Псевдоинвестиции. Часть вторая

Владислав Жуковский НЕ РАБОТАЮТ НА РАЗВИТИЕ Если верить заверениям российских высокопоставленных чиновников, а также международным финансовым организациям, продвигающим интересы крупного транснационального капитала и международных банков, иностранные инвестиции должны способствовать преодолению критической зависимости российской экономики от экспорта невосполнимого минерального сырья (пресловутого «сырьевого проклятия»), отраслевой диверсификации экономики и бурному подъёму инвестиционной и производственной активности в несырьевом комплексе. В настоящий момент 67% федерального бюджета, 72% корпоративных прибылей, 75% капитальных вложений и 92% экспорта обеспечивают добыча полезных ископаемых, металлургия, нефтепереработка, лесная промышленность, производство удобрений и связанные с ними едиными производственно-технологическими цепочками создания добавленной стоимости смежные и поддерживающие отрасли низких переделов. Однако на деле всё наоборот — иностранные инвесторы с точки зрения целеполагания и расстановки приоритетов практически ничем не отличаются от российских инвесторов. В точном соответствии с принципами капитализма они склонны вкладывать свой капитал в те отрасли, которые могут гарантировать получение высоких и сверхвысоких доходов в максимально сжатые сроки и при наименьших рисках. В данную категорию попадают как раз перечисленные выше отрасли, а также разного рода спекулятивные операции на финансовых рынках и торгово-посреднические операции. Именно об этом и говорят официальные данные Росстата, согласно которым по состоянию на конец июня 2013 года из накопленных $ 370,6 млрд иностранных инвестиций 17,1% ($63,3 млрд) приходились на добычу сырья, 17,1% (63,3 млрд) — на оптово-розничную торговлю, 8,6% (31,8 млрд) — на транспорт и связь, а 9,6% (35,4 млрд) — на посреднические операции на рынке недвижимости. Да, с формальной точки зрения на долю обрабатывающих производств пришлось свыше 40% суммарного накопленного в российской экономике иностранного капитала. Однако не стоит обольщаться. Во-первых, к обрабатывающей промышленности относятся и производства низких переделов, не связанные с производством готовой продукции потребительского или инвестиционного назначения, а также производством продукции с высокой добавленной стоимостью. В данном случае речь идёт о металлургическом производстве, нефтепереработке, производстве удобрений, лесной промышленности и т.д. В силу того, что хотя эти отрасли промышленности с точки зрения статистического учёта и методологии не относятся к добыче сырья, тем не менее по своей сути они относятся к производствам низких переделов, обладающих низким мультипликатором добавленной стоимости (на единицу сырья создаётся мало добавленной стоимости). Все они обеспечивают своим инвесторам получение сверхприбылей за счёт эксплуатации всё той же природно-сырьевой ренты, на которой, по сути дела, и держится вся российская деиндустриализированная экономика полуторных переделов. А во-вторых, и это не менее важно, именно в обрабатывающей промышленности, занятой в сфере реального материального производства благ и задыхающейся от перманентного дефицита доступных кредитных ресурсов, наиболее остро стоит вопрос о доступе на международные рынки капитала. Действуя в условиях крайне острой и при этом постоянно обостряющейся конкурентной борьбы (в особенности после присоединения России к ВТО в совершенно неподготовленном виде и на кабальных условиях), отечественные промышленные предприятия просто вынуждены привлекать внешнее финансирование либо через эмиссию корпоративных облигаций, либо через банковское кредитование. И в том и в другом случае все эти операции фиксируются как привлечение иностранного капитала в форме прочих инвестиций. Наряду с этим отчётливо видно, что иностранные инвесторы не спешат идти в те несырьевые отрасли промышленности, которые ориентируются на внутренний спрос, не обеспечивают извлечение сверхдоходов и сопряжены с высокими рисками (производственными, технологическими, сбытовыми и т.