Третья мировая как последняя война ссудного процента. Марат Мусин

Источник

Характерной особенностью очередной Великой депрессии является то, что она начинается в условиях реально идущей войны. Реки крови уже пролиты на Ближнем Востоке. Пылает многострадальная Украина, которую англосаксы сознательно превращают в военный полигон и зону постоянного бедствия, создавая на обломках несостоявшегося государства военно-транзитный центр по дестабилизации Европы и России. На очереди бывшие советские республики Средней Азии. Бои идут уже всего в тысяче километров от Москвы.

Прежде всего, нужно четко ответить себе на вопрос: за что же именно идет и будет идти битва? Ответ прост. Началось силовое переформатирование ресурсных стран. При этом реально война ведется за сохранение «империализма доллара» и ростовщической банковско-биржевой системы негласного перераспределения труда и капитала. За это англосаксы сегодня воюют жестко и решительно, решительно подавляя все возможные альтернативы. Арсенал используемых ими средств весьма широк: от механизма санкций, товарного, технологического и финансового эмбарго до «умных» высокоточных бомб и крылатых ракет. Причем в разных странах война ведется чужими руками, и далеко не всегда руками местных граждан.

Сегодня предпочтение отдается радикалам всех мастей и оттенков. Мы уже детально разбирали схемы вовлечения молодежи в тоталитарные радикальные секты, принципы работы международных вербовочных сетей и методов искусственного зомбирования неокрепших умов (см. М.Мусин «20 лет назад США внедрили в государственную систему РФ механизм гарантированного самоуничтожения», ANNA NEWS). Поэтому в данной статье останавливаться на этих аспектах мы не будем.

За последние четыре года в организации переворотов в ресурсных странах отчетливо проявились следующие тенденции:

1. Первоначально запущенная модель «революции внутренней оппозиции» сегодня заменена на модель внешней негосударственной агрессии, на Ближнем Востоке внешней агрессии ваххабитского интернационала - тоталитарных исламистских сект и их боевых отрядов.

2. Модель так называемой мирной оппозиции сегодня заменена на чисто военную модель свержения законной власти.

3. Пехота стран НАТО заменена на интернационал радикалов, конкретно на боевые отряды радикальных тоталитарных сект и профессиональных наемников.

4. Степень радикализации «пехоты» сознательно доведена до абсурда и людоедского уровня группировки «исламское государства».

Отработаны общие для разных стран тактические приемы. Это использование наркотиков и приемов зомбирования на массовых мероприятиях (как, например, это было на митингах в Ливии, Сирии и на Украине), хождение в атаку под хорошей дозой наркотиков. Захват банков и уничтожение кредитных договоров и кредитных историй как это было в Ливии, Сирии и на Украине. Здесь грамотно задействуется фактор кредитного рабства. Захват полицейских участков и уничтожение архива криминальной милиции с последующей легализацией уголовников как революционеров, а их банд как революционных военных отрядов. Война - дело молодых, отсюда искусственно внедряемая модель секс-джихада для исламистов, что больше соответствует израильской практике свободной любви, чем исламским государствам, принципиальное разрешение сексуального насилия над «врагами» и т.д..

Похоже, модель мирных бескровных переворотов и молниеносных «цветных революций» осталась в прошлом. Сегодня в обязательном порядке ставится задача нанести максимальный ущерб экономике ресурсной страны. Вторжение должно привести к экономической разрухе, уничтожению как инфраструктуры, так и тонкого слоя местных пассионариев. Что позволяет после достижения цели свести к минимуму затраты на содержание будущей компрадорской администрации побежденной страны и риск возможного реванша. Уроки Ливии, Сирии и Украины четко показывают, какие экономические негативные последствия сегодня влечет за собой силовая трансформация страны.

Целенаправленное повышение степени жестокости и уровня террора при сменах используемых моделей «пехоты» также имеет свое логическое объяснение.

Как известно, общий (внешний) враг объединяет. Чтобы этого не произошло, в общественном сознании закрепляется стереотип о силе врага как обстоятельстве непреодолимой силы. Например, в Сирии и Ираке считается, что «исламское государство» (ИГ) всегда побеждает, предавая затем казни сотни и тысячи инакомыслящих. Публичная демонстрация 15 июня 2014 года казни сразу 1700 солдат, офицеров и курсантов военной академии Ирака на базе Сабакир в Тикрите на севере Ирака, фактически, закрепила в общественном сознании представление о группировке «исламское государство» как обстоятельстве непреодолимой силы. В результате в значительной степени подавляется воля народа к сопротивлению. Поэтому сегодня, едва услышав о появлении на горизонте отрядов «исламского государства» Абу Бакр аль-Багдади (настоящее имя Ибрагим Ауаад Ибрагим Бу Бадри бин Армуш), мирное население в панике бежит...

