Добро пожаловать в новый мировой беспорядок

Мировое правительство ("Foreign Policy", США)Иэн Бреммер (Ian Bremmer) Когда лидеры промышленно развитых стран "Большой восьмерки" соберутся на этой неделе в Кэмп-Дэвиде, будет много разговоров о глобальном лидерстве, а также о его значимости для нашего предрасположенного к кризисам мира. В этом мире, где так много переходящих национальные границы проблем, таких как угроза стабильности мировой экономики, климатические изменения, киберконфликты, терроризм, скудеющие запасы воды и продовольствия и много чего другого, потребность в международном сотрудничестве становится как никогда актуальной. Однако сотрудничество зависит от лидерства. Только у мировых лидеров имеются рычаги, позволяющие координировать многонациональные действия в ответ на транснациональные проблемы. Только они обладают властью и богатством, чтобы убедить другие государства предпринять такие действия, на которые эти государства иначе не пойдут. Они могут предоставить такие услуги, за которые никто другой не заплатит, а также такие ресурсы, которые недоступны другим. Эти лидеры задают повестку дня по всем вопросам. К сожалению, впервые за семь десятилетий миру не хватает лидера. Увеличение федерального долга в США, очень слабый и неуверенный выход этой страны из Великой Рецессии, а также политический паралич в Вашингтоне породили опасения по поводу того, что Америка не в состоянии больше играть роль послевоенного лидера. А на противоположном берегу Атлантики долговой кризис подорвал доверие к Европе, к ее институтам и к ее будущему. В Японии ликвидация последствий тройного бедствия 2011 года, включающего землетрясение, цунами и выпадение радиоактивных осадков, оказалась намного легче, чем исцеление от длившихся двадцать лет политических и экономических недугов, от паралича, из-за которого японское правительство сегодня не желает и не может оказывать содействие международным проектам там, где другие страны берут на себя тяжелую ношу. Тридцать-сорок лет тому назад эти страны были мировыми центрами власти и влияния. Вместе с Канадой они составляли "Большую семерку" - группу демократий со свободным рынком, которая подобно локомотиву тащила за собой мировую экономику. Сегодня эти страны сами с трудом держатся на ногах. Однако самые многообещающие новые державы пока не готовы заполнить образовавшийся вакуум. Китайские лидеры все свое внимание сосредоточили на внешнеполитических планах, которые будут иметь важные последствия для следующего этапа внутреннего развития этой страны. Подобно своим партнерам из Бразилии, Индии и России, они слишком заняты сложными домашними проблемами, и не могут согласиться на те риски и нагрузки, которые неизбежны при взятии на себя большей ответственности в сфере международного руководства. Многосторонние институты также вряд ли заполнят эту брешь. Расширенная группа ведущих держав, известная как "Большая двадцатка", включает в свой состав страны с такими разными экономическими и политическими ценностями, что может находить последовательные и значимые решения лишь для тех проблем, которые уже превратились в кризис. И делать это она может только тогда, когда опасность одновременно грозит всем ее самым влиятельным членам. У Всемирного банка и Международного валютного фонда уже нет тех финансовых и политических рычагов воздействия, которыми они когда-то обладали. А соперничество  в рядах Совета Безопасности ООН редко позволяет ему налаживать целенаправленное взаимодействие.  Короче говоря, международная политика и глобальная экономика вступают в переходный период, который я называю "Большим нулем". Сегодня не существует какой-то одной державы или альянса держав, способных обеспечивать последовательное международное руководство и лидерство. Но вакуум чужд природе, и такой переходный период не может длиться  неопределенно долго. Государства не согласятся на новые затраты и риски, пока не поверят, что это необходимо и неизбежно, и пока не убедятся в том, что за них никто ничего не сделает. Понадобилась целая Вторая мировая война, чтобы созвать конференцию в Бреттон-Вудсе и создать новый мировой финансовый порядок, возведя Соединенные Штаты  Америки в ранг сверхдержавы. Точно так же, скорее всего понадобится какое-нибудь стихийное или иное бедствие, либо страх перед его неминуемым приближением, чтобы произвести на свет новый мировой порядок. Что будет дальше, и кто поведет этот новый мир за собой? Ответы на два этих важнейших вопроса будут определять соотношение сил в мире после периода "Большого нуля". Во-первых,  заставят ли порожденные отсутствием лидерства проблемы Америку и Китай действовать в