д.). Так, на долю сельского хозяйства приходится менее 0,7% ($ 2,6 млрд) суммарных накопленных иностранных инвестиций в России, на строительство — 1,1% (4,2 млрд долларов), на рыболовство — 0,03% ($ 66 млн), на систему образования — 0,01% (3 млн долларов), на здравоохранение и оказание социальных услуг — 0,1% ($ 347 млн), на оказание коммунальных и персональных услуг — 0,2% ($ 686 млн). Те сферы экономической деятельности, которые не связаны с эксплуатацией природно-сырьевой, монополистической, административной или любой другой ренты, как показывает практика, оказываются неинтересными иностранным инвесторам. Тем не менее российские чиновники, которые рассуждают о мессианском назначении иностранного капитала, продолжают тиражировать миф о том, что зарубежные инвесторы якобы пойдут в те сферы экономики, которыми государство и частный сектор заниматься не хотят. Однако и этот миф оказался разрушен — иностранные вкладчики приходят в Россию, чтобы зарабатывать деньги, а не заниматься благотворительностью, поднимать разрушенную отечественную обрабатывающую промышленность и создавать себе конкурентов на территории России. В целом наблюдающаяся качественная деградация и примитивизация самой структуры притекающих в Россию иностранных капиталов, с одной стороны, отражает деградацию российской экономики и разрушение научно-технического потенциала страны, а с другой стороны — усиливает структурные перекосы и дисбалансы в российской экономике, стимулирует процессы деиндустриализации хозяйства и разрушения производственной базы. ДОЛГИ И УБЫТКИ Итак, практически целиком и полностью хвалёные «иностранные инвестиции», за которые российские чиновники ведут борьбу уже третье десятилетие подряд, состоят из кредитов и займов. И никакого отношения к обещанному импорту современных управленческих и производственных технологий, техническому перевооружению производств, модернизации инфраструктуры и ЖКХ, развитию научно-технического потенциала и человеческого капитала, построению «экономики знаний» и реиндустриализации большинство этих «инвестиций» не имеют. Это в чистом виде долговая удавка, которая затянута на шее крупнейших российских компаний и банков, в том числе занятых в стратегически значимых секторах экономики и отвечающих за суверенитет и национальную безопасность России. В то время как находящиеся у руля финансово-экономического блока правительства ученики Гайдара и Чубайса в лучших традициях эпохи «рыночных реформ» твердят мантры о пользе и необходимости иностранных инвестиций для российской экономики и пространно рассуждают о необходимости улучшения пресловутого «инвестиционного климата», российская экономика плотно сидит на игле внешних займов. Неудивительно, что только за последние полтора года (с января 2012‑го по июль 2013 года) суммарный размер внешнего долга всех субъектов российской экономики (правительства, Центрального банка, финансовых и нефинансовых организаций) подскочил на $ 161,9 млрд (или на 29,9%) — с 541,9 до $ 703,8 млрд. Причём если внешний долг органов исполнительной власти не превышает $ 56,8 млрд, то внешний долг российских компаний и банков достиг 628,3 млрд долларов (за полтора года он увеличился на $ 135,8 млрд, или на 27,6%). Однако так называемый внешний долг государственного сектора в расширенном определении (то есть с учётом компаний и банков, принадлежащих более чем на 50% государству) за последние полтора года вырос с 224,6 до $ 375 млрд. Бездумное снятие ограничений на трансграничное перемещение капитала и радикальное ослабление валютного контроля, характерные для последнего десятилетия, приводят к утрате контроля над собственной экономикой. Втягивая крупнейшие российские промышленные предприятия и банки (в том числе и прежде всего с государственным участием) в воронку внешних займов и подсаживая их на иностранные кредиты, одновременно навязывая российским чиновникам ультралиберальную и глубоко порочную политику «кудринизма» (недофинансирования экономики, количественного ограничения денежного предложения, привязки эмиссии рубля к притоку иностранной валюты и т.