Это один аспект проблемы - внутренний.

Внешние не менее важны. Они объясняют, почему сегодня публичная заявка на осуществление геноцида сознательно доводится до абсурда и запредельного уровня жестокости. Демонстративные казни пленных тысячами, как и выборочное отрезание голов иностранных журналистов, призваны отмобилизовать и поднять весь цивилизованный мир на борьбу с мифической угрозой (с пришлыми людоедами - инопланетянами), поставив его под начало военно-политической машины США. Замечу, отмобилизовать не исламских радикалов, а их противников.

Действительно, повышение градуса террора до примеров практики настоящего геноцида позволяет его истинным организаторам решить две важные задачи. Во-первых, мифическая угроза позволяет обосновать допустимость применения силы в регионе и оправдать в общественном мнении нарушение суверенитета ресурсных стран. Во-вторых, мифический враг позволяет легализовать собственное военное присутствие в регионе, когда США и блок НАТО выступают уже не в роли агрессора и нарушителя суверенитета, а в роли главного защитника и спасителя мира.

Мол, у вас появились инопланетяне. Поэтому мы - США, не спрашивая вашего согласия, начинаем воевать на вашей территории и решать военные задачи, которые на территории вашей страны безуспешно пытались реализовать отряды наших наемников.

Здесь нет ничего нового.

Как известно, США создали Аль Каиду для борьбы с СССР в Афганистане. «Друг» в одночасье официально превратился во «врага» после странной атакой Аль Каиды на башни-близнецы в 2001 году. Что послужило хорошим предлогом для организации так называемого военного похода американской армии в Средней и Центральной Азии против злополучной Аль Каиды. А на деле позволило организовать многолетнее военное присутствие США и дугу нестабильности у самых границ КНР.

Подобная практика взята за основу быстрой раскрутки проекта «Исламского государства». Сначала совместно с Моссадом выбираем очередного Бен Ладена, подаваемого публике чуть ли не как потомка самого Пророка (Абу Бакр аль-Багдади якобы происходит из племени Курейш) . Мгновенно вооружаем и накачиваем сотнями миллиардов отряды его боевиков, постоянно «по ошибке» подбрасывая им оружие как в сирийской Ракке. Затем объявляем Бен Ладена номер два главным мировым злодеем. После чего, под предлогом борьбы с вторжением инопланетян исламского государства начинаем бомбить Сирию и Ирак. И никого не будем спрашивать, можно ли это делать.

Ливия. Муаммар Каддафи открыто говорил, что его исламская страна подверглась военной агрессии пришлых ваххабитов Аль Каиды и катарских наемников. И это было правдой. Но весь мир предпочитал рассказывать сказки о мисуратской и бенгазийской внутренней мирной оппозиции.

Сирия. Точно также в начале событий целый год мировые СМИ взахлеб рассказывали истории про мирные выступления внутренней сирийской оппозиции против «диктатора и военного преступника Башара Асада». Ни слова про ваххабитов Аль Каиды. Затем от так называемой мирной оппозиции руководство постепенно перешло к чисто военной внутренней структуре - Сирийской свободной армии (ССА). Немного позже появилось непонятное исламистское военное образование Джебхат Ан Нусра, которое только через полгода сбросило покровы и официально объявило, что на самом деле является ветвью Аль Каиды.

При замене обанкротившейся недееспособной модели оппозиции начинаются настоящие бои. Как правило, новая структура и последняя модель «пехоты» предпринимает открытые силовые действия против отрядов обанкротившейся модели с целью забрать к себе их «пушечное мясо». Тогда Джебхат Ан Нусра конфликтовала с ССА, сегодня ИГ - с остальными ваххабитскими и исламистскими боевыми отрядами.

Далее шел период разношерстных исламистских образований, резко активизировавших террористическую активность при проведении тех или иных международных собраний командиров боевых оппозиционных отрядов. На этих сходках международные спонсоры официально делили и распределяли катарский, саудовский или иной террористический бюджет. Передача оперативного управления войной против Сирии сначала от Катара Саудовской Аравии (главе разведки Саудовской Аравии принцу Бандар бин Султану бин Абдулазиз), и сегодня обратно от Саудовской Аравии Катару. Как выясняется, за проектом так называемого «Исламского государства» помимо США и Израиля стоит также и Катар.

