Ищенко: Братский Союз или Государство Российское

Ростислав Ищенко

В какой форме будет существовать будущая Русская Империя?

В нормальном, развитом государстве на верхнем уровне должно быть единовластие! Со всеми полномочиями и с полной ответственностью за содеянное. Только в этом случае государство и народ будут крепким, непобедимым, единым целым...

Братский Союз или Государство Российское?

Автор – Ростислав Ищенко

Далеко не все политики и эксперты признают состояние войны между Россией и США. Несмотря на чётко заявленную стратегию Вашингтона, стремящегося к смене российской власти и блокированию возможностей Москвы к проведению сколько-нибудь самостоятельной политики.

Многие люди, привыкшие за многие десятилетия считать, что война между СССР (Россией) и США – апокалипсис, когда бомбы и ракеты с ядерной начинкой падают с неба обильнее, чем снег зимой, продолжают именовать сегодняшнее состояние кризисом, вторым изданием холодной войны, но не войной, в прямом смысле этого слова.

Между тем, «холодная война» и была придумана для того, чтобы две противостоящие сверхдержавы и их союзники могли воевать друг с другом в условиях невозможности прямого вооружённого столкновения. Кстати, отметим, что «война» и «вооружённое столкновение» – разные термины.

Не всякое вооружённое столкновение – война, не всякая война – вооружённое столкновение. И холодную войну не просто так назвали холодной войной. По её итогам СССР, оказавшийся проигравшей стороной, понёс потери (материальные, человеческие, политические) большие, чем Германия в 1945 году.

Сейчас в ходу термины «информационная война», «сетецентрическая война»,«гибридная война», «война нового поколения». Но все они содержат термин «война», то есть подразумевают столкновение государств с решительными целями.

В некоторых случаях современные войны предполагают и вооружённые столкновения. Правда, главные участники предпочитают вести их на посторонних площадках и преимущественно чужими руками. Особым шиком (заодно и почти 100% гарантией победы) является втянуть своего противника в непосредственное участие в вооружённом конфликте, а самому остаться за его рамками. СССР сумел провернуть такой трюк с американцами во Вьетнаме, а США ответили СССР взаимностью вАфганистане.

Сейчас Вашингтон всеми силами пытается втянуть в вооружённый конфликт с третьими участниками Россию. Начиналось всё с попытки организации украинско-российской войны, продолжается, как попытка создания российско-европейского вооружённого конфликта.

Естественно, в таком формате речь не идёт о развязывании ядерной войны. Пока не идёт. Хотя американские попытки принести в жертву некоторых членов ЕС и НАТО для втягивания России в вооружённый конфликт хоть с какой-то частью Евросоюза уже довольно опасны с точки зрения возможного выхода ситуации из-под контроля. Да и в целом конфликт между ядерными сверхдержавами всегда чреват неприятностями, особенно, если результатом войны (пусть и гибридной, и холодной) становитсяликвидация одного из противников.

Тем не менее, мы можем быть оптимистами и считать, что война закончится в том же формате, в каком и началась, когда, допустим, армия Новороссии возьмёт Львов или Варшаву, или Вильнюс. Можно утверждать, что это невозможно, но в 1989 году никто не верил в распад СССР (а он уже шёл полным ходом). Кроме того, сами американцы сказали, что следующей целью после Мариуполя, будет Вильнюс. А американцам виднее. Тем более, они очень хорошие прогнозисты по части военных конфликтов.

Сказали в 2008 году, что Украина следующая, после Грузии, в очереди на войну и пожалуйста, не прошло и семи лет, как на Украине вспыхнула гражданская война, которую в Киеве с одобрения Вашингтона почему-то называют украино-российской. Так что, если американцы говорят, что из Мариуполя военная дорога ведёт на Вильнюс, то им можно, конечно, не верить, но прислушиваться надо.