качестве партнеров, или эти проблемы подтолкнут их к конфронтации? Для мира и благополучия в 21-м веке нет более важных политических и торговых взаимоотношений, чем взаимоотношения  между Вашингтоном и Пекином. Если американские компании и впредь будут получать огромные прибыли в Китае, у них появится заинтересованность в китайском успехе и в стабильных отношениях с Пекином. В этом случае они будут давить на Белый дом и на американских законодателей, чтобы те избегали ненужных трений. С другой стороны, если китайские компании воспользуются своим растущим влиянием в бюрократическом аппарате страны для создания новых правил конкуренции, которые будут им на руку, то американские корпорации начнут подталкивать эти государства к более агрессивному политическому соперничеству. Существуют десятки таких сценариев, которые способствуют расширению сотрудничества либо разжигают вражду между двумя ведущими мировыми державами. Потрясения, которые приведут к резкому росту нефтяных цен, могут, например, дать китайским и американским руководителям мощный совместный стимул для снижения зависимости от углеводородной энергетики. А крупная кибератака одной стороны против другой способна спровоцировать опрометчивую политическую реакцию. Второй вопрос исключительной важности. Будут ли Китай и Соединенные Штаты  доминировать в геополитике, или глобальную власть поделят между собой несколько признанных и формирующихся держав? Если ключевые и периферийные экономики Евросоюза сумеют согласовать свои политические действия и восстановить доверие к еврозоне, то Европа и впредь будет той силой, с которой придется считаться. Если Япония сможет восстановить экономический рост и создать политическую систему, внушающую большее доверие обществу, то, пожалуй, и она будет в состоянии стать более активным и напористым международным игроком. Если Индия осуществит дальнейшую либерализацию экономики и справится с усиливающимся притоком сельских мигрантов в города, то она сможет создать противовес китайскому влиянию в Азии. Если правительство Бразилии сдержит инфляцию и мудро распорядится природными богатствами своей страны, то эта латиноамериканская держава серьезно расширит свое влияние. Если Турции удастся избежать противостояния между правящей Партией справедливости и развития и непреклонными сторонниками светского устройства страны из рядов бизнеса, СМИ и военной элиты, то турецкое государство также сможет стать мощным региональным центром силы. И так далее. Разместив китайско-американские отношения вдоль одной оси, а остальные страны с их относительными слабостями и преимуществами вдоль другой, мы получим четыре наиболее вероятных сценария на постпереходный период после "Большого нуля". Получается четыре четких варианта. Если Соединенные Штаты  и Китай станут самыми сильными и влиятельными государствами в мире, а переходный период "Большого нуля" в целом сблизит их интересы, то мы будем свидетелями такого миропорядка, в котором Вашингтону и Пекину выгодно вместе нести бремя ответственности. Назовем данный сценарий "Большой двойкой". Если Соединенные Штаты  и Китай согласятся на сотрудничество и поделятся лидерством с другими сильными государствами, то мы увидим своего рода "Концерт наций", который приведет к налаживанию подлинного взаимодействия в рамках объединения, подобного "Большой двадцатке", только более прочного и жизнеспособного. Если Соединенные Штаты  и Китай станут намного сильнее любой возможной коалиции других государств, а "Большой ноль" будет подталкивать их к конфликту, соперничество сверхдержав заставит остальные страны встать на ту или иную сторону, либо остаться за пределами их орбит. Назовем такой сценарий "Холодная война 2.0". Но если Вашингтон и Пекин войдут в полосу противоречий с другими сильными государствами, то глобальная власть расколется на "мир регионов", в котором местные тяжеловесы будут пытаться доминировать в своем окружении. Конечно, эти сценарии представляют крайние случаи, а будущее создаст некую комбинацию как минимум из двух описанных вариантов. Дальше эти варианты можно представить в виде четырех следующих общих сценариев. Большая двойка Экономист Фред Бергстен (Fred Bergsten) первым ввел в обиход термин "Большая двойка", который стал обозначать стратегическое партнерство США и Китая. В своей вышедшей в 2005 году книге "The United States and the World Economy" (США и мировая экономика) Бергстен утверждает, что без сотрудничества между Вашингтоном и Пекином нельзя эффективно решить ни одну неотложную проблему в мире. В конце концов, Соединенные Штаты  и Китай это, соответственно, ведущий сложившийся рынок и ведущий формирующийся