неизбежно должен существовать внерыночный механизм регулирования их отношений с потребителем. Формы эффективного менеджмента в России отличаются от американских и даже европейских не меньше чем, например, японские.
Преобладающая пассивность наемного контингента, характерная для азиатских стран, требует бригадно-артельных форм организации и интенсивного использования технологии "человеческих отношений", а также наличия у производств "социальной сферы", как в Японии или Корее.
Понятно, что попытки копировать в этих условиях американский экономический уклад, американское гражданское право, да еще и навязывать все это в качестве универсалий столь разноплановым в культурном смысле регионам, обречены на провал. Свидетелями которого мы и являемся.
Особенности догоняющего развития
В классической экономической науке концепция опережающего развития была дана Смитом и Рикардо. Свобода предпринимательства, совершенная конкуренция, свобода торговли, в том числе внешней - все эти рецепты прекрасно работали в современной им Англии, в нынешней Европе и Америке.
Но отнюдь не всегда те же США или Германия были странами опережающего развития. Были времена, когда они были в числе стран догоняющего развития. В те времена подобные рецепты не действовали, а эффективное развитие обеспечивалось совершенно другими механизмами.
В классической политэкономии наиболее совершенную концепцию догоняющего развития построил Фридрих Лист, рецептами которого пользовались в середине XIX века США, в конце XIX века - Германия и Россия, а в XX -Япония, Корея и другие. Сегодня Лист актуален для стран Латинской Америки и России. Лист показал, что свобода торговли консервирует специализацию, то есть в условиях догоняющего развития - отсталость. В связи с этим он выдвинул программу протекционизма, таможенной защиты национальной индустрии на период модернизации. Лист показал, что необходима специальная система целевых государственных инвестиций и серьезного вмешательства для внерыночного направления деятельности частных компаний. Связанные с этим издержки являются неизбежной платой за, как он выражался, "промышленное воспитание нации". В странах опережающего развития идеи Смита всегда были орудием наиболее прогрессивных сил, а оппозиция им - уделом реакционных. В странах догоняющего развития, наоборот, его концепцию берут на вооружение наиболее реакционные круги, заинтересованные в консервации отсталости собственной страны. Лист, наоборот, всегда был знаменем самых прогрессивных сил в странах догоняющего развития. В сегодняшней России очевидно плодотворными оказываются идеи, находящиеся в русле линии развития экономической мысли, намеченной Листом, в то время как рецепты англосаксонской экономической мысли приводят к самым плачевным результатам.
Но отнюдь не всегда те же США или Германия были странами опережающего развития. Были времена, когда они были в числе стран догоняющего развития. В те времена подобные рецепты не действовали, а эффективное развитие обеспечивалось совершенно другими механизмами.
В классической политэкономии наиболее совершенную концепцию догоняющего развития построил Фридрих Лист, рецептами которого пользовались в середине XIX века США, в конце XIX века - Германия и Россия, а в XX -Япония, Корея и другие. Сегодня Лист актуален для стран Латинской Америки и России. Лист показал, что свобода торговли консервирует специализацию, то есть в условиях догоняющего развития - отсталость. В связи с этим он выдвинул программу протекционизма, таможенной защиты национальной индустрии на период модернизации. Лист показал, что необходима специальная система целевых государственных инвестиций и серьезного вмешательства для внерыночного направления деятельности частных компаний. Связанные с этим издержки являются неизбежной платой за, как он выражался, "промышленное воспитание нации". В странах опережающего развития идеи Смита всегда были орудием наиболее прогрессивных сил, а оппозиция им - уделом реакционных. В странах догоняющего развития, наоборот, его концепцию берут на вооружение наиболее реакционные круги, заинтересованные в консервации отсталости собственной страны. Лист, наоборот, всегда был знаменем самых прогрессивных сил в странах догоняющего развития. В сегодняшней России очевидно плодотворными оказываются идеи, находящиеся в русле линии развития экономической мысли, намеченной Листом, в то время как рецепты англосаксонской экономической мысли приводят к самым плачевным результатам.
Российский кризис в русле мирового экономического кризиса
Причины распада российской экономики не будут до конца понятны без осознания того, что они являются составной частью мирового кризисного процесса, имеющего абсолютно общие с ним причины. Причины не экономические, а субъективные, то есть идеологические и психиатрические.
Для осознания причин кризиса имеет смысл широко взглянуть на историю собственно кризисов мирового хозяйства, начиная со второй половины XIX века.
Прежде всего, экономическое развитие 1870-1914 годов в целом нельзя назвать кризисным или патологическим. Наоборот, произошел первый этап НТР, промышленное производство за эти годы выросло в три раза, причем в Германии, США и России оно росло еще быстрее. Сельское хозяйство также в целом было устойчиво.
И тем не менее мировая экономика содрогалась под ударами мощнейших кризисов, разорявших производителей и порождавших безработицу.
Надо вспомнить, что в эти годы деньги были золотыми. Их количество, следовательно, оставалось в мире постоянным. За 44 года оно выросло примерно на 40%. Очевидно, масштабный рост производства порождал серьезнейший дефицит денег. Этот-то дефицит и был причиной кризисов перепроизводства, которые марксисты считали неотъемлемой чертой капиталистического воспроизводства вообще. На самом деле кризисы были переходными процессами дефляционной адаптации к новому соотношению денежного и товарного потоков. В результате каждого кризиса происходило снижение цен и устанавливалось новое равновесие. За 1880-1900 годы цены на промышленные товары снизились в полтора раза. Только в XX веке начался некоторый рост цен, связанный с расширением кредитной массы в результате изменения характера обращения.
Цена за эту адаптацию была крайне высокой. Дефляционная перестройка структуры цен, в отличие от инфляционной, связана с серьезными издержками. Дело в том, что конечная точка процесса, естественно, одна и та же при обеих моделях адаптации - это естественный уровень производства. Но при инфляционной адаптации на переходный период уровень производства и занятости превышает естественный, а при дефляционной он ниже естественного. Таким образом, объем произведенной за период продукции оказывается существенно ниже, а, следовательно, ниже оказывается и реальный уровень потребления, уровень жизни. Цена за жесткую денежную систему (золотой стандарт) оказалась крайне высокой. Огромные экономические потери, сравнимые с бюджетами великих держав, были источником той социальной напряженности, которая породила две мировые войны, коммунистическое и антикоммунистическое движения, превратила первую половину двадцатого века в сплошной кошмар мировых войн, революций и социальной конфронтации. Уже после первой мировой войны начались серьезные сдвиги в сфере денежного обращения в сторону ее либерализации. Переход от монетного к золотослитковому стандарту дал толчок расширению кредитной массы, которая стала основой процветания в 20-е годы. В СССР тога также была создана эффективная денежная система, основанная на чисто счетных деньгах, которая была весьма прогрессивной вплоть до 60-х годов, и весьма устойчивой вплоть до 90-х.