В общем, если исходить из того, что война завершится поражением США без перехода в стадию ядерного столкновения сверхдержав, то послевоенный мир будет требовать переустройства, а пространственные результаты боевых действий – международно-правового закрепления. Проще говоря, встанут два вопроса:

– о новой мировой финансово-экономической системе;

– о новых границах.

Что касается новой финансово-экономической системы, то о ней пусть спорят экономисты. Пока что не видны даже её отдалённые контуры. Новые гегемоны и кандидаты в гегемоны видны. Новые резервные валюты (включая потенциальные) тоже видны. Но всё это в рамках перезагрузки старой системы, которая, по большому счёту, не позволит даже выйти из системного кризиса, только переложит его издержки на плечи золотого миллиарда, который собирался стать бенефициаром кризиса, а реальными выгодополучателями сделает другие страны.

А нужна именно новая система. Настолько новая, что даже самые радикальные коммунисты в этом контексте оказываются всего лишь реформаторами старой (причём в условиях, когда реформы уже опоздали). И очевидно, создаваться она будет медленно или быстро, дружно и весело или с большой кровью, но методом проб и ошибок, ибо никто пока не представляет себе, как она должна выглядеть и работать.

А вот с границами попроще. Их можно подвинуть дальше, ближе, можно не двигать вообще, создавая на занятых территориях формально суверенные, а на деле зависимые государственные образования, управляемые дружественными режимами. И спор о том, что делать с территориальными трофеями после победы, идёт уже в обществе.

Причём, участвуют в нём все – от ведущих политиков и признанных экспертов до «специалистов» из социальных сетей, допускающих по четыре ошибке в слове из трёх букв, но точно «знающих» как управлять не то что страной или планетой – вселенной.

Давайте попробуем рассмотреть этот вопрос максимально отстранённо и объективно. Подчёркиваю, не так, как планируют поступить российские власти (они, пожалуй, ещё и не знают, как они поступят, а если и знают, то будут скрывать до последнего и правильно сделают), не так, как считает «справедливым» возбуждённая общественность, насмотревшаяся политических ток-шоу, большая часть участников которых пытается угадать потаённые намерения властей и заявить позицию, соответствующую наиболее свежим колебаниям «линии партии» (как они её себе представляют), а как подсказывает здравый смысл и политическая традиция.

Поскольку объектом дискуссий на тему «как нам обустроить» последний год является Украина, на ней и будем тренироваться. Во-первых, будет понятнее шаблонно мыслящей части общества. Во-вторых, никто не сможет обвинить нас в призывах к оккупации Литвы или Польши и попытках разжечь мировой военный пожар. Но, подчёркиваем, речь идёт об Украине, лишь как об универсальном примере, а выводы равно применимы и к Канаде, и к Австралии, и к Польше, и к Колумбии, и даже к самимСоединённым Штатам.

Итак, что обсуждается? Какие предложения на столе?

1. Надо прогнать хунту, убить нацистов, назначить в Киеве пророссийское правительство и пусть дальше выкручиваются сами, как знают, поскольку их накладно кормить за счёт российского бюджета. В стране и так проблем непочатый край, найдём, куда деньги потратить. Новороссию в тех или иных границах в таком варианте либо выделяют в отдельное государство (но тоже «сама, сама, сама»), либо рассматривают, как составную часть некой украинской конфедерации. Крым, разумеется, наш. Это святое.

2. Прогнать хунту, убить нацистов, присоединить территории с русскими людьми, а все остальные пусть выкручиваются, как хотят. Например, пусть их ЕС заберёт или пусть сидят в своём заповеднике и кричат «Слава Украине!», пока с голоду не помрут. Кто русский, кто не очень – решать при помощи референдума. Где за вступление в Россию 51% – там все русские, а где 49% – там все предатели.

3. Загнать хунту с нацистами в Галицию, обнести колючей проволокой и пусть строят там свою независимую Украину, если поляки разрешат. Остальную территорию присоединить (есть также вариант не присоединять, а создать там дружественное государство, но он совпадает с вариантом 1, за исключением выделения из такого государства враждебной территории Галиции).

