Сообщения
О том, почему Алексей Кудрин вновь заговорил о необходимости структурной и институциональной реформы
Реформы, дословно, — это изменения. Предполагается, что к лучшему. Однако один из умнейших людей, Александр Дмитриевич Жуков, первый заместитель председателя Государственной Думы шестого и седьмого созывов, ныне президент Олимпийского комитета России – прим.ред.), еще где-то лет десять назад говорил, что нам нужно отказаться от слова «реформа», потому что народ России его понимает как-то не этак. В сегодняшнем русском языке слово «реформа» означает «уничтожение». То есть «я тебя отреформирую» — это «я тебя уничтожу».
И давайте посмотрим, почему так. Реформа здравоохранения. Все понимают, что нужно лезть в интернет и становиться самому себе доктором. Реформа образования: ребята, кто знает нормальных преподавателей, чтобы нанять их в качестве репетиторов? Пенсионная реформа: господа, пенсий не будет, расслабьтесь. Реформа вооруженных сил: помните, был такой Сердюков? (обратите внимание, что когда Шойгу возглавил Министерство обороны, как-то о реформе армии никто не говорил, по крайней мере, громко, и поэтому армия восстановилась).
Структурная реформа — это то, что меняет структуру экономики. Бывает структура отраслевая, бывает структура собственности. А институты — это организации, которые что-то делают. Есть институты формальные, скажем, правительство, профсоюзы. Есть институты неформальные — это привычки, это сообщества людей. Поэтому, грубо говоря, структурные реформы, институциональные реформы — это изменение экономики…
Предполагается, что к лучшему. Но все уже понимают, что к худшему. Под структурными реформами можно понимать все, что угодно.
Есть чудесная песня: «Шо конкрэтно ты имела в виду». Когда Кудрина начинают спрашивать, что за реформы он имеет ввиду, он, во-первых, обижается; во-вторых, его речь становится совсем невнятной и бессвязной. Но если судить по тому, что там просачивается, первое — это приватизация.
У государства есть хорошие предприятия. Оно должно отдать эти хорошие предприятия в правильные руки. Если не самому Кудрину, то, по крайней мере, его друзьям. И тем, к кому он хорошо относится.
Понимаете, если что-то принадлежит государству, то от государственной собственности очень легко перейти к общенародной. И тогда государственное имущество будет принадлежать не каким-то мелким чиновникам, которые им управляют, они станут принадлежать всему народу. За последнюю четверть века приватизации, либералы проводили приватизацию как они хотели. Народная приватизация шла только на самом первом этапе, и она была проведена менее чем на двух процентах предприятий. Эти предприятия в результате выжили, в массе своей их не коснулась бандитская стрельба и так далее. (Говорил кто-то из реформаторов — ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов — в своих мемуарах, что нам нужно было создать поколение «малиновых пиджаков», чтобы они проредили ряды «красных директоров», то есть грубо говоря, террор был вполне сознательным деянием наших либеральных реформаторов). И они этого не скрывают, не стыдятся этого. Но у людей была вся возможность сделать народную приватизацию. Либералы у власти сделали все, чтобы ее не было.
О том, почему Алексей Кудрин не станет ратовать за массового миноритарного акционера
Когда человек прозревает, он что-то при этом делает и говорит. Ну был Савл — стал Павел. Он об этом сообщил обществу.
Если бы Кудрин говорил, что все — я за народную приватизацию, народ должен владеть всем, миноритарные акционеры, распределенная собственность… Он знает эти определения, он бы их сказал. А не он — какой-нибудь клерк бы сказал. И мы бы обсуждали очередную инициативу Минфина провести народную приватизацию, потому что у людей-то, оказывается, денег-то много. Но в облигации Минфина почему-то и по сей день только богатые вкладываются. Так пусть они вложатся в свой Сбербанк, в котором держат деньги, в чем проблема-то! Но как-то нет про это речи.
Думаю, что Кудрин имеет так называемых стратегических инвесторов, которые могут купить большой пакет акций, и иметь своих людей в итоге в управлении государственной собственностью. Это российские и западные крупные корпорации. Причем, учитывая состояние российских бизнесменов, в основном, конечно, западный бизнес. Может быть, и восточный — какие-нибудь китайцы.
Мы видим примеры приватизации. Приватизировали кусок Сбербанка. Ау-у! Где там народ? Приватизировали кусок «Роснефти». Такая схема, что, в общем, кто у кого что покупал, под чьи гарантии — это еще нужно серьезно разбираться. Как-то народа Российской Федерации там нигде нет. Причем смысл приватизации блистательно отсутствует. Потому что бюджет захлебывается от денег, не знает, куда их девать. Денег нет, но это для вас, и вы держитесь, а так с деньгами все в порядке. Повышение качества управления в ходе приватизации не наблюдается.