рынок, две самые крупные мировые экономики, самые крупные торговые державы, а также самые крупные загрязнители окружающей среды. Китай это крупнейший в мире кредитор, а Соединенные Штаты  стали самым крупным в мире заемщиком. Просто невозможно перебалансировать мировую экономику, придать новые силы международным торговым переговорам, приняться за решение проблем климатических изменений, если Вашингтон и Пекин не возьмут на себя составление планов, издержки и риски. Партнерству между США и Китаем не надо придавать формализованный вид. Что касается многочисленных проблем безопасности от Ирана и Северной Кореи до отношений между Индией и Пакистаном, и между израильтянами и палестинцами, то бывший американский советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский предлагает "неформальную большую двойку" - партнерство, основанное на сложной взаимозависимости, которая связывает воедино будущее двух стран. Но что понадобится для того, чтобы Вашингтон и Пекин сформировали такое партнерство? Во-первых,  Пекину придется прийти к решению о том, что он может себе это позволить. Здесь речь не просто о продолжении экономической экспансии Китая, производящей глубокое впечатление. Китаю нужен обширный, благополучный и уверенный в себе средний класс, который будет крайне заинтересован в успехе своего государства. Легитимность внутри страны важна для лидерства в международном масштабе. Китаю также придется создать устойчивый баланс в своей экономике, перенеся центр тяжести в развитии с мощной экспортной зависимости на рост потребления внутри страны. Но при этом ему нельзя разрывать сцепку с западными потребителями в такой степени, которая приведет Китай к изоляции от остальных крупнейших мировых экономик. Следующему поколению лидеров Китая придется увидеть в сотрудничестве с Вашингтоном экономически выгодный путь к инвестициям в глобальную систему, которая будет работать на благо КНР. Как это ни парадоксально, "Большая двойка" потребует от китайских политиков отказа от дорогостоящего военного строительства, которое отвлекает ресурсы от работ по перебалансировке экономики, а также создания прочной системы социального обеспечения для стареющего населения страны. Таким образом,  Китаю придется полагаться на военную мощь США, которые будут защищать и отстаивать общественные интересы за пределами Азии. А для этого потребуется такой уровень взаимного доверия, который пока не достигнут. Американской экономике придется в достаточной мере восстановить свою энергию и жизнеспособность, дабы убедить налогоплательщиков, что Соединенные Штаты  снова могут проводить более  амбициозную внешнюю политику. Американским законодателями придется сделать так, чтобы экономическая перебалансировка в отношениях между двумя странами, явно дающая преимущества Китаю, поскольку она сужает пропасть благосостояния между США и КНР, не породила в американском обществе враждебность по отношению к  Пекину. Но если взять все общие угрозы в их совокупности (от Северной Кореи и кибератак до нефтяных цен), то партнерство в сфере безопасности может войти в привычку. Однако миру "Большой двойки" не нужны другие державы и альянсы государств, обладающие достаточной политической и экономической мощью, чтобы конкурировать с США или с Китаем. В этом сценарии Евросоюз ожидает раскол или неуверенное продвижение к менее динамичному будущему. Японское правительство не сумеет в полной мере оживить свою экономику, а новые державы, такие как Индия, Бразилия, Турция и прочие, не смогут усилиться в достаточной степени, чтобы играть заметную и независимую роль на мировой арене. В этом сценарии американо-китайское лидерство будет незаменимым. Есть много причин, почему мир "Большой двойки" маловероятен. Во-первых, отсутствует исторический прецедент прочного и многомерного партнерства между двумя самыми сильными в мире государствами, особенно когда у них такие разные политические и экономические системы. Если ход событий не приведет Китай к фундаментальной политической реформе и не разрушит государственное господство на его рынках, то этим странам будет в любом случае очень сложно долго совмещать свои интересы. Также нет никаких гарантий, что китайское руководство когда-нибудь почувствует себя достаточно уверенно, чтобы страна согласилась на такую роль. В последние годы очень многие призывают к созданию "Большой двойки", однако китайцев среди них нет ни одного. Неспокойная переходная эпоха "Большого нуля" вряд ли это изменит. Кроме того, крайне маловероятно, что Соединенные Штаты  и Китай выйдут из этой эпохи с новой уверенностью в себе и в своих силах, особенно если учесть, насколько амбициозны китайские планы реформ, и насколько не защищен средний класс Америки. Далее, трудно себе представить, что Китай и Америка будут единственными странами, у которых после периода "Большого нуля" амбиции сохранятся в целости и сохранности. Что бы ни случилось с еврозоной, квалифицированная рабочая сила Европы и ее традиции новаторства усиливают шансы на то, что она сохранит свою работоспособность и жизненные силы на долгие годы. Япония также неоднократно сталкивалась с неудачами, но это по-прежнему  третья в мире экономика. Нет также оснований полагать, что развитие в ведущих формирующихся державах затормозится настолько, что они утратят свое постоянно усиливающееся влияние. Рост у них может замедлиться, но только катастрофа поистине глобальных масштабов вернет нас к двухполярному миру. Концерт наций Если спустя лет десять действительно возникнет несколько центров силы, то представьте себе сценарий, где глобальный вакуум власти породит кризис или череду кризисов, которые окажутся настолько разрушительными, что общепризнанные и обретающие признание державы будут вынуждены сотрудничать, идти на компромиссы, а также совместно брать на себя риски и бремя лидерства. Это будет такой порядок "Большой двадцатки", который заработает по-настоящему, своего рода "Концерт наций", аналогичный так называемому Европейскому концерту, объединившему Британию, Российскую Империю, Австрию, Пруссию, а позднее и Францию в целях восстановления и поддержания мира в Европе после Французской революции и наполеоновских войн. Этот формализованный и наделенный законным статусом баланс сил дал Европе стабильность, которая сохранялась с начала 19-го века и до Первой мировой войны. Однако такой сценарий исключительно маловероятен, ибо существует крайне мало таких обстоятельств, которые породят мощный и обширный страх перед крахом, и будут поддерживать его длительное время. Представьте себе коллапс на финансовых рынках Европы, который разовьется гораздо сильнее и продлится намного дольше, чем американский "момент Лемана". Испания и Италия это слишком крупные страны, чтобы взять их на поруки и выручить из финансовой беды. Они утратят доверие инвесторов. Работающие там немецкие и французские банки, пострадав от невозвратных кредитов, не выдержат и разорятся. Еврозона рухнет, и Европа расколется на части. Соединенные Штаты  и Китай лишатся важнейшего торгового партнера, а также сотен тысяч рабочих мест, которые создает для них Европа. Однако трудно себе представить, что в результате этих деструктивных процессов возникнет прочное сотрудничество. Как и во время финансового кризиса 2008 года, последствия гораздо более мощных потрясений системы в некоторых местах окажутся сильнее и сохранятся дольше, чем в других. А искушение отыскать выгоды в слабостях и недостатках других, вместо того чтобы объединиться и укрепить международную торговлю, может стать слишком сильным, и кое-кто не сможет ему противостоять. Давайте представим себе еще более глобальную проблему. Скажем, рост мирового спроса на зерно начинает серьезно опережать предложение, а череда погодных катаклизмов ведет к резкому увеличению цен на продовольствие во всей Южной и Юго-Восточной Азии, в Северной Африке, а также на большей части Латинской Америки и бывшего Советского Союза. Протесты в России вызовут жестокие ответные меры со стороны государства, что лишит правительство остатков популярности. Восстания в Индии перейдут за пределы государственных границ. Волнения вспыхнут  в Венесуэле, в Таиланде и Египте. Насилие захлестнет Китай. Но опять же, проблемы с продовольствием всегда больнее бьют по развивающимся странам и формирующимся державам, чем по США, Европе и Японии, потому что  люди в развитых странах тратят меньшую часть своих доходов на основные продукты питания. Опять же, в таком сценарии страдать будут не все одновременно и не в равной степени. А история показывает, что драка за продовольствие порождает поиски виновных столь же часто, как и сотрудничество. В итоге сложно себе представить достаточно масштабный кризис, чтобы он принудил общепризнанные и добивающиеся признания державы к длительному сотрудничеству. А сложность угроз и опасностей, стоявших перед министрами иностранных дел в Европе 19-го века, это ничто по сравнению с  проблемами эпохи "Большого нуля". Холодная война 2.0 Если эпоха "Большого нуля" подтолкнет Китай и Соединенные Штаты  к более прямым формам конфликта, и если у Вашингтона с Пекином будет гораздо больше экономических, политических или военных сил, чем у любой другой страны или блока стран, то такая ситуация может породить холодную войну нового типа. Однако в этой войне будет гораздо меньше шансов на применение боевой техники и оружия, ибо благодаря глобальной экономической взаимозависимости конфликт с использованием экономических инструментов и кибершпионажа становится для его инициаторов гораздо менее дорогостоящим, нежели традиционная война. Оружием в такой войне станут стратегии валютных котировок и курсов, ограничения доступа на рынки и к прямым иностранным инвестициям, а также кибератаки и контрудары с целью прерывания информационных потоков и выведения из строя важнейших элементов инфраструктуры. Никто не знает, кто одержит верх в таком столкновении - даже американские и китайские стратеги, которые могут оказаться втянутыми в этот конфликт. Истоки этого потенциального конфликта проследить несложно. На раннем этапе развития Китая американские компании и потребители получили доступ на китайские рынки, к дешевой рабочей силе Китая и к его недорогим потребительским товарам. Китайские производители получили доступ к американскому среднему классу и к передовым технологиям, которые могли дать только западные компании. Но экономические передряги Запада усилили безотлагательность китайских планов по снижению зависимости от экспорта в США и Европу с одновременным увеличением внутреннего спроса на китайскую продукцию. В дополнение к этому все более уверенные в себе китайские компании сегодня могут рассчитывать на государственную защиту от иностранной конкуренции. Они могут использовать  политические связи для внесения изменений в коммерческие правила и нормативы к собственной выгоде, а также прибегать к услугам местных печатных, широковещательных и онлайновых СМИ для манипулирования общественным мнением китайцев об американских компаниях. Короче говоря, Китай уже сейчас становится более независимым от экономической мощи США, а американские корпорации могут вскоре обнаружить, что долгосрочные ставки на КНР не всегда окупаются. Поскольку коммерческие связи, подталкивавшие политических руководителей с обеих сторон к преодолению политических и идеологических разногласий, начинают ослабевать, две страны будут гораздо агрессивнее бороться за влияние и за коммерцию в общемировом масштабе. Давно уже назревающие трения по поводу курса китайской валюты, неспособность или нежелание китайского правительства защищать интеллектуальную собственность иностранцев, а также американская критика в адрес Китая относительно ситуации с соблюдением прав человека будут все чаще приводить к взрывам возмущения. "Холодная война 2.0" будет гораздо опаснее, чем первая. Да, шансов на начало ядерной войны между завтрашним Вашингтоном и Пекином не больше, чем было вчера у Вашингтона и Москвы. Разрушительная мощь межконтинентальных баллистических ракет в ядерном снаряжении и та легкость, с которой можно обнаружить место их пуска, делает обмен ядерными ударами крайне маловероятным. Однако в особенности из-за кибератак такая стабильность кажется устаревшей, потому что  для нанесения разрушительного ущерба не нужно истреблять людей миллионами, а следы нападения через интернет легко можно спрятать. Такое оружие применялось уже не раз. Однако есть и другое важное отличие, которое существенно уменьшает шансы на разрушительный американо-китайский конфликт. Во времена советско-американского противостояния железный занавес был не просто стеной, преграждавшей путь захватчикам и открывавшей дорогу узникам. Это был буфер между капиталистическим и коммунистическим мирами. Советский Союз был важным поставщиком энергоресурсов  в Европу, однако торговля между Востоком и Западом была крайне ограниченной. Одной стороне было гораздо проще нанести ущерб другой, не навредив при этом собственным интересам. С другой стороны, сегодняшние американо-китайские отношения  базируются на определенной взаимозависимости, или концепции "взаимно-гарантированного экономического уничтожения". Такая ситуация сохранится даже в том случае, если Китай успешно преодолеет свою зависимость от покупательной способности американского потребителя. Китай будет нужен США еще долгие годы, чтобы финансировать американский долг, а Китай должен быть уверен в том, что Америка может и будет расплачиваться по долгам - и что валюта, которой она пользуется, стоит дороже бумаги, на которой ее печатают. Такой сценарий также предполагает относительную слабость остальных государств мира, что маловероятно по вышеуказанным причинам. Порядок такого рода имеет больше шансов на рождение, чем сценарии "Большой двойки" и "Концерта наций". Но это все равно не самый вероятный сценарий после периода "Большого нуля". Мир регионов В четвертом сценарии региональные лидеры обеспечивают определенные общественные интересы в пределах своих сфер влияния, однако политическая элита в этих странах игнорирует призывы к многостороннему сотрудничеству, которое требует жертв во имя всеобщего  блага. Соединенные Штаты  остаются единственной в мире военной сверхдержавой, однако растущая экономическая мощь и техническое совершенствование усиливающихся держав снижает значимость данного преимущества. Усиление региональных держав это, конечно же, явление общемирового масштаба, но в каждой части света оно проявляется по-разному. Это самый вероятный из всех сценариев постпереходного периода, потому что  он не требует компромиссов от сильных государств и многонациональных прыжков в неизвестность при решении проблем, а также потому что  он следует тем путем, по которому уже идет наш мир. Каждый регион будет иметь свою собственную уникальную структуру власти. В Европе из-за утраты доверия к платёжеспособности ряда европейских стран имеющая немалые резервы Германия окажется в роли явного лидера - нравится это немецким руководителям и налогоплательщикам или нет. Берлин будет играть решающую роль в любом плане по реформированию еврозоны, по шенгенским соглашениям о границах, да и по самому Евросоюзу тоже. А если Германия сумеет убедить европейских лидеров заключить соглашения между странами-членами еврозоны, в которых будет сочетаться новая преданность единой валюте и гораздо более жесткая координация государственных расходов и налоговой политики, то управление регионом может стать одним из самых эффективных в мире. Есть также менее добровольная форма единения, которую навязывает один местный тяжеловес. Если Россия сумеет в большей степени диверсифицировать свою экономику, или если нефтяные цены будут и впредь достаточно высоки, чтобы заполнять российскую казну валютой, то Москва получит возможность усиливать свое экономическое и политическое влияние на большей части постсоветского пространства. Казахстан, у которого развитые деловые связи с иностранными державами, такими как Китай и Германия, может уменьшить свою зависимость от России, но другие государства, такие как Украина или Грузия, имеют больше шансов попасть в сферу российского влияния. В этом сценарии наибольшим потенциалом для разжигания конфликта обладают два региона - Ближний Восток и Азия. На Ближнем Востоке, где шаткий баланс безопасности давно уже обеспечивают иностранные державы, влияние таких государств, боящихся излишних затрат и рисков, уже начинает уменьшаться. В 2011 году по Северной Африке и Ближнему Востоку пронеслись политические бури, но США и НАТО активно вмешались в общенациональный кризис лишь в Ливии, причем интервенция осуществлялась только с большой высоты и после многочисленных просьб других арабских государств. Уход иностранных держав вызовет острое соперничество за лидерство между Саудовской Аравией, Ираном, Турцией, а возможно и Египтом. У этих государств очень разные взгляды на идеальный баланс сил и влияния в регионе. Азия может оказаться еще более нестабильной. Из-за усиливающейся борьбы за ресурсы и региональное влияние самые сильные страны Азии, такие как Китай, Индия и Япония, будут вступать в разные формы конфликтов. А Индонезия, Южная Корея и Таиланд это достаточно крупные страны, способные противостоять попыткам втянуть их на орбиту той или иной державы. Азия может усилить свою роль локомотива глобального роста, но у стран региона от Северной Кореи до Пакистана слишком много критических проблем в сфере безопасности, и какой-то одной стране в этом очень большом и сложном регионе будет невозможно доминировать. Усугубляя опасности, многие соседи Китая одновременно пытаются углублять деловые связи с Пекином и военные отношения с Вашингтоном. Это весьма неустойчивый баланс, который легко разрушится, если США и Китай окажутся втянутыми в конфликт между собой. В таком сценарии будет присутствовать межрегиональное сотрудничество. Небольшие группы признанных и усиливающихся государств будут работать совместно над какими-то конкретными вопросами, представляющими взаимный интерес. Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка, входящие в объединение БРИКС, будут развивать торговлю и инвестиционные связи в определенных областях и усиливать свой вес и влияние в кредитных организациях, таких как МВФ и Всемирный банк. Россия и Китай будут и дальше использовать  Шанхайскую организацию сотрудничества в целях усиления своего регионального влияния, мешая Соединенным Штатам углублять связи с другими странами-членами ШОС. Развивающиеся государства Латинской Америки и Африки во главе с Бразилией и ЮАР станут все активнее развивать политические и деловые отношения по оси "юг-юг". Соединенные Штаты, Европа и Китай продолжат делать ставку на свои торговые взаимоотношения в целях поддержания национальных экономик. Но несмотря на обеспечение общественных интересов местными гегемонами, такой фрагментированный мировой порядок будет мешать окончательному и полному разрешению транснациональных проблем, связанных с периодом "Большого нуля". Большой минус Учитывая то обстоятельство, что вакуум лидерства может создавать самые разные формы переполоха и беспорядков, мы должны также рассмотреть сценарий с неизвестными, который грозит нарушением мирового порядка иного рода. Что если "Большой ноль" создаст проблемы, дискредитирующие правительства, разрушающие их авторитет, а также заставляющие граждан наиболее пострадавших от этого стран искать альтернативу государственному управлению? Возьмем сегодняшний Китай, который нуждается в амбициозных и долгосрочных экономических и социальных реформах. Его правительство будет осуществлять эти изменения как раз в тот момент, когда "Большой ноль" начнет неожиданно сотрясать систему. Если Пекин не справится с общественными волнениями, которые возникнут в результате  этих потрясения, если он не сумеет остановить поднимающуюся волну экологических катастроф и бедствий, если рост затрат на рабочую силу заставит многие компании переместить свое производство в соседние страны, если из-за серьезных рыночных потрясений в Европе и США десятки миллионов китайцев окажутся без работы, если возмущение общества коррупцией выплеснется в интернет, если попытки государства подавить крупные демонстрации встретят сопротивление, которое будет координироваться через современные средства связи, то мы сможем стать свидетелями фундаментальных перемен в государственном управлении Китая. И для таких перемен крах государства или революция могут не понадобиться. Если местные чиновники посчитают, что им можно игнорировать указания Пекина, то китайскому центральному правительству придется активно решать внутренние проблемы, и играть важную роль на международной арене ему будет некогда. Есть также кошмарный сценарий для Европы. Если долговое бремя лишит ключевые европейские государства крупных ассигнований, они могут оказаться без тех финансовых средств, при помощи которых создается, а затем проводится в жизнь политика. Местные руководители могут приступить к узурпации власти, что приведет к ее ослаблению в таких странах как Италия и Франция. Развал усугубит возрождение сепаратистских движений в Британии, Бельгии и Испании. Что если такая тенденция затем распространится на регионы, где границы на протяжении истории проводили чужие страны? Государства Кавказа и Центральной Азии называют Косово прецедентом, на основе которого небольшие этнические государства смогут провозглашать свою независимость. Бывшие европейские колонии в Африке, в том числе, крупные, обладающие большими ресурсами страны, такие как Нигерия и Демократическая Республика Конго, будут сталкиваться с огромными внутренними нагрузками, так как местные власти уже сегодня требуют большего контроля над полезными ископаемыми, которые добываются на "их" территории. Сегодня у России сильная центральная власть, но ее легитимность зиждется в основном на одном человеке, Владимире Путине. Это страна, занимающая седьмую часть земной суши, там расположены 89 регионов, проживают 170 этнических групп, имеются десятки языков меньшинств. Иными словами, там постоянно присутствует опасность дробления. История Российской Империи, а затем Советского Союза это история меняющихся границ. Если ее нефть и газ утратят свою ценность, а российское государство и его деловое сообщество к тому времени не успеют диверсифицировать экономику страны, то правительство в один из дней может столкнуться со слишком большим количеством внутренних угроз, и ему будет некогда властвовать над соседями. Таким образом,  если оказавшаяся без руля и ветрил эпоха "Большого нуля" создаст глобальные проблемы, которые дадут метастазы и породят тысячи чрезвычайных ситуаций местного масштаба, то огромные куски важных стран могут оказаться без руководства - или неуправляемыми. А в итоге получится так, что каким бы ни был глобальный баланс сил, самые мощные государства мира будут вынуждены заниматься только урегулированием внутренних кризисов. Назовем такой сценарий "Большим минусом". В нем ослабление лидерства и дробление власти в отдельных странах создает условия для сценария "Большого нуля"  внутри некоторых наиболее крупных мировых экономик. И хотя есть люди, просто ненавидящие власть, такой сценарий кажется самым скверным из числа всех остальных. Оригинал публикации: Welcome to the New World Disorder