4. Присоединить всё, до чего удастся дотянуться, а с остальным, как карта ляжет.

5. Создать на Украине от одного до трёх федеральных округов и включить в состав России.

Есть ещё десятки подвариантов, но приведённые пять описывают основные способы решения проблемы, предлагающиеся общественностью и экспертным сообществом. Давайте теперь оценим ситуацию.

1. Поддерживает ли большинство населения Украины идею интеграции в Россию? Скорее всего, нет? Опросы всех последних лет показывали, что, даже среди пророссийски настроенной части населения количество сторонников вступления в Россию не превышает половины. Остальные хотели бы дружить домами, но жить раздельно. Если не принимать во внимание относительно малочисленных политических эмигрантов, то даже беженцы из охваченного войной Донбасса не являются поголовными сторонниками вхождения своих территорий в состав РФ.

Многие хотят создать независимые республики. А уж миллионы беглецов отмобилизации из центральных и западных областей Украины и вовсе продолжают видеть в России врага, на территории которого они пережидают его же (врага) агрессию. Общественное сознание будет меняться, но политические (в том числе территориальные) изменения всегда опережают изменения в общественном сознании.

2. Имеет ли позиция населения Украины по вопросу территориально-политического устройства их бывшего государства какое-либо значение? Ни малейшего. Напомню, что в момент распада СССР подавляющее большинство населения Украины выступало за сохранение единого государства. Даже второй референдум 1991 года, вроде бы легализовавший независимость, подавался избирателям как голосование за усиление Украины в рамках обновлённого Союза.

Более того, парламент, исполнительная власть, административная вертикаль и силовые структуры контролировались украинской компартией, которая была составной частью КПСС. Это не помешало Украине стать независимой и с каждым годом своей независимости становиться всё более русофобской.

3. Можно ли сэкономить деньги российского бюджета, назначив на Украине пророссийское правительство и предложив ему самостоятельно выкручиваться из катастрофической ситуации? Нет, нельзя. Такое правительство не будет обладать достаточным внутренним силовым и экономическим ресурсом для налаживания нормальной жизни. При нём будет продолжаться вялотекущая гражданская война (пусть и с бандами националистов, перешедшими к полупартизанской деятельности). У него не будет средств на создание новой экономики на месте разрушенной.

Оно быстро потеряет авторитет, и дальше его можно будет удерживать только на российских штыках. Чем хуже будет становиться общая ситуация, тем больше потребуется штыков, а на их содержание, обеспечение логистики, создание для них нормальных бытовых условий понадобится всё больше и больше денег. Причём, так как военное присутствие надо будет затянуть на годы, то необходимо будет обеспечить жильём, школами, детсадами, работой, семьи офицеров и контрактников, а это очень недешёвое удовольствие.

4. Можно ли пустить всё на самотёк и либо вовсе не назначать на Украине никакого правительства, либо позволить народу снести не справившихся и отказаться от вмешательства во внутреннюю политику «дружественной страны»? Нельзя. Во-первых, потому что, зачем же тогда сейчас напрягаться? Можно было изначально не вмешиваться. Во-вторых, потому что свято место пусто не бывает и желающий поставить под свой контроль стратегическую территорию в российском подбрюшье всегда найдётся.

А друзей в политике нет. В-третьих, поскольку территория победившей махновщины на 40 миллионов человек – бремя для российского бюджета, вооружённых сил и административной системы неподъёмное. Если Россия не ликвидирует украинское Сомали на своих границах, то украинское Сомали ликвидирует Россию (государство рано или поздно просто надорвётся).

5. Можно ли считать украинские территории чужими, а украинцев чужим народом? Не только нельзя, но политически вредно, поскольку если украинцы – не русские и на этом основании за ними в любой ситуации сохраняется право на собственное государство, то почему русскими должны быть якуты или камчадалы? Я понимаю, что сегодня якутский сепаратизм не является для России угрозой. Его, можно сказать, и нет как политического явления. Но всё течёт. До конца 1991 года Украина тоже была самой лояльной республикой союза, которую даже полуофициально называли «заповедником застоя».