Прискорбным эпизодом на этом пути стала политика Федеральной резервной системы США в 1927-1932 годах. В основе ее лежали жесткие монетаристские принципы регулирования. Став на путь сокращения денежной массы, ФРС породила искусственный дефицит денег в экономике. Результатом стали резкое сужение потребительского и государственного спроса, некоторое снижение цен, обвал фондового рынка в США, а затем и фондовых рынков во всех странах Запада, так как США между мировыми войнами играли роль главного эмиссионного центра всего западного мира.
Только Рузвельт с 1932 смог переломить ход событий, заставив ФРС накачивать экономику деньгами через финансирование затратных проектов. Это сразу дало положительный эффект в виде расширения спроса и стабилизации рынка. С этого момента экономика США вступила на путь длительного процветания. В 70-е годы в США, а затем в Англии возникло и получило широкое распространение "неоконсервативное" течение экономической и политической мысли. В области денежной политики его идеологи проповедовали то, что в России получило потом название "монетаризм" - жесткую экономию, сокращение денежной массы, дефляционную политику, то бишь максимально жесткую денежно-кредитную политику в целом. Влияние этой идеологии оказалось в англосаксонских странах очень сильным. Конечно, "монетаристам" не удалось добиться, чтобы их денежно-кредитная политика оказалась настолько же жестким тормозом экономики, как золотой стандарт, но постепенно им удалось практически демонтировать те основы западного процветания, которые были заложены в годы реформ Рузвельта.
В 80-е годы англосаксонская денежная политика была еще недостаточно последовательной в рамках этой идеологии, а кроме того, Европа вела существенную эмиссионную экспансию, к которой прибавился инвестиционный поток из России. Поэтому до начала 90-х годов давление этого фактора почти не чувствовалось.
Чувствительным это давление стало примерно с 1995 года, когда США реально стали на путь сокращения государственных расходов, а европейцы перешли к жесткой денежной политике под предлогом введения общей валюты "ЕВРО".
Совокупное сокращение реальной денежной массы на мировых рынках оказалось фактором жесточайшего давления, заставившим вспомнить времена золотого стандарта. В конце 1997 года в США было зафиксировано снижение цен на оптовых рынках, которое было вызвано давлением дефицита денег.
Это давление пошло вниз по всей цепочке издержек, все более усиливаясь к ее началу. Обвал цен на рынках сырья и комплектующих оказался, естественно, значительно большим, чем на оптовом рынке США. Результатом оказалось фактическое банкротство стран - поставщиков сырья и комплектующих.
Это и породило "азиатский кризис" и кризис пореформенной экономики России, жившей последние годы экспортом энергоносителей. Эти страны и приняли на себя всю тяжесть расплаты за "монетаристский эксперимент" в масштабах всего мира.
Продолжение подобной политики в США в условиях сохранения за ними положения главного эмиссионного центра означает для всего мирового хозяйства возвращение к временам "кризисов перепроизводства" и будет стоить огромных объемов недопроизведенной продукции.
Выходом из положения может быть либо отказ США от политики "жесткой экономии" и возвращение к либеральной эмиссионной стратегии, либо формирование альтернативного эмиссионного центра, который смог бы компенсировать денежный дефицит на мировых рынках.
Таким образом, причины мирового экономического кризиса те же самые, что и в России - жесткая неоконсервативная кредитно-денежная политика. Причина эта носит чисто субъективный характер и порождена системой взглядов, которая является паранойяльной идеей фикс господ, проводящих этот курс в России, США и частично в Европе.
Без устранения тем или иным путем этих господ вместе с их паранойей из сферы кредитно-денежного регулирования кризис преодолен быть не может, а человечество никогда не возвратится на путь устойчивого экономического роста.
Для осознания причин кризиса имеет смысл широко взглянуть на историю собственно кризисов мирового хозяйства, начиная со второй половины XIX века.
Прежде всего, экономическое развитие 1870-1914 годов в целом нельзя назвать кризисным или патологическим. Наоборот, произошел первый этап НТР, промышленное производство за эти годы выросло в три раза, причем в Германии, США и России оно росло еще быстрее. Сельское хозяйство также в целом было устойчиво.
И тем не менее мировая экономика содрогалась под ударами мощнейших кризисов, разорявших производителей и порождавших безработицу.
Надо вспомнить, что в эти годы деньги были золотыми. Их количество, следовательно, оставалось в мире постоянным. За 44 года оно выросло примерно на 40%. Очевидно, масштабный рост производства порождал серьезнейший дефицит денег. Этот-то дефицит и был причиной кризисов перепроизводства, которые марксисты считали неотъемлемой чертой капиталистического воспроизводства вообще. На самом деле кризисы были переходными процессами дефляционной адаптации к новому соотношению денежного и товарного потоков. В результате каждого кризиса происходило снижение цен и устанавливалось новое равновесие. За 1880-1900 годы цены на промышленные товары снизились в полтора раза. Только в XX веке начался некоторый рост цен, связанный с расширением кредитной массы в результате изменения характера обращения.
Цена за эту адаптацию была крайне высокой. Дефляционная перестройка структуры цен, в отличие от инфляционной, связана с серьезными издержками. Дело в том, что конечная точка процесса, естественно, одна и та же при обеих моделях адаптации - это естественный уровень производства. Но при инфляционной адаптации на переходный период уровень производства и занятости превышает естественный, а при дефляционной он ниже естественного. Таким образом, объем произведенной за период продукции оказывается существенно ниже, а, следовательно, ниже оказывается и реальный уровень потребления, уровень жизни. Цена за жесткую денежную систему (золотой стандарт) оказалась крайне высокой. Огромные экономические потери, сравнимые с бюджетами великих держав, были источником той социальной напряженности, которая породила две мировые войны, коммунистическое и антикоммунистическое движения, превратила первую половину двадцатого века в сплошной кошмар мировых войн, революций и социальной конфронтации. Уже после первой мировой войны начались серьезные сдвиги в сфере денежного обращения в сторону ее либерализации. Переход от монетного к золотослитковому стандарту дал толчок расширению кредитной массы, которая стала основой процветания в 20-е годы. В СССР тога также была создана эффективная денежная система, основанная на чисто счетных деньгах, которая была весьма прогрессивной вплоть до 60-х годов, и весьма устойчивой вплоть до 90-х.