При этом если смотреть с точки зрения массового применения технологий, массовой геологоразведки, массовых инвестиций, то у нас самая эффективная нефтяная компания России — это государственная «Роснефть». А кто у нас самые эффективные в информационной сфере? Государственная МИА «Россия сегодня», которой принадлежит Russia Today и ТАСС.
Государственная собственность оказывается более эффективной везде, где речь идет о стратегии. Банковская система. Ауу! Не, есть «Альфа», есть «Открытие». Они молодцы и красавцы. Но кто у нас самый технологичный? Сбербанк. К Сбербанку много претензий, но он работает. ВТБ-24 — это большой крупный эффективный банк, но он и в подметки Сберу не годится.
О том, что имеют ввиду либералы, когда говорят о том, что надо всячески избавиться от той нефтяной иглы, на которую Россия подсела в нулевые
Вы знаете, на эту иглу они нас и посадили. Есть один единственный способ избавиться от нефтяной иглы: деньги, доходы, которые генерирует «нефтянка», нужно вкладывать в переработку.
О словах министра финансов России Антона Силуанова о том, что деньги есть, но их разворуют, поэтому капитал нужно хранить на Западе
Вы знаете, вот стоят перед вами полсотни влиятельных либералов. Спрашивайте каждого: «А почему нельзя деньги инвестировать в Россию, почему вы их инвестируете в Америку?» Ответят: «Потому что в России их разворуют». Но когда вам это отвечает весь класс, который контролирует всю социально-экономическую политику, это прозвучит не как «разворуют», а как «разворуем». И, знаете, очень убедительно прозвучит.
Даже голубой воришка Альхен у Ильфа и Петрова не говорил: «Я украду». Он говорит: «Ой, куда-то делось». А эти-то воришки — они не голубые в массе своей, они — нормальные. И, конечно, они так не скажут. Но смысл ровно в этом. Бороться с коррупцией не сложно, было бы желание. Можно бороться с коррупцией цивилизованно, как американцы, итальянцы. Можно жестко, как китайцы. Нельзя ее устранить полностью. Но в Китае коррупция не мешает развитию страны. Хотя она там безумная. Ее нужно свести до уровня, когда она не блокирует решения, когда стратегические решения не принимаются на основании коррупционных решений. Есть технологии, хотите такую, хотите такую, хотите сякую. Только у нас не применяется никакая.
Нет, технологии элементарные. Первое. Если человек, взяткодатель, сотрудничает со следствием — с него автоматически снимаются обвинения. Он автоматически чист. Не то что явку с повинной написал, пришел. Нет, прятался, бегал и так далее. И не то что он идет на сделку со следствием, и не то что ему снижают обвинение. С него снимается все, как в Италии. Да, в Италии за пять лет из-за этого сменилось шесть правительств. Но мафия перестала быть политической силой на севере и в центре, а на юге она резко ослабла.
Или в Штатах. Если член мафии, а коррупция власти — это всегда организованная преступность, не сотрудничает со следствием, у его семьи и близких родственников, даже если они отдельно проживают, конфискуют все активы, оставляют только социальный минимум. И человек оказывает перед выбором: или сдать всех, рискнуть жизнью, но семью спасти.
Два способа. Два закона, на две странички каждый. И всё, можно побелить коррупцию. Пока государство не поймет, что борьба с коррупцией — это вопрос его персонального выживания, либералы будут торжествовать и править.
О словах Кудрина о необходимости независимых судов
Простите, пожалуйста, независимый суд у нас есть и сейчас. Потому что судья может нарушать закон, и ему за это ничего не будет. Это результат реформы Козака (Дмитрий Козак, заместитель председателя правительства России — прим.ред.) начала нулевых годов. Проблема в том, чтобы суды не могли нарушать законы. А для этого нужна ответственность судей. Да, сейчас на них имеется административное давление. Но оно слабенькое, фрагментарное. Проблема не в независимости, проблема в безответственности. Сейчас никто из нас не имеет доступа к правосудию. Но для того, чтобы мы получили этот доступ, нужно сделать много других вещей. В первую очередь обеспечить ответственность судей.
У нас сейчас есть приказ Следственного комитета, по которому, получая доказательства преступлений, совершенных судьей, преступного решения судьи, следователь не имеет права возбуждать дело.
Суд независим! И именно результатом этого, результатом независимости от закона и здравого смысла является та вакханалия в судах, которую мы видим.
Комментариев нет:
Отправить комментарий