Сегодня переформатирование мира с помощью сценария внешней негосударственной военной агрессии ведется с очевидным прицелом на ислам и исламские государства. Глобальная кампания компрометации ведется из-за демонстративного отказа ислама и исламской экономики от ссудного процента, что является очевидным посягательством на основы существующего миропорядка. Складывается впечатление, что антиисламская кампания подходит к своему логическому завершению.

Это и подмена понятий через провокационное использование названия «Исламское государство» для обозначения зон влияния тоталитарных сект исламистских радикалов - антиподов любых мировых религий. Что объективно ставит под удар все исламские государства.

Это и очевидная всем невозможность на практике реально осуществить геноцид миллиардов инакомыслящих руками одноразовой «пехоты» Абу Бакр аль-Багдади. Очевидно, что провокации с демонстрацией практики геноцида «Исламским государством», призваны обрушить гнев и военную мощь всего мирового сообщества на исламские государства и на Ислам. Но это произойдет только после завершения силовой трансформации ресурсных стран. Как говорится, когда мавр сделал свое дело - мавр может уходить.

Это и публичные признания лидеров Германии и Франции, сделанные в разгар кризиса 6 января 2009 года, что существующая социально-экономическая система аморальна по своей сути, поскольку провоцирует дальнейшее разделение как людей, так и стран на бедных и богатых, и посему подлежит уничтожению...

Здесь мы впервые затронули духовно-нравственные и морально-этические аспекты проблемы экономики ссудного процента, необходимость поиска ее альтернативы. Так что же хотят, в конечном счете, достичь англосаксы? Уничтожить исламские государства? Явно нет - их можно только ослабить. Поставить вне закона принципы ислама? Ближе. Или уничтожить единственную альтернативу экономике ростовщичества и ссудного процента - так называемую исламскую экономику и ее банковскую систему? Скорее всего, причина именно в этом.

Запрет использования ссудного процента отражен в основных мировых религиях. В Ветхом и Новом Завете, в Коране. Смертный грех лихоимства делает внутренне противоречивым словосочетание «православный банкир».

Ветхий Завет: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдать в рост». (Втор. 23; 19).

«В рост дает и берет лихву: то будет ли он жив?» (Иезек. 18; 13).

Новый Завет: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники - Царства Божия не наследуют». (1 Коринф. 6; 9-10).

В Евангелии от Луки говорится: «...и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая» (Лк. 6:3 5).

В Коране: «Те, кто берет лихву, восстанут [из могил], как восстанет тот, кого лишает Сатана рассудка прикосновением своим. Это - в наказание им за то, что говорили они: «Воистину, лихва [дозволена] так же, как и торговля». Но дозволил торговлю Аллах, а лихву запретил. Если придет к кому-либо [из ростовщиков] увещевание Господне, и если поступит он (т.е. ростовщик) согласно увещеванию этому, то простятся ему грехи его прошлые. И рассудит его Аллах. А те, кто [вновь] вернется к этому [давать в рост] станут обитателями Огня на времена вечные (Сура Аль-Бакара (Корова) Аят: 275)

Еще до эпохи Ренессанса христиане в деловых отношениях свято исповедовали данный принцип. Однако, в средние века христиане утратили принципы бессудного финансирования. Давно сошли «на нет» и другие альтернативные модели, с триумфом применявшиеся в Европе и США. Как, например, знаменитая модель «свободных денег» Freigeld Йохана Сильвио Гезелля (Johann Silvio Gesell) - модель «денег как средства обмена и ничего более», с платой за простой денег.

В результате сегодня лишь ислам за счет своих простых правил смог формализовать и реализовать эти принципы в так называемом исламском банкинге и исламской экономике. И это истинная экономическая подоплека современной трансформации ресурсных стран и всего мира.

Для более четкого понимания проблемы, несколько слов об экономике и банках.

Начиная с первого кризиса капитализма 1825 года и по сию пору, очередной воспроизводственный кризис ставит на повестку дня следующие вопросы: о роли банковской системы, частных или общенациональных интересах ее владельцев, процентной ставки. Именно кризисы объективно свидетельствуют о необходимости национализации банковской ренты, как и самой банковской системы.

Например, как хорошо известно, только за 12 первых месяцев прошлого кризиса частные российские банки, получив около 5 трлн. рублей, конвертировали и вывели около 5,2 трлн. руб. В результате кредитные ресурсы страны сократились на 200 млрд. рублей. За рубеж тогда были выведены средства в размере 63,4% федерального бюджета (12,5% ВВП). Частные интересы банкиров оказались важнее общенациональных интересов, произошел полный отрыв банковского сектора от сектора реальной экономики. Интересы фиктивного капитала заместили интересы реального капитала.

В сложившейся ситуации нет альтернативы запуску высокотехнологичной промышленности, вертикальной интеграции собственности и управления.

Для того чтобы осуществить новую индустриализацию и обеспечить кредитование российской промышленности, необходимо национализировать банковскую систему и провести дедолларизацию экономики.

Общегосударственный кредитный план, общегосударственный план капиталовложений, общегосударственный экспортно-импортный план - это приговор частной банковской системе и самой системе ростовщичества, родовые недостатки которой давно детально разобраны в экономической литературе.

Для нас важно понять одно - почему происходит отрыв банковского сектора от сектора реальной экономики. Проблема в том, что доход банкира (ростовщика) не связан с результатом деятельности заемщика и напрямую зависит от размера оборотного капитала. Зачем ростовщику (банку) рисковать и инвестировать капитал в реальный сектор, когда механизм ссудного процента гарантирует ему получение высоких доходов по кредитам. Целенаправленное выкачивание денег из реального сектора с помощью механизма ссудного процента создает проблему ликвидности и вынуждает производственников постоянно обращаться в банк за кредитами. Дефицит финансовых ресурсов в сфере материального производства позволяет банкам повышать проценты по кредитам, усиливая откачку денег из реального сектора.

Эту проблему позволяет решить принципы и стандарты так называемой модели исламской экономики, открыто запрещающей ростовщичество. Стандарты, разработанные такими международными организациями как Организация бухгалтерского учета и аудита для исламских финансовых институтов и Совет исламских финансовых услуг, закрепляют правила осуществления экономической или иной деятельности.

В частности, эти стандарты запрещают продавать долги в виде котируемых на бирже бумаг. Долг может продаваться только по номинальной стоимости без дисконта и доходности. Поэтому любая сделка с долговой бумагой не по номинальной стоимости считается недействительной.

Во-вторых, запрещено участие на фондовой бирже, ввиду присутствия там высокой неопределенности, спекуляции и элементов азартной игры.

Указанные запреты ограждают от спекулятивных операций и исключают возможность появления финансовых пузырей - предвестников финансово-экономических кризисов.

Традиционная финансовая система, основанная на перепродаже денег, не может гарантировать материализацию исходящих финансовых потоков в реальный актив. А значит, часть денег не доходит до реальной экономики, продолжая вращаться в самой финансовой системе (перекредитование, использование денег в спекулятивных операциях с высоко рисковыми финансовыми инструментами и т.п.).

Периодически повторяющиеся финансово-экономические кризисы, поляризация общества на очень богатых и очень бедных, развитие теневой экономики и коррупции полностью обнажили деструктивную суть процентной системы и стимулировали зарождение и развитие альтернативной финансовой системы, основанной на религиозной этике и экономическом здравомыслии.

Естественной альтернативой экономики ссудного процента является экономика, основанная на базовых религиозных принципах и запретах, нацеленных на эффективное создание и справедливое распределение всех благ в обществе. В нашем случае уже сложившаяся во многих странах мира система исламской экономики (ИЭ).

Деньги не являются товаром и не имеют утилитарной функции, внутренне присущей товару. Деньги - это средство платежа и обмена. Этот принцип блокирует всякую попытку обоснования продажи (аренды) денег под проценты.

Другими словами, предлагается альтернативный механизм прямого включения привлеченных финансовых ресурсов в производственную схему. Плюс рассмотрение видов деятельности и формы допустимых сделок, исходя из принципов нравственной экономики (А.Чаянов, С.Булгаков и другие).

Известная простота правил Ислама позволила на практике реализовать альтернативную банковскую систему на принципах нравственной экономики - так называемую исламскую экономику и исламский банкинг.

Запрет «риба» (рост, лихва, ссудный процент, ростовщичество). Ссудный процент является одним из самых тяжких грехов в Исламе, а его запрет основополагающим в исламской экономике. Процент запрещен, торговля разрешена и поощряется.

 

Запрет «гарар» (неопределенность, случайность, неясность условий контракта, неравная информационная осведомленность контрагентов). В исламской финансово-юридической практике запрет «гарар» является самым главным после запрета ссудного процента. Контракты, в которых присутствуют элементы «гарар», являются неисполнимыми (недействительными).

Запрет «мейсир» (азарт, спекулятивное поведение, получение прибыли в результате случайного стечения обстоятельств). Не допускается получение прибыли одними лицами за счет убытков других лиц, в связи с чем, запрещается финансирование казино, лотереи, тотализаторов и других видов игрового бизнеса и различных видов спекуляций, основанных на ожидании.

Запрет на запрещенные виды деятельности - «харам». Все дозволенное с точки зрения Стандартов определено как «халал», а не дозволенное - «харам» (алкоголь, оружие, наркотики и т.д.).

Несмотря на мнимое разнообразие кредитных продуктов, традиционные банки работают, по сути, на основе одного договора, являющегося актом продажи денег под проценты. В исламском банке каждый финансовый инструмент имеет свою отраслевую специфику и сущность.

Для оценки общеэкономической эффективности произведенных операций рассмотрим особенности работы модели исламской экономики на примере одного из самых распространенных инструментов финансирования торговли («Мурабаха››).

Клиент обращается с заявлением в исламский банк за финансированием для приобретения конкретного товара. Банк не дает деньги на руки клиенту, а покупает необходимый для него товар, перечислив деньги прямо на счет продавца товара. Став владельцем товара, банк продает его клиенту в рассрочку с торговой наценкой. Деньги, покидая пределы банка, сразу материализуются в целевом товаре клиента, в результате реальной коммерческой операции с фактическим товаром.

Таким образом, в исламской экономике деньги, выходя из финансовой системы, обязательно проходят через реальный сектор, а затем возвращаются обратно в финансовую систему. То есть развитие финансовой системы возможно только через развитие реального сектора. Деньги обслуживают реальный сектор, а не выкачивают из него ресурсы, как это делает ссудный процент.

Прозрачность вышеописанного механизма финансирования обеспечивается участием банка как на этапе коммерческой сделки с продавцом товара, так и на этапе коммерческой сделки с его клиентом.

Механизм ИПФ позволяет в рамках профинансированных сделок иметь реальное представление о налогооблагаемой базе и быть уверенными в полноте собранных налогов. Поэтому внедрение механизмов ИЭ, благодаря обеспечению ими полной прозрачности финансируемых сделок и собираемости налогов, выгодно для государства.

Другими инструментами исламского финансирования, основанными на принципе разделения прибыли и убытков, являются договоры инвестирования («Мудараба››) и создания партнерства («Мушарака››). В этих договорах важную роль играет запрет «гарар›› (неопределенность, неясность, опасность), так как наличие «гарара›› в договорах порождает мошенничество и обман.

Принцип разделения прибыли и убытков обязывает банк (инвестор) быть более бдительным и настаивать, ссылаясь на запрет «гарар», на прозрачном формировании себестоимости продукции (услуг) и прибыли финансируемого субъекта. Искусственное завышение партнером себестоимости продукции (услуг) и занижение прибыли недопустимо, так как это приведет к уменьшению инвестиционных доходов банка и, как следствие, к уменьшению налогов, отчисляемых в бюджет.

 

При выборе инвестиционных проектов банк не заинтересован в предоставлении финансирования субъектам по договорам инвестирования и создания партнерства, у которых предельная эффективность капитала ниже, чем среднерыночная процентная ставка срочного депозита.

Таким образом, принцип разделения прибыли и убытков естественным образом формирует портфель высокоэффективных проектов банка. Указанные инструменты нацелены на отбор и финансирование успешных проектов, эффективное использование капитала (ресурсов), в том числе вкладчиков.

Благодаря механизмам ИЭ повышается прозрачность, снижается «теневая» составляющая экономики, увеличивается налогооблагаемая база.

Клиент, получив деньги на бизнес в обычном банке, может легко выстраивать теневые схемы ухода от налогообложения, тем самым нанося ущерб государству и искажая экономическую статистику.

При масштабировании деятельности исламского банка на весь банковский сектор, а принципов работы ИЭ на весь финансовый сектор (исламские ценные бумаги, исламское страхование, фонды) - эффект в масштабе национальной экономики в среднесрочной и долгосрочной перспективе будет колоссальным. Исчезнут спекулятивные и непроизводственные операции, создающие финансовые пузыри.

Договора будут формироваться с учетом полной информированности сторон и запрета на неопределенность и чрезмерный риск, что приведет к сбалансированности интересов сторон. Более эффективно будут использоваться финансовые, трудовые, интеллектуальные и материальные ресурсы страны.

Снизится уровень бедности и значительно уменьшится разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. Благодаря справедливому распределению благ, снизится социальная напряженность в обществе.

Очень важно понять, что в каждом инструменте исламского финансирования «генетически заложены» («встроены››) механизм и алгоритм социально-экономического развития и защиты от деградации, банкротств и финансово-экономических кризисов.

Профессор Марат Мусин, руководитель агентства ANNA NEWS