Прискорбным эпизодом на этом пути стала политика Федеральной резервной системы США в 1927-1932 годах. В основе ее лежали жесткие монетаристские принципы регулирования. Став на путь сокращения денежной массы, ФРС породила искусственный дефицит денег в экономике. Результатом стали резкое сужение потребительского и государственного спроса, некоторое снижение цен, обвал фондового рынка в США, а затем и фондовых рынков во всех странах Запада, так как США между мировыми войнами играли роль главного эмиссионного центра всего западного мира.
Только Рузвельт с 1932 смог переломить ход событий, заставив ФРС накачивать экономику деньгами через финансирование затратных проектов. Это сразу дало положительный эффект в виде расширения спроса и стабилизации рынка. С этого момента экономика США вступила на путь длительного процветания. В 70-е годы в США, а затем в Англии возникло и получило широкое распространение "неоконсервативное" течение экономической и политической мысли. В области денежной политики его идеологи проповедовали то, что в России получило потом название "монетаризм" - жесткую экономию, сокращение денежной массы, дефляционную политику, то бишь максимально жесткую денежно-кредитную политику в целом. Влияние этой идеологии оказалось в англосаксонских странах очень сильным. Конечно, "монетаристам" не удалось добиться, чтобы их денежно-кредитная политика оказалась настолько же жестким тормозом экономики, как золотой стандарт, но постепенно им удалось практически демонтировать те основы западного процветания, которые были заложены в годы реформ Рузвельта.
В 80-е годы англосаксонская денежная политика была еще недостаточно последовательной в рамках этой идеологии, а кроме того, Европа вела существенную эмиссионную экспансию, к которой прибавился инвестиционный поток из России. Поэтому до начала 90-х годов давление этого фактора почти не чувствовалось.
Чувствительным это давление стало примерно с 1995 года, когда США реально стали на путь сокращения государственных расходов, а европейцы перешли к жесткой денежной политике под предлогом введения общей валюты "ЕВРО".
Совокупное сокращение реальной денежной массы на мировых рынках оказалось фактором жесточайшего давления, заставившим вспомнить времена золотого стандарта. В конце 1997 года в США было зафиксировано снижение цен на оптовых рынках, которое было вызвано давлением дефицита денег.
Это давление пошло вниз по всей цепочке издержек, все более усиливаясь к ее началу. Обвал цен на рынках сырья и комплектующих оказался, естественно, значительно большим, чем на оптовом рынке США. Результатом оказалось фактическое банкротство стран - поставщиков сырья и комплектующих.
Это и породило "азиатский кризис" и кризис пореформенной экономики России, жившей последние годы экспортом энергоносителей. Эти страны и приняли на себя всю тяжесть расплаты за "монетаристский эксперимент" в масштабах всего мира.
Продолжение подобной политики в США в условиях сохранения за ними положения главного эмиссионного центра означает для всего мирового хозяйства возвращение к временам "кризисов перепроизводства" и будет стоить огромных объемов недопроизведенной продукции.
Выходом из положения может быть либо отказ США от политики "жесткой экономии" и возвращение к либеральной эмиссионной стратегии, либо формирование альтернативного эмиссионного центра, который смог бы компенсировать денежный дефицит на мировых рынках.
Таким образом, причины мирового экономического кризиса те же самые, что и в России - жесткая неоконсервативная кредитно-денежная политика. Причина эта носит чисто субъективный характер и порождена системой взглядов, которая является паранойяльной идеей фикс господ, проводящих этот курс в России, США и частично в Европе.
Без устранения тем или иным путем этих господ вместе с их паранойей из сферы кредитно-денежного регулирования кризис преодолен быть не может, а человечество никогда не возвратится на путь устойчивого экономического роста.
Бюджет непроизводительных затрат как необходимое условие устойчивого экономического роста
Как мы видели выше, денежный дефицит является тормозом экономики. Для обеспечения же устойчивого роста необходимо поддержания равновесия в условиях достаточности денежной массы во всех кругах обращения. При этом в саморегулирующейся экономике денежное обращение принципиально неравновесно. Продавцы изымают с рынков всегда больше денег, чем сами направляют на нормальное потребление (то есть выплачивают в виде зарплат и прочих выплат на цели потребления и тратят сами в случае потребительского рынка, инвестируют в случае фондового рынка и т.п.). В результате с каждым полным оборотом (в случае замкнутого характера данного цикла), на рынок возвращается меньше денег (в самом лучшем случае - не больше), чем изъято.
Следовательно, естественный характер процесса в этой системе - коллапс, то есть перманентное сокращение объемов сбыта, которое диктует падение цен, сокращение объемов и снижение прибыльности производства. В девятнадцатом веке эта тенденция время от времени приобретала преобладающий характер и была замечена и описана Сисмонди.
Сисмонди же указал и на то, что стабилизатором экономики является присутствие слоев населения, не включенных в этот цикл, "праздного класса", который своим дополнительным спросом компенсируют неизбежный недостаток спроса со стороны участников производства - как предпринимателей, так и наемных рабочих. В те времена устойчивый рост капиталистического хозяйства, таким образом, шел засчет постепенного поглощения ресурсов социальных слоев - остатков докапиталистического уклада. В начале XX века этот ресурс роста был исчерпан, что и поставило на повестку дня вопрос о создании компенсирующего механизма перекачки денег в сферу потребления произведенного. Здесь возникли три пути. Первый путь виделся в милитаризации экономики, в создании государственного сектора спроса путем наращивания военных расходов. Этот путь породил фашизм, национал-социализм и японский милитаризм. Второй путь заключался в создании планового механизма согласования спроса и предложения, что позволяло вообще радикально уйти от этой проблемы.
Наконец, третий путь предложила европейская социал-демократия и авторы "нового курса" Рузвельта. Этот путь заключался в создании вэлфера - системы непроизводительных социальных выплат, создании привилегированного "праздного класса" засчет государственного бюджета.
Можно, конечно, спорить о том, кто должен получать эти выплаты и составлять праздный класс - пенсионеры, инвалиды, клошары, иммигранты, члены КПСС, священнослужители, дворяне, члены союза писателей, академики, брамины, потомки Меровингов, многодетные матери, неграмотные, депутаты, военные и т.п. Но неизменно одно: наличие такого сектора спроса необходимо для устойчивого развития и расширенного производства экономики.
Аналогичную роль сыграли и введенные Рузвельтом затратные глобальные инвестиционные проекты. Начиная от строительства скоростных дорог и кончая амбициозными космическими проектами, они составили сектор государственного спроса, который необходим для компенсации сокращения спроса. Короче говоря, саморегулирующаяся производственная система не может работать в замкнутом цикле, сама на себя. В таких условиях она неизбежно коллапсирует. Для расширенного производства ей нужна внешняя цель производства.
Таким образом, система социальных (непроизводительных) бюджетных расходов и затратных перспективных проектов является необходимым условием стабильной экономики и расширенного производства. Таким образом, она является не нагрузкой на экономику, как считают неоконсервативные идеологи, а является абсолютно экономически целесообразной.
Следовательно, и размеры этой системы должны определяться из соображений экономической целесообразности.
Следовательно, естественный характер процесса в этой системе - коллапс, то есть перманентное сокращение объемов сбыта, которое диктует падение цен, сокращение объемов и снижение прибыльности производства. В девятнадцатом веке эта тенденция время от времени приобретала преобладающий характер и была замечена и описана Сисмонди.
Сисмонди же указал и на то, что стабилизатором экономики является присутствие слоев населения, не включенных в этот цикл, "праздного класса", который своим дополнительным спросом компенсируют неизбежный недостаток спроса со стороны участников производства - как предпринимателей, так и наемных рабочих. В те времена устойчивый рост капиталистического хозяйства, таким образом, шел засчет постепенного поглощения ресурсов социальных слоев - остатков докапиталистического уклада. В начале XX века этот ресурс роста был исчерпан, что и поставило на повестку дня вопрос о создании компенсирующего механизма перекачки денег в сферу потребления произведенного. Здесь возникли три пути. Первый путь виделся в милитаризации экономики, в создании государственного сектора спроса путем наращивания военных расходов. Этот путь породил фашизм, национал-социализм и японский милитаризм. Второй путь заключался в создании планового механизма согласования спроса и предложения, что позволяло вообще радикально уйти от этой проблемы.
Наконец, третий путь предложила европейская социал-демократия и авторы "нового курса" Рузвельта. Этот путь заключался в создании вэлфера - системы непроизводительных социальных выплат, создании привилегированного "праздного класса" засчет государственного бюджета.
Можно, конечно, спорить о том, кто должен получать эти выплаты и составлять праздный класс - пенсионеры, инвалиды, клошары, иммигранты, члены КПСС, священнослужители, дворяне, члены союза писателей, академики, брамины, потомки Меровингов, многодетные матери, неграмотные, депутаты, военные и т.п. Но неизменно одно: наличие такого сектора спроса необходимо для устойчивого развития и расширенного производства экономики.
Аналогичную роль сыграли и введенные Рузвельтом затратные глобальные инвестиционные проекты. Начиная от строительства скоростных дорог и кончая амбициозными космическими проектами, они составили сектор государственного спроса, который необходим для компенсации сокращения спроса. Короче говоря, саморегулирующаяся производственная система не может работать в замкнутом цикле, сама на себя. В таких условиях она неизбежно коллапсирует. Для расширенного производства ей нужна внешняя цель производства.
Таким образом, система социальных (непроизводительных) бюджетных расходов и затратных перспективных проектов является необходимым условием стабильной экономики и расширенного производства. Таким образом, она является не нагрузкой на экономику, как считают неоконсервативные идеологи, а является абсолютно экономически целесообразной.
Следовательно, и размеры этой системы должны определяться из соображений экономической целесообразности.
Моральная сторона: социальные расходы и неоконсервативная идеология
Будучи людьми глубоко аморальными с точки зрения христианских (а также мусульманских, буддийских и иудейских ценностей) идеологи неоконсервативной волны рассматривают социальные расходы исключительно как систему бесполезных расходов, имеющих благотворительную природу. Считая, что надо следовать не принципу любви к ближнему, а принципу "экономической целесообразности" (как они ее понимают), они требуют максимально возможного сокращения "непроизводительных" расходов бюджета. Именно этого они добились в последние годы в США и в некоторой степени - в Европе. Резкое сокращение этого компенсаторного спроса и явилось одной из составляющего того денежного дефицита, который породил обвал мировых рынков.
В России совершенно аналогичным образом аморальность "реформаторов" породила их специфическое отношение к социальным расходам государства, оборонным расходам, а заодно и к финансированию перспективных сфер - науки, космоса, затратных проектов. Считая "экономически целесообразным" максимальное сокращение этих расходов, они сократили их примерно в 10 раз (при сокращении реального ВВП только вчетверо) и этим полностью уничтожили их компенсаторную функцию, усилив коллапс экономики. Таким образом, аморальное решение не оказалось экономически целесообразным. Целесообразным оказывается как раз то решение, которое диктуется и соображениями морали.
Это можно счесть простым совпадением. Но такое совпадение имеет место всегда. На самом деле существует строгая закономерность: аморальные решения не могут быть целесообразными ни в какой области. В конечном счете, они оказываются проигрышными.
Это можно посчитать бредом то ли христианского проповедника, то ли недобитого коммуниста, то ли свихнувшегося интеллигента. На самом деле автор не относится к этим категориям граждан и всегда был человеком скорее консервативного склада. Утверждение это сделано на основе неплохого знания истории. Впрочем, каждый может проверить это утверждение на собственном опыте.
В России совершенно аналогичным образом аморальность "реформаторов" породила их специфическое отношение к социальным расходам государства, оборонным расходам, а заодно и к финансированию перспективных сфер - науки, космоса, затратных проектов. Считая "экономически целесообразным" максимальное сокращение этих расходов, они сократили их примерно в 10 раз (при сокращении реального ВВП только вчетверо) и этим полностью уничтожили их компенсаторную функцию, усилив коллапс экономики. Таким образом, аморальное решение не оказалось экономически целесообразным. Целесообразным оказывается как раз то решение, которое диктуется и соображениями морали.
Это можно счесть простым совпадением. Но такое совпадение имеет место всегда. На самом деле существует строгая закономерность: аморальные решения не могут быть целесообразными ни в какой области. В конечном счете, они оказываются проигрышными.
Это можно посчитать бредом то ли христианского проповедника, то ли недобитого коммуниста, то ли свихнувшегося интеллигента. На самом деле автор не относится к этим категориям граждан и всегда был человеком скорее консервативного склада. Утверждение это сделано на основе неплохого знания истории. Впрочем, каждый может проверить это утверждение на собственном опыте.
"Рыночная экономика" как идеологема и реальность. Монопольная конкуренция и монополия в современной экономике
Слова "рынок", "рыночная экономика" в постперестроечной России заменили слово "коммунизм". В обоих случаях никто не может строго сформулировать, что это такое, но на интуитивном уровне считается, что это нечто, что надо с большими жертвами и паранойяльным упорством строить, а когда построим, то сразу же наступит земной рай и всеобщее благосостояние. Располагается этот "рынок", как и коммунизм, на горизонте, то есть на той линии, до которой сколько ни иди, не дойдешь.
Поэтому всякая попытка здраво обсудить, что такое рынок и какую роль он играет в экономике, а также, что такое "рыночная экономика" вызывает звериную агрессию, потоки слюны, истерических криков, обвинений в коммунизме, фашизме, национализме, русофобии, антисемитизме и сумасшествии одновременно. На самом деле вся эта агрессия имеет целью прикрыть собою тот факт, что связь этой идеологемы с реальностью крайне слаба и не может быть основой для адекватной и эффективной политической практики. Дело в том, что "свободной рыночной экономики", под которой "реформаторы" понимают сочетание совершенной конкуренции, свободы торговли и отсутствия государственного регулирования, в развитых странах не существует. Существует сегодня рыночная экономика в чистом виде разве что на Папуа. Если мы добросовестно рассмотрим экономику любой развитой страны, все равно европейского или азиатского культурного круга, мы не найдем там "свободного рынка", а найдем существенную многоукладность. И "свободный рыночный" сектор играет там достаточно скромную, хотя и существенно необходимую роль.
Если мы возьмем экономику любой европейской страны, то мы увидим следующую картину. В товарном производстве существует достаточно большое количество микроотраслей за редким исключением монополизирована одним производителем. Исключениями являются олигополии типа автомобильной промышленности или систем крупных универмагов (C&A, ALDI, Hertie, Woolworth, Penny, MiniMal и т.п.). В микроотрасли не существует "совершенной конкуренции" да и конкуренция вообще. Конкуренция существует в косвенной форме засчет высокой перекрестной эластичности товаров, когда равновесие на конкретном монопольном рынке зависит от воздействия других монопольных рынков.
Таким образом реально в сегодняшней западной экономике в сфере производства товаров существует монопольная конкуренция - явление известное экономической науке, но находящееся далеко за пределами знаний и догматов "неоконсерваторов" как в России, так и в самих США.
Нечто похожее на совершенную конкуренцию можно найти в ряде отраслей сферы услуг в больших городах. Такая конкуренция может быть, например, между адвокатами и парикмахерскими. Но все же большинство отраслей или микроотраслей и в сфере услуг оказывается в значительной мере монополизированными. Кстати, часто демонополизация и силовое введение конкуренции - совершенной или олигопольной - оказывается эффективным способом защиты интересов потребителя, как это имеет место в области связи в США и Европе. Здесь деятельность неоконсерваторов дала явные положительные результаты. Но попытка распространить этот опыт на всю экономику столкнется с реальностью там, где монополизация диктуется закономерностями производства.
Например, в области гражданского самолетостроения в последнее десятилетие имела место обратная тенденция, а именно абсолютная монополизация в масштабах всего мирового рынка. Эта монополизация была результатом не прихоти, а технологических особенностей производства, и разрешение на нее американские и европейские контролирующие инстанции вынуждены были дать, несмотря на свою приверженность неоконсервативной идеологии.
Аналогично выглядит ситуация с естественными монополиями. В ряде отраслей или микроотраслей демонополизация и построение конкуретного механизма оказываются невозможными. Следовательно, необходимы механизмы внерыночного, административного, планового регулирования этих отраслей в интересах потребителя. Иного пути нет.
Если государство не имеет механизма планомерного регулирования естественных монополий, и оно и граждане становятся заложниками их произвола. Именно такова ситуация в сегодняшней России. Вместо строительства грамотного механизма регулирования реформаторы начали… "борьбу с естественными монополиями", которую закономерно и комично проиграли.
Наконец, еще одна идеологема авторов учебников экономики для клерков: на монополизированном рынке при прочих равных условиях равновесие цен устанавливается на уровне, более высоком, чем при совершенной конкуренции. Это легко доказывается математически, а если автор учебника с математикой не в ладах, то иллюстрируется путем рисования графиков.
На самом деле лукавство здесь заключается в оговорке "при прочих равных условиях", которую часто опускают, хотя всегда подразумевают. Дело в том, что равных условий формирования издержек производства между монопольным и конкурентным рынком не существует.
В условиях монопольного рынка адаптация производителя к спросу происходит засчет обычных инвестиций в расширение производства или задействования резервных мощностей, либо консервации мощностей при сужении спроса. В условиях конкурентного рынка процесс адаптации производственной системы к спросу происходит засчет прихода на рынок новых фирм (при расширении спроса) и ухода с рынка аутсайдеров при сужении спроса.
Затраты на создание нового бизнеса и ликвидацию обанкротившегося очень велики. Таким образом, уровень издержек в конкурентной отрасли неизбежно выше, чем в монополизированной. А поскольку условия неравные, то "завышенное" равновесие монопольного рынка часто оказывается ниже, чем "нормальное" на конкурентном.
Иллюстрацией могут служить классические примеры монополизации в конце прошлого века нефтяной промышленности США и анилиновой в Германии. Цены в первом случае на керосин, а во втором на красители в последовавшее за монополизацией десятилетие сократились в несколько раз(!). Таким образом, эта монополизация была существенно целесообразна с точки зрения как интересов потребителя, так и собственно экономики.
На самом деле таких примеров весьма много. В цивилизованных условиях монополизация отрасли происходит именно тогда, когда она выгодна потребителю.
Поэтому всякая попытка здраво обсудить, что такое рынок и какую роль он играет в экономике, а также, что такое "рыночная экономика" вызывает звериную агрессию, потоки слюны, истерических криков, обвинений в коммунизме, фашизме, национализме, русофобии, антисемитизме и сумасшествии одновременно. На самом деле вся эта агрессия имеет целью прикрыть собою тот факт, что связь этой идеологемы с реальностью крайне слаба и не может быть основой для адекватной и эффективной политической практики. Дело в том, что "свободной рыночной экономики", под которой "реформаторы" понимают сочетание совершенной конкуренции, свободы торговли и отсутствия государственного регулирования, в развитых странах не существует. Существует сегодня рыночная экономика в чистом виде разве что на Папуа. Если мы добросовестно рассмотрим экономику любой развитой страны, все равно европейского или азиатского культурного круга, мы не найдем там "свободного рынка", а найдем существенную многоукладность. И "свободный рыночный" сектор играет там достаточно скромную, хотя и существенно необходимую роль.
Если мы возьмем экономику любой европейской страны, то мы увидим следующую картину. В товарном производстве существует достаточно большое количество микроотраслей за редким исключением монополизирована одним производителем. Исключениями являются олигополии типа автомобильной промышленности или систем крупных универмагов (C&A, ALDI, Hertie, Woolworth, Penny, MiniMal и т.п.). В микроотрасли не существует "совершенной конкуренции" да и конкуренция вообще. Конкуренция существует в косвенной форме засчет высокой перекрестной эластичности товаров, когда равновесие на конкретном монопольном рынке зависит от воздействия других монопольных рынков.
Таким образом реально в сегодняшней западной экономике в сфере производства товаров существует монопольная конкуренция - явление известное экономической науке, но находящееся далеко за пределами знаний и догматов "неоконсерваторов" как в России, так и в самих США.
Нечто похожее на совершенную конкуренцию можно найти в ряде отраслей сферы услуг в больших городах. Такая конкуренция может быть, например, между адвокатами и парикмахерскими. Но все же большинство отраслей или микроотраслей и в сфере услуг оказывается в значительной мере монополизированными. Кстати, часто демонополизация и силовое введение конкуренции - совершенной или олигопольной - оказывается эффективным способом защиты интересов потребителя, как это имеет место в области связи в США и Европе. Здесь деятельность неоконсерваторов дала явные положительные результаты. Но попытка распространить этот опыт на всю экономику столкнется с реальностью там, где монополизация диктуется закономерностями производства.
Например, в области гражданского самолетостроения в последнее десятилетие имела место обратная тенденция, а именно абсолютная монополизация в масштабах всего мирового рынка. Эта монополизация была результатом не прихоти, а технологических особенностей производства, и разрешение на нее американские и европейские контролирующие инстанции вынуждены были дать, несмотря на свою приверженность неоконсервативной идеологии.
Аналогично выглядит ситуация с естественными монополиями. В ряде отраслей или микроотраслей демонополизация и построение конкуретного механизма оказываются невозможными. Следовательно, необходимы механизмы внерыночного, административного, планового регулирования этих отраслей в интересах потребителя. Иного пути нет.
Если государство не имеет механизма планомерного регулирования естественных монополий, и оно и граждане становятся заложниками их произвола. Именно такова ситуация в сегодняшней России. Вместо строительства грамотного механизма регулирования реформаторы начали… "борьбу с естественными монополиями", которую закономерно и комично проиграли.
Наконец, еще одна идеологема авторов учебников экономики для клерков: на монополизированном рынке при прочих равных условиях равновесие цен устанавливается на уровне, более высоком, чем при совершенной конкуренции. Это легко доказывается математически, а если автор учебника с математикой не в ладах, то иллюстрируется путем рисования графиков.
На самом деле лукавство здесь заключается в оговорке "при прочих равных условиях", которую часто опускают, хотя всегда подразумевают. Дело в том, что равных условий формирования издержек производства между монопольным и конкурентным рынком не существует.
В условиях монопольного рынка адаптация производителя к спросу происходит засчет обычных инвестиций в расширение производства или задействования резервных мощностей, либо консервации мощностей при сужении спроса. В условиях конкурентного рынка процесс адаптации производственной системы к спросу происходит засчет прихода на рынок новых фирм (при расширении спроса) и ухода с рынка аутсайдеров при сужении спроса.
Затраты на создание нового бизнеса и ликвидацию обанкротившегося очень велики. Таким образом, уровень издержек в конкурентной отрасли неизбежно выше, чем в монополизированной. А поскольку условия неравные, то "завышенное" равновесие монопольного рынка часто оказывается ниже, чем "нормальное" на конкурентном.
Иллюстрацией могут служить классические примеры монополизации в конце прошлого века нефтяной промышленности США и анилиновой в Германии. Цены в первом случае на керосин, а во втором на красители в последовавшее за монополизацией десятилетие сократились в несколько раз(!). Таким образом, эта монополизация была существенно целесообразна с точки зрения как интересов потребителя, так и собственно экономики.
На самом деле таких примеров весьма много. В цивилизованных условиях монополизация отрасли происходит именно тогда, когда она выгодна потребителю.
Неизбежность планового регулирования
Таким образом, существование монопольного сектора для развитой экономики неизбежно и экономически целесообразно. Но в условиях монополизации рыночные регуляторы не действуют в принципе. В отсутствие регуляторов монополия неизбежно злоупотребляет своим положением, нанося этим ущерб потребителям. Именно в этом и заключается рациональное содержание антимонопольных настроений авторов учебников для клерков.
Регулировать монопольную экономику можно только административным, плановым путем. Эффективность в этом секторе экономики, защита интересов потребителей возможна только при грамотном государственном вмешательстве. Отсутствие вмешательства создает вакуум, который малограмотные, но хамоватые государственные деятели подменяют "борьбой с монополиями". Выглядит это столь же глупо, как борьба с лунными затмениями, приливами и осенним дождем.
Итак, неизбежность существования монопольных отраслей означает неизбежность существования планового сектора экономики. Существование такого сектора вовсе не означает, что в стране ведется строительство коммунизма. Именно на таких началах в Германии, например, работают железные дороги. И работают очень хорошо.
Регулировать монопольную экономику можно только административным, плановым путем. Эффективность в этом секторе экономики, защита интересов потребителей возможна только при грамотном государственном вмешательстве. Отсутствие вмешательства создает вакуум, который малограмотные, но хамоватые государственные деятели подменяют "борьбой с монополиями". Выглядит это столь же глупо, как борьба с лунными затмениями, приливами и осенним дождем.
Итак, неизбежность существования монопольных отраслей означает неизбежность существования планового сектора экономики. Существование такого сектора вовсе не означает, что в стране ведется строительство коммунизма. Именно на таких началах в Германии, например, работают железные дороги. И работают очень хорошо.
Часть II. Программа подъема российской экономики
Из приведенной выше критики можно уяснить наше видение экономики и оценить степень его адекватности реальному положению вещей и дел. На этом видении и основана разрабатываемая нами концепция реформ, которые способны вывести Россию из экономического и государственного коллапса и открыть ей путь быстрого построения современной эффективной экономики. Ключевым инструментом поворота течения дел от деструктивного к конструктивному нам видится финансовая реформа.
Цель финансовой реформы: устранение основной причины кризиса, то есть недостатка денег в экономике, создание ресурса для проведения активной экономической политики. Реформа рассчитана в своем проведении на несколько лет, причем каждый ее этап будет обеспечивать существенное ускорение экономического роста. Уже в первые полгода реформа обеспечит резкий рост экономической конъюнктуры и рост доходов бюджета.
Цель финансовой реформы: устранение основной причины кризиса, то есть недостатка денег в экономике, создание ресурса для проведения активной экономической политики. Реформа рассчитана в своем проведении на несколько лет, причем каждый ее этап будет обеспечивать существенное ускорение экономического роста. Уже в первые полгода реформа обеспечит резкий рост экономической конъюнктуры и рост доходов бюджета.
Этапы финансовой реформы
На первом этапе (расчетное время три-пять кварталов) предполагается осуществить дифференциацию кругов потребительских взаиморасчетов и взаиморасчетов предприятий и выстроить систему динамического равновесия между ними (вместо существовавшей в советский период системы статического равновесия). В результате будет окончательно решена проблема взаимных неплатежей, как форма денег они исчезнут из нашей экономики. Увеличение структурированности денежного обращения позволит увеличить объем эффективно обращаемой денежной массы с 9% до примерно 35%. Грубо говоря, она вырастет на объем вытесненных неплатежей - порядка 900 миллиардов рублей. Такое изменение структуры финансовой системы потребует для поддержания равновесия безинфляционной эмиссии (с учетом роста ВВП) от 800 миллиардов до триллиона рублей. Эта сумма в течение пяти кварталов может составлять основу доходов федерального бюджета. Она примерно вчетверо превышает сегодняшние налоговые поступления.
Платой за этот этап будет фактический отказ от взимания НДС и налога на прибыль - в качестве налоговой льготы как сильнейшего механизма обеспечения выгодности точного соблюдения лежащих в основе реформы законов и инструкций.
На втором этапе (расчетное время четыре-восемь кварталов) предполагается осуществить кардинальную реформу кредитной системы с жестким разделением тезавраторской и кредитной деятельности банков, наличного и безналичного обращения. На этом этапе эффективность финансовой системы достигнет уровня развитых стран, то есть объема эффективно обращаемой денежной массы порядка 90% ВВП. С учетом роста ВВП на этом этапе в бюджет засчет безинфляционной эмиссии может поступить около двух триллионов рублей, что впятеро больше суммарных налоговых доходов за 1997-98 годы. Третий этап (три-пять лет) предусматривает задействование всех новейших финансовых технологий, которые позволят сделать эту систему наиболее эффективной в мире и превзойти даже японскую. На этом этапе важен не столько прямой финансовый эффект в виде дополнительной эмиссии одного-двух триллионов, сколько стимулирующее воздействие на экономику в целом.
Платой за этот этап будет фактический отказ от взимания НДС и налога на прибыль - в качестве налоговой льготы как сильнейшего механизма обеспечения выгодности точного соблюдения лежащих в основе реформы законов и инструкций.
На втором этапе (расчетное время четыре-восемь кварталов) предполагается осуществить кардинальную реформу кредитной системы с жестким разделением тезавраторской и кредитной деятельности банков, наличного и безналичного обращения. На этом этапе эффективность финансовой системы достигнет уровня развитых стран, то есть объема эффективно обращаемой денежной массы порядка 90% ВВП. С учетом роста ВВП на этом этапе в бюджет засчет безинфляционной эмиссии может поступить около двух триллионов рублей, что впятеро больше суммарных налоговых доходов за 1997-98 годы. Третий этап (три-пять лет) предусматривает задействование всех новейших финансовых технологий, которые позволят сделать эту систему наиболее эффективной в мире и превзойти даже японскую. На этом этапе важен не столько прямой финансовый эффект в виде дополнительной эмиссии одного-двух триллионов, сколько стимулирующее воздействие на экономику в целом.
Последствия финансовой реформы для экономики
Главным эффектом финансовой реформы будет не столько появление временного, но обильного источника доходов бюджета, сколько изменение ситуации на рынке. Ее составят: v Появление в обращении достаточного количества денег, развязка взаимных долгов, упрощение взаиморасчетов v Фактическое резкое снижение налогов на достаточно длительный период v Резкое расширение платежеспособного спроса засчет увеличения зарплат в бюджетников и пенсий, роста государственных инвестиций, оборонных и гражданских заказов v Как следствие этого, рост прибыльности всякого бизнеса, то есть возникновение высокой конъюнктуры рынка v Как следствие высокой конъюнктуры резкий рост отечественных и иностранных негосударственных инвестиций, рост отдачи инвестиций, задействование простаивающих мощностей v Как следствие этого - бурный экономический рост, который будет продолжаться вплоть до исчерпания ресурса, сформированного ростом эффективности денежной системы. Ресурс этот будет исчерпан, когда будет достигнут уровень экономики, близкий к уровню Японии, Европы и США.
Налоговая реформа
Новая система денежного обращения позволит в перспективе окончательно уйти от угнетающей производство налоговой системы и создать новую, связанную исключительно с обращением денег. Введение этой налоговой системы будет возможно уже на втором этапе финансовой реформы или сразу по его завершении. В основе системы будут налоги, взимаемые в момент перетекания денег из производства на потребительский рынок (казначейский налог) и налог с движения средств на счетах. Они и только они будут выполнять фискальную функцию. Все прочие налоги будут иметь характер регуляторов и по большей части будут отнесены к ведению местных властей.
Государство в принципе откажется от взимания налогов с населения, за исключением "уравнительного" налога со сверхдоходов, превышающих, к примеру, 50 тысяч долларов в год, что коснется только небольшой части населения.
Поскольку все эти налоги будут по факту взиматься банками, а их исчисление будет максимально упрощено и автоматизировано, то государство сможет отказаться от целой армии дармоедов в лице налоговых чиновников и полицейских, число которых в последние годы выросло неимоверно и в случае сохранения нынешней налоговой системы вырастет еще больше. В США они сегодня поглощают очень значительную часть собираемых доходов.
Государство в принципе откажется от взимания налогов с населения, за исключением "уравнительного" налога со сверхдоходов, превышающих, к примеру, 50 тысяч долларов в год, что коснется только небольшой части населения.
Поскольку все эти налоги будут по факту взиматься банками, а их исчисление будет максимально упрощено и автоматизировано, то государство сможет отказаться от целой армии дармоедов в лице налоговых чиновников и полицейских, число которых в последние годы выросло неимоверно и в случае сохранения нынешней налоговой системы вырастет еще больше. В США они сегодня поглощают очень значительную часть собираемых доходов.
Защита отечественного производителя и привлечение инвестиций
На период структурной перестройки российской экономики предполагается ввести систему строгого таможенного протекционизма, исключая инвестиционные поставки. Начиная с четвертого года ее действия необходимо выработать механизм постепенного снижения таможенных пошлин (в перспективе - до уровня ГАТТ) для стимулирования конкуренции на внутреннем рынке, включая монополизированные отрасли. Предполагается ввести систему вывозных пошлин на сырье и энергоносители для обеспечения более низких цен на них на внутреннем рынке в сравнении с мировыми.
Важным эффектом действия протекционного таможенного механизма в условиях высокой конъюнктуры внутреннего рынка будет повышенная прибыльность импорта в Россию капитала сравнительно с ввозом товаров. Инвестировав в производство по эту сторону границы, производитель будет получать сверхприбыль, которую импортер теряет на таможенном барьере.
Важным эффектом действия протекционного таможенного механизма в условиях высокой конъюнктуры внутреннего рынка будет повышенная прибыльность импорта в Россию капитала сравнительно с ввозом товаров. Инвестировав в производство по эту сторону границы, производитель будет получать сверхприбыль, которую импортер теряет на таможенном барьере.
Промышленная политика
Предлагаемая промышленная политика основана на интересах структурной реформы и роста технического уровня. Государственные инвестиции возможны только в инновации. Но в этой сфере они будут обильны. Институциональная политика будет заключаться в содействии естественному процессу формирования характерной для азиатской экономики системы финансово-промышленных групп (Дзайбацу, Чибол) с ориентацией на опыт Японии и Кореи. При этом предполагается применить весь наработанный Японией опыт монопольного регулирования и обеспечения эффективной конкуренции. Для размещения государственных заказов разработан конкурсный механизм и соответствующая структура министерства.
Важнейшим рычагом управления должны стать государственные стандарты и система сертификации. Здесь предполагается применить новые механизмы воздействия этого рычага на производство. Регулирование естественных монополий предполагается поставить на плановую основу. Предполагается сформировать министерство внешней торговли и промышленности в качестве специального механизма экспортной экспансии.
Важнейшим рычагом управления должны стать государственные стандарты и система сертификации. Здесь предполагается применить новые механизмы воздействия этого рычага на производство. Регулирование естественных монополий предполагается поставить на плановую основу. Предполагается сформировать министерство внешней торговли и промышленности в качестве специального механизма экспортной экспансии.
Интеллектуальная собственность
Рынок интеллектуальной собственности уже сегодня является одним из важнейших рынков. Существующее законодательное и административное регулирование этой сферы в России не позволяет сложиться рынку интеллектуальной собственности.
Предполагается внедрить, законодательно, институционально и административно оформить механизм формирования и обращения интеллектуального имущества. На базе этого механизма планируется активное поощрение развития рынка интеллектуального имущества и экспорта этого имущества. В ближайшей перспективе только экспорт фундаментальных результатов может дать выручку в несколько десятков миллиардов долларов в год. В целом же экспорт интеллектуальной собственности каждой из стран "Большой семерки" уже сегодня имеет такие размеры.
Предполагается внедрить, законодательно, институционально и административно оформить механизм формирования и обращения интеллектуального имущества. На базе этого механизма планируется активное поощрение развития рынка интеллектуального имущества и экспорта этого имущества. В ближайшей перспективе только экспорт фундаментальных результатов может дать выручку в несколько десятков миллиардов долларов в год. В целом же экспорт интеллектуальной собственности каждой из стран "Большой семерки" уже сегодня имеет такие размеры.
Программа развития менеджмента
Менеджмент является сегодня дефицитным ресурсом во всех экономических системах, кроме японской. Пример последней показывает, сколь высокую отдачу приносят инвестиции в эту сферу. Западные аналитики долго искали причины успехов японской экономики в специфике ее форм, пока не оказалось, что все дело именно в количестве менеджмента: в Японии на равное число исполнителей приходится вчетверо больше менеджеров, чем в Европе и США и вшестеро больше чем было в СССР (учитывая здесь и парткомы с профкомами). Для построения эффективной экономической системы России сегодня необходимо создать эффективную систему подготовки квалифицированных менеджеров в области управления персоналом, управления производством, управления сбытом, управления запасами и т.п.
Программа развития менеджмента является необходимой составной частью нашей стратегии реформ, а выработка идеологии и теории менеджмента - важной частью нашей работы.
Программа развития менеджмента является необходимой составной частью нашей стратегии реформ, а выработка идеологии и теории менеджмента - важной частью нашей работы.
Иные аспекты экономической и социальной политики
В случае проведения в основных чертах той стратегии реформ, которая намечена выше, политику в области остальных аспектов экономической и социальной политике имеет смысл формировать на демократической основе в форме парламентского законодательства, правительственных согласований, разработок в рамках Высшего Экономического Совета, воссоздание которого позволило бы серьезно изменить интеллектуальный уровень и компетентность в сфере экономики правящей элиты в целом.
Заключительное замечание
Автор воздерживается от обсуждения политических аспектов реализации данной программы экономического возрождения России. Кроме стандартного утверждения, что для этого необходима политическая воля имеет смысл отметить, что условием ее реализации является изменение менталитета политической элиты сегодняшней России, уровень образования и идеология которой не позволяет ей в принципе принять наше видение российской и мировой экономики и предлагаемые нами технологии ее реформирования.
---------------------------------
Биографическая справка:
ГИЛЬБО Евгений Витальевич, родился в 1965 году в Ленинграде имеет высшее образование в области прикладной математики, журналистики, психоанализа. Работал в области истории науки (ЛО ИИЕТ АН СССР), возглавлял разработку АСУ для предприятий Ленинграда (ЦНТТМ). Беспартийный. С 1991 года возглавляет Центр по разработке комплексных экономических программ "Модернизация". В 1992-93 годах возглавлял экспертную группу Высшего экономического совета РФ, был советником председателя Совета Республики (В.С.Соколова) и вице-президента РФ (А.В.Руцкого). После переворота 21 сентября - 4 октября 1993 года занял непримиримую оппозицию к новому режиму. В 1994-96 годах выдвигал в соавторстве с В.С.Соколовым альтернативные проекты федерального бюджета. Автор книг "Выбор России и его последствия" (1994, в соавторстве с А.П.Кутеневым), "Проект федерального бюджета на 1995 год" (1994, в соавторстве с В.С.Соколовым), "Итоги перестройки и радикальных реформ и их отражение в статистике" (1995).
ГИЛЬБО Евгений Витальевич, родился в 1965 году в Ленинграде имеет высшее образование в области прикладной математики, журналистики, психоанализа. Работал в области истории науки (ЛО ИИЕТ АН СССР), возглавлял разработку АСУ для предприятий Ленинграда (ЦНТТМ). Беспартийный. С 1991 года возглавляет Центр по разработке комплексных экономических программ "Модернизация". В 1992-93 годах возглавлял экспертную группу Высшего экономического совета РФ, был советником председателя Совета Республики (В.С.Соколова) и вице-президента РФ (А.В.Руцкого). После переворота 21 сентября - 4 октября 1993 года занял непримиримую оппозицию к новому режиму. В 1994-96 годах выдвигал в соавторстве с В.С.Соколовым альтернативные проекты федерального бюджета. Автор книг "Выбор России и его последствия" (1994, в соавторстве с А.П.Кутеневым), "Проект федерального бюджета на 1995 год" (1994, в соавторстве с В.С.Соколовым), "Итоги перестройки и радикальных реформ и их отражение в статистике" (1995).
Комментариев нет:
Отправить комментарий