И что? Потом как с цепи сорвалась. Кроме того, значительная часть тех, кто сегодня именует себя украинцем и «патриотом Украины», родились и выросли в России, а на Украину переехали в зрелом возрасте и не помышляли становиться украинцами, пока не поменялся тренд и не совершилась корректировка общественного сознания. После этого украинцами стали и Аваков, и Коломойский, и Ахметов, и Рабинович. Одновременно большое количество людей, чьи семьи жили на Украине веками и которые были записаны украинцами, ощущают себя русскими.

При этом одни из них (русских украинцев) поддерживают Россию, а другие готовы с Россией воевать за Украину, хоть Украина и собирается их ассимилировать, а они свою русскость очень ценят. Ну и, наконец, коренные русские граждане России участвуют ввойне на Украине по обе стороны баррикад. То есть это уже и российская гражданская война, в которой граждане России, пусть и на номинально чужой территории, убивают друг друга, исходя из идеологических разногласий.

6. Можно ли отказаться от части территорий Украины потому, что они позже вошли в состав русского государства? Тоже нет. Потому что тогда возникнет логический вопрос: а кто вошёл вовремя? И почему кто-то на двадцать лет раньше и уже русский, а кто-то чуть позже и теперь неведомо кто? Простой пример: Касимовские татары вошли в состав русского государства при Василии II Тёмном, помогали ему и его сыну Ивану III это государство создавать и расширять.

Тверичи, новгородцы, нижегородцы, псковичи, рязанцы стали русскими кто лет на двадцать, а кто и на все восемьдесят позже, чем нукеры царевича Касима. Казань и Астрахань, никогда не бывшие русскими городами, были присоединены на сто лет раньше, чем русский Смоленск окончательно вошёл в состав России.

Прибалтику Пётр Великий включил в состав империи, когда на Украине граница с Речью Посполитой ещё проходила между Киевом и Белой Церковью, а Белоруссия вся была частью польско-литовского государства. Уже алеуты были русскими, а Одессы и Севастополя не существовало даже в проекте. Начав отказываться от земель на том основании, что они-де долго не были нашими, можно логически вернуться к границам Московского великого княжества времён Ивана Калиты.

7. Целесообразно ли, в принципе, сохранять украинское государство? Нет. Любая украинская власть, обладающая реальной независимостью, быстро начнёт возрождать русофобский проект. Иначе она не сможет объяснить своему народу, зачем она ему нужна и зачем ему надо это государство? Лукашенко в Белоруссии нашёл непротиворечивое объяснение своей нужности. Рядом с олигархической ельцинской Россией он создал социальное государство.

Кстати, как только российские власти развернулись лицом к социальной сфере и добились в этом вопросе впечатляющих успехов, в Белоруссии начал рождаться государственный спрос на белорусский национализм. Сейчас он такой же безобидный, каким пытался казаться украинский национализм в 1991-м. Но этот ребёнок растёт быстро. Так вот, украинское государство строилось на принципах даже худших, чем ельцинский режим. Невозможно представить себе украинского президента, который, как Ельцин, санкционировал бы бросок десантного батальона на Приштину.

Зато по части разворовывания советского наследия украинские олигархи могли бы взять Березовского в подмастерья. То есть продать такое государство своему народу украинская элита могла только под соусом защиты от исконного «русского врага». Потому-то совершенно русскокультурные президенты Кучма и Янукович проводили украинизацию едва ли не более целенаправленно и точно более успешно, чем Кравчук и Ющенко. В общем, любая точка на карте под названием Украина, даже если страна ужмётся до размеров одного города, будет предельно русофобской и всегда будет готова предоставить свою территорию любому врагу России.

Чем же необходимо руководствоваться при решении вопроса о границах?

Только вопросами обеспечения государственной безопасности. Пётр Великийвключил в состав России всю Прибалтику, а Александр Благословенный – Финляндию потому, что было необходимо обезопасить сухопутные и морские подступы к Санкт-Петербургу.

Екатерина присоединила Новороссию и Крым для того, чтобы обезопасить коренные русские области от татарских набегов. Тот же Александр присоединил под именем Королевства Польского созданное Наполеоном Великое герцогство Варшавское, чтобы ликвидировать на западной границе плацдарм, с которого кто угодно мог развернуть агрессию против России, сразу выйдя севернее припятских болот на кратчайшую дорогу к Москве, одновременно угрожая фланговым движением к Петербургу.

И так же точно Александр II отдал Аляску. Безопасность империи это русское владение в Америке не только не усиливало, но служило яблоком раздора с англичанами. При этом Империя не могла держать там достаточные гарнизоны, а количество колонистов было исчезающе малым. То есть удержание данной территории в тот моментослабляло безопасность Империи. Сейчас ситуация иная, и Аляску бы не только не отдали, но при случае стоило бы попросить её назад (тогда Россия полностью замкнёт один из двух входов в Северный ледовитый океан и получит полный контроль над северной частью Тихого океана).

Хочу отметить, что западная граница СССР почти полностью совпадала с западными границами Российской империи, установленными при Екатерине Великой, при которой европейская граница России примерно повторила западную границу Киевской Руси. И это неслучайно. Ни в IX, ни в XVIII веке в Европе никто не кроил границы, исходя из ареала распространения того или иного народа.

Наоборот, разные племена, оказавшись в границах одного устойчивого государственного образования, постепенно сливались в один народ. Государства же стремились свои границы максимально обезопасить за счёт естественных условий (горы, реки, моря и т.д.), поскольку население тогда было относительно малочисленным и держать постоянную пограничную стражу и мощные гарнизоны для защиты рубежей никто не мог себе позволить.

То есть естественная, защищённая граница России – граница Екатерины, границаСталина. Граница Александра I вообще идеал. Она даже снабжена бонусами в виде Польши и Финляндии, которые делали успешную агрессию против России с Запада невозможной в принципе. Но идеал редко достижим, а вот к границе величайшей из российских императриц и крупнейшего российского правителя XX века стоит стремиться. И если на Украине можно вернуться на западные рубежи СССР, это надо делать, а, если условия пока не позволяют, надо менять условия, а не подстраиваться под них.

Но, как сказано, Украина – лишь пример, а далее – везде.

С Союзом братских народов у нас как-то не сложилось. Не сложилось именно потому, что формальная государственность с момента своего возникновения начала объективно стремиться к реальной. Даже если этого не понимали люди, стоявшие во главе республик, таковым было коллективное бессознательное стремление местного правящего класса – стать самому себе хозяином (раз уж у него своё государство есть). И так будет в любом возрождённом Союзе (хоть коммунистическом, хоть капиталистическом).

С государством русского народа тоже не получается. Ибо, куда девать нерусских, начиная с касимовских татар? И как определять русскость? По паспорту, по фамилии, по генотипу, по собственному выбору, по месту проживания? В скольких поколениях? Почему так, а не иначе? Может ли русский стать нерусским (как сейчас становятся украинцами), а нерусский – русским, как те же Екатерина II и Сталин. В каких границах определять национальное государство русского народа (Калиты, Ивана III, Ивана IV, Екатерины II, Александра I, Сталина, Путина)? Почему в таких, а не в иных? Что делать с народом и территориями, которые в состав русского государства не войдут? Кем будут якуты в государстве русского народа, и кто будет считаться хозяином их территории? А буряты?

Остаётся создавать только Государство Российское, испокон веков объединяющее разные народы в едином комфортном общежитии. А раз государство живёт по принципу равноправного объединения разных народов, то ему всё равно, сколько в нём народов – двадцать или двести. И включить в свои границы оно может любой народ – была бы возможность и целесообразность.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования.

Источник