д.), представители транснационального капитала и крупнейшие международные банки получают в качестве залога акции предприятий из стратегически значимых секторов российской экономики. Кроме того, баланс инвестиционных доходов, отражающий разницу между обслуживанием полученного из-за рубежа капитала и отдачей от инвестиций России за рубежом, не только сводится с отрицательным значением, но и стремительно разрастается. Весьма показательно, что российские компании и банки занимают, по сути дела, свои же собственные ресурсы, предварительно изъятые и вывезенные за рубеж Минфином из экономики России якобы лишние и незаработанные «нефтедоллары». Неудивительно, что наблюдается крайне тесная корреляция между динамикой ЗВР и внешним долгом частного сектора: за период 2000–2013 годов совокупный размер ЗВР России вырос с 31 до $ 535 млрд. Тогда как внешний долг российских финансовых и нефинансовых организаций также подскочил приблизительно с 30 до $ 628,3 млрд. По оценкам ряда видных российских экспертов (в частности, академиков Сергея Глазьева и Олега Богомолова, а также Валентина Катасонова, Михаила Делягина, Юрия Болдырева, Михаила Хазина, Андрея Кобякова, Марата Мусина, Сергея Губанова и других), на одних только пресловутых «ножницах процентов», отражающих разницу между доходностью от размещения за рубежом средств «нефтегазовой кубышки» (Резервного фонда и ФНБ) и валютных накоплений Банка России, и тех процентов по иностранным кредитам и займам, которые привлекают отечественные компании и банки, Россия ежегодно теряет порядка $ 40–50 млрд — более 10% федерального бюджета. Размещая средства под 1,5–2,5% в зарубежные ценные бумаги, правительство заставляет российские компании и банки занимать эти же средства, предварительно изъятые из российской бюджетной системы и экономики и прокрученные в финансовом секторе стратегических конкурентов России, под 7–8,5% годовых. Центральный банк России старается не предавать широкой огласке официальные данные по разрастающимся инвестиционным убыткам российской экономики. Согласно данным платёжного баланса России, в одном только 2012 году отрицательное сальдо доходов (то есть чистый убыток) от инвестиций за границу и в Россию превысило 55,4 млрд долларов (1,65 трлн рублей, или 13,8% федерального бюджета России в 2012 году). Это — разница между теми платежами по обслуживанию иностранных кредитов и займов в виде уплаты процентов, дивидендных выплат иностранным акционерам и прочим затратам на привлекаемый капитал (для российских юридических и физических лиц они составили 98,7 млрд долларов) и теми доходами, которые были получены из-за рубежа (43,3 млрд). Всего же за период с 2000 по 2012 год и только в рамках этого канала оттока капитала Россия потеряла свыше $ 322,6 млрд. Именно такую цену заплатила российская экономика за хроническое нежелание Банка России и Минфина заниматься созданием полноценной и самодостаточной инвестиционно-банковской системы, способной финансировать экономический рост, модернизацию и техническое перевооружение. Более того, к этой сумме уместно прибавить накопленный чистый вывоз капитала из России со стороны частного сектора за период 2000–2012 годов, который, согласно официальным дан-ным ЦБ РФ, составил более $ 297,2 млрд. В таком случае получится, что отрицательное сальдо движения капитала из России за период 2000–2012 годов в рамках финансового счёта и платежей по обслуживанию привлечённого капитала превысит отметку $ 619,8 млрд. Если к этой сумме инвестиционных убытков присовокупить тот капитал, который был изъят из российской экономики самим государством через операции Минфина и Центрального банка в размере $ 468,8 млрд (пополнение валютных резервов), то получится, что за период 2000–2012 годов России был нанесён ущерб в размере $ 1,08 трлн. В масштабе цен 2012 года это эквивалентно 50% ВВП России (по официальному курсу рубля) и 270% годового федерального бюджета в том же году. Стоит сказать, что всего в силу крайне благоприятной ценовой конъюнктуры России удалось заработать свыше $ 1,41 трлн по счёту внешней торговли товарами. Из этих $ 1,41 трлн, полученных Россией в качестве профицита внешней торговли, мы фактически потеряли средства, которые могли быть использованы на цели экономического роста, на сумму $ 1,08 трлн (то есть 76,6%). Эти $ 1,08 трлн были вывезены из России в результате снятия ограничений на трансграничное передвижение капитала, либерализации внешнеэкономического законодательства и демонтажа системы валютного регулирования и контроля. При этом государство сыграло в этом процессе ключевую роль: и с точки зрения изъятия денег из российской экономики под видом формирования валютных резервов, и с точки зрения бездумной либерализации валютного законодательства. «ЛИШНИЕ» ДЕНЬГИ Некоторые высокопоставленные российские чиновники умудряются найти оправдание масштабному исходу капитала в иностранные юрисдикции из российской экономики, которая как никогда остро нуждается в доступных долгосрочных инвестиционных ресурсах для финансирования проектов по новой индустриализации экономики, техническому перевооружению производств и пр. И даже пытаются доказать, что отток капитала полезен экономике. Как правило, аргументация чиновников сводится к двум тезисам. Во-первых, из страны утекает якобы лишний и избыточный капитал, который не может быть эффективно задействован в экономике и не может найти себе применения. Соответственно, если бы он остался в России, то это спровоцировало бы раскручивание маховика инфляции и обесценения доходов и сбережений россиян, негативным образом отразившись на уровне жизни граждан, платёжеспособном спросе и перспективах производства. Однако тезис об избыточности капитала не выдерживает никакой критики. В России уровень монетизации экономики, отражающий обеспеченность народного хозяйства денежными средствами (отношение денежной массы по агрегату М2 к ВВП), менее 43% ВВП, что в 2,5 раза ниже, чем в периферийных странах ЕС и во времена СССР (порядка 95% ВВП), в 3 раза ниже, чем в Германии, Франции, Нидерландах и других крупных экономиках Старого Света (115–135% ВВП) и в 4–6 раз ниже, чем в динамично развивающихся новых индустриальных странах и у «азиатских тигров» (от 178% ВВП в Китае до 240% ВВП В Японии). В России наблюдается не избыток денежного предложения, как это пытаются выдать в Минфине и Центральном банке, а острый и перманентный дефицит денег, который лишь подстёгивает рост ставок по кредитам и раскручивание инфляции издержек. Во-вторых, аргументация сводится к тому, что якобы из России утекают «горячие» спекулятивные по своей природе портфельные инвестиции, которые бессмысленно и даже вредно удерживать. Поэтому не следует переживать и вводить ограничения на трансграничное передвижение капитала. Однако изучение структуры капитальных потоков наглядно демонстрирует, что из России утекают отнюдь не только и не столько «горячие» спекулятивные капиталы, сколько вполне себе производительные прямые и прочие инвестиции, которые могли быть направлены на нужды отечественной экономики и финансовой системы, однако работают на стратегических конкурентов России на мировом рынке. Согласно официальным данным ЦБ РФ, за период 2005–2012 годов совокупный чистый вывоз капитала из России по финансовому счёту платёжного баланса со стороны компаний и банков превысил отметку в $ 243,3 млрд (график 4). Из которых на долю портфельных инвестиций пришлось лишь не более $ 29,8 млрд (12,2% суммарного чистого вывоза капитала), на долю производных финансовых инструментов — $ 9,2 млрд (3,7%), на долю прочих инвестиций — $ 162,2 млрд (66,7%), а по каналу незаконного вывоза откровенно криминальных активов и капитала (статья «чистые ошибки и пропуски» платёжного баланса на протяжении многих лет сводится с отрицательным сальдо) из России утекло свыше $ 48,4 млрд, что составляет порядка 19,8% суммарного чистого вывоза капитала из России за рассматриваемый промежуток времени. И лишь по статье прямых инвестиций по итогам последних 8 лет зафиксирован пускай и несущественный и едва отличимый от статистической погрешности, но всё же чистый приток капитала в размере $ 6,2 млрд. Несмотря на непрекращающиеся на протяжении многих лет разговоры российских чиновников о необходимости привлечения иностранных инвесторов любой ценой и общий оптимизм по поводу скачко-образного роста притока иностранного капитала в Россию, реальная ситуация с капитальными потоками в корне отличается от красивой картинки. На самом же деле финансовые ресурсы активно вывозятся из России, капитал утекает за рубеж, причём эту утечку определяют не спекулятивные портфельные инвестиции — капитал главным образом вымывается под видом прочих инвестиций (то есть операций кредитования, а также приобретения иностранной валюты и открытия валютных счетов в России и за рубежом). Другими словами, в том, что процесс вывоза средств из России интенсифицировался, виноват не только спекулятивный капитал. Из России утекают вполне себе производительные формы капитала, которые должны были бы быть направлены на финансирование новой индустриализации экономики, техническое перевооружение производств и развитие человеческого капитала. Однако всё же не частный сектор вывозит львиную долю капитала из России и обескровливает отечественную экономику. Согласно официальным данным ЦБ РФ, за период 2000–2012 годов совокупный чистый вывоз капитала из России со стороны частного сектора (то есть компаний и банков) накопленным итогом составил порядка $ 297,2 млрд. Тогда как за аналогичный промежуток времени государством в лице Министерства финансов и Центрального банка России в виде накопления валютных резервов было вывезено за рубеж свыше $ 468,8 млрд, что в 1,57 раза превышает показатели частного сектора. Именно государство обескровливает отечественную деиндустриализированную и дезинтегрированную экономику и маломощную финансовую систему, которые и без того задыхаются от нехватки доступных инвестиционных ресурсов. Совершенно очевидно, что для финансирования проекта новой индустриализации отечественной экономики, проведения комплексного технического перевооружения производственных мощностей, внедрения современных управленческих и производственных технологий требуется радикально нарастить инвестиционную активность. Однако вместо этого мы видим маниакальную приверженность руководства финансово-экономического блока правительства деструктивной политике «кудринизма», которая обостряет дефицит денег в экономике, поддерживает её недофинансирование, равно как инфраструктуры и человеческого капитала, усиливает сырьевую зависимость экономики и бюджетной системы («сырьевое проклятие»), а также обостряет зависимость от иностранных кредитов и офшоризацию народного хозяйства. Стоит сказать, что существенный вклад в изъятие финансовых ресурсов из российской экономики вносит теневой сектор и запрещённые законодательством России виды предпринимательской деятельности. По сути дела, незаконный вывоз капитала из России превратился во второй по значимости после государства канал по выводу средств из страны. Эта ситуация демонстрирует двойственность позиции российских чиновников — они готовы без устали высокопарно рассуждать на всевозможных форумах и саммитах о мессианском предназначении иностранных инвестиций и при этом не делать ничего для того, чтобы перекрыть каналы незаконного вывоза капитала и дать стимул российскому производительному капиталу работать в России. Вместо того чтобы бороться за российские инвестиции и капитал на деле, российские чиновники предпочитают идти более простым и понятным для них путём — бороться за мифические иностранные инвестиции. СТРАННЫЕ ИНОСТРАННЫЕ Мифология иностранных инвестиций включает ещё один весьма анекдотический аспект. Как у рядовых граждан, так и у чиновников и даже профессиональных экономистов возникает ощущение, что речь идёт о привлечении капитала, который радикальным образом (в качественном отношении и, несомненно, в лучшую сторону) отличается от отечественного капитала и обладает уникальными характеристиками, которых лишены внутренние источники. Иностранному капиталу приписываются чуть ли не метафизические свойства, а сам он наделяется чудