Время «Запада» прошло

  |   Автор: 

• Ален де Бенуа

Поговорим о понятии «Запад». Раймон Абеллио как-то проницательно заметил, что «суть «Европы» всегда имела пространственное выражение, то есть Европа представляла собой географическое понятие, в отличие от «Запада», который подобной фиксации не имел» [1]. В самом деле, «Запад» постоянно находится в движении и место его локации уже не единожды менялось. Вначале под этим термином понималась земля заходящего солнца (Abendland), которая противопоставлялась стране восходящего солнца (Morgenland). Начиная с третьего века новой эры в эпоху правления императора Диоклетиана, оппозиция между Западом и Востоком сводилась к разделению на Западную империю (столицей которой был Милан, а затем Равенна) и Восточную Римскую империю с центром в Константинополе. Первая прекратила свое существование в 476 году с низложением последнего императора Ромула Августула. После этого «Запад» и «Европа» надолго слились в единое целое. Однако, начиная с восемнадцатого века на морских картах прилагательное «западный» стало относиться к Новому свету, также имевшему название «американской системы», в отличие от «европейской системы», которая охватывала восточное полушарие (в него входили Европа, Азия и Африка).

В период между двумя войнами «Запад» неразрывно связывали с Европой, как это делал в своих работах Шпенглер, противопоставляя его «Востоку», который для одних был предметом слепого обожания (Рене Генон) и пугалом для других (Анри Массис) [2]. Во времена холодной войны сюда относили Западную Европу и ее англо-саксонских союзников во главе с Великобританией и США, в противоположность «восточному блоку», который возглавляла Советская Россия. Эта точка зрения, которая позволила США узаконить свое доминирование на континенте, не потеряла для многих актуальности и после краха советской системы (например, в работах Хантингтона).

Сегодня слово «Запад» опять приобрело новый смысл. Порой оно может определяться сугубо экономически: «западными» являются все развитые и модернизированные страны, такие как Япония, Южная Корея или Австралия, страны бывшей Восточной Европы, Северная и Латинская Америка. «Ex Oriente Lux, Luxus ex Occidente» («Свет приходит с Востока, роскошь – с Запада») как язвительно пошутил польский писатель Станислав Ежи Лец [3]. Когда Запад попал в призму понятия современности, то он окончательно лишился пространственного содержания. На глобальном уровне последним символом «furor orientalis» является противостояние между Западом и исламизмом. Следовательно, фундаментальный разрыв проходит по линии столкновения иудео-христианского запада и арабо-христианского востока и многие деятели и публицисты уже открыто называют это противостояние войной «Рима» с «Израилем» – той самой войной Гога и Магога, которая завершит мессианский цикл истории.

На самом деле уже давно не существует такого унитарного понятия как «Запад», равно как и нет ясного определения что такое «Восток». Что же касается «христианской западной цивилизации», то этот термин сейчас лишен всякого смысла еще с тех пор как в Европе восторжествовал атеизм и материалистический взгляд на мир, а религия перешла в разряд частных интересов индивида. Запад и Европу больше ничто не связывает между собой, вплоть до того, что Европу приходится защищать от западной экспансии. Мы не говорим уже о культурной связи, пропала и географическая составляющая, поэтому слово «Запад» по отношению к нам должно быть навсегда забыто.

Давайте лучше поговорим о Европе. Если рассуждать объективно, попытка дистанцироваться от самого себя для лучшего изучения и понимания своей природы, вынесения рациональных суждений, имела определенный успех, и Европа посчитала этот путь универсальным – это сделало ее уникальной среди всех прочих культур и цивилизаций.Жан-Франсуа Маттеи справедливо говорит о «теоретической природе универсального взгляда на реальность» [4]. Эта идея универсального позже трансформировалась в универсализм, который первоначально носил религиозный характер, а затем стал приобретать секулярные, светские черты (тем не менее, между универсальным и универсализмом существует большая разница, равно как и между понятиями «свобода» и «либерализм»). В своем стремлении к одинаковости и унификации, универсализм провозгласил идею примата единства над множественностью. В этой идее заключен скрытый этноцентризм, поскольку любое стремление к универсальному отражает специфический взгляд того, кто этой универсализации добивается. Первоначально этим двигало желание стать на место Другого для лучшего понимания его природы и мировоззрения, для чего было необходимо дистанцироваться от своего Я. Но затем мы полностью отказались от своей собственной природы – и это имело катастрофические последствия.

Сейчас мы видим закат Европы во всех ее сферах. Сама конструкция европейской цивилизации распадается на глазах. Европа является не только «больным человеком мировой экономики» по словам Мишеля Гоше, она к тому же испытывает колоссальный кризис интеллекта и политической воли [5]. Желая спастись из пропасти, в которую ее завлек либеральный капитализм и технократическая наука – она, тем не менее, продолжает двигаться в прежнем направлении, не находя в себе сил остановиться и выбрать альтернативный путь. Уступая натиску чужой культуры и истории, Европа избавляется от своей внутренней сути. Между скудностью своего прошлого и страхом за свое будущее, европейцы сейчас не могут опереться ни на что другое кроме абстрактного морализма и неясных принципов, которые должны защитить их покой – даже ценой необратимых метаморфоз. Но не нужно забывать, что История по своей сути трагична, и что побеждает в ней тот, кто имеет волю к власти и не боится принимать серьезные решения, а вовсе не тот, кто пытается сохранить комфорт любой ценой, да еще и интерпретирует свое собственное исчезновение и слабость как доказательство личного морального превосходства. Именно таким может быть «последний человек», о котором в свое время пророчествовал Ницше.

Единственное, что сейчас находится на подъеме, что не подвержено упадку, является сама причина упадка – то, что можно назвать предметом перманентного «заката». Этот предмет не является разновидностью старой традиции культуры пессимизма. Мы должны помнить, что История существует по своим внутренним законам, выходящим за рамки человеческой деятельности. Упадок Запада берет свое начало в далеком прошлом и не может быть объяснен только последствиями современной глобализации. Судьба культуры неразрывно связана с ее сутью. Подлинная история определяется происхождением, поскольку именно оно задает исторический маршрут, определяет и «искусство изложения», и «содержание» самого сюжета истории. Исторически сложилось так, что «Запад» выразил себя в метафизической идее, затем в форме секулярных политических идеологий, а позже – в виде «научного» мировоззрения. Очевидно, что к настоящему моменту его сила иссякла, он стал пустым и мертвым. Запад сказал уже все, что должен был сказать; он воплотил все свои мифы в любой из возможных форм. И теперь он подходит к концу своего существования, погружаясь в хаос, являя миру культурную рвоту и тотальный нигилизм.

Реальный и действительно актуальный вопрос, который в данный момент стоит перед нами, это то, есть ли сейчас другая культура, которая отвечает вызовам современности и которая может предложить новую форму освоения мира, как на теоретическом, так и практическом уровне. Или же западная культура, достигнув стадии распада, способна породить нечто новое? Ведь когда одна культура приходит к своему логическому концу, ее место должна занять другая. На протяжении своей истории Европа была местом рождения многих культур, и поэтому нет никаких причин для того, чтобы она опять не стала родиной еще одной, чьи следы зарождения мы должны обнаружить. Эта новая культура должна писаться от древних корней, но давать новые ростки. Вместо пустых сожалений и пессимизма, нужно сконцентрировать свое внимание для того, чтобы рассмотреть на европейской почве эти ростки, дающие новую надежду.

Мы вновь обращаемся к работам Шпенглера, но с одним нюансом: закат Европы предвещает ее новое начало. 

Перевод с английского Антона Денисова

Примечания

1. Раймон Абеллио (Raymond Abellio) (1907–1986) – французский писатель и философ-гностик.

2. Анри Массис (Henri Amédée Félix Massis) (1886–1970) – французский литературный критик, журналист. По политическим убеждениям являлся консерватором католического толка, симпатизировал «l'Action française». Кроме работ, посвященных анализу творчества Золя, Дюамеля, Пруста, Барреса, написал книгу «Защита Запада» (1927), своеобразный манифест французских правых по защите Запада и Европы, где критиковал моду на восточный мистицизм, считал большевизм «врагом европейской христианской цивилизации».

3. Станиислав Ежи Лец (Stanisław Jerzy Lec) (1909–1966) – польский поэт, философ, писатель-сатирик и афорист XX века.

4. Жан-Франсуа Маттеи  (Jean-François Mattei) (1943 г.р.) – французский ученый и политик, специалист в области генетики, входил Союз за французскую демократию, затем - Союзу за народное движение (UMP). 

5. Марсель Гоше (Marcel Gauchet) (1946 г.р.) – французский историк, философ и социолог. Является одним из самых выдающихся современных интеллектуалов Франции. Занимается исследованиями политических последствий современного индивидуализма, отношений между религией и демократией,  проблем глобализации.

Термин «Больной человек мировой экономики» (sick man on the economic planet) используется по аналогии с публицистическим штампом «больной человек Европы» (sick man of Europe). Ранее термин использовался (преимущественно в англоязычной традиции) для обозначения европейских государств, испытывающих комплексные экономические и политические проблемы. Сейчас «больным человеком» называют всю Европу в целом, из-за комплекса проблем, которые испытывает Европейский союз: дефицит бюджета, финансовый кризис, сокращение возможностей социального государства, падение демографии, этнические конфликты, кризис системы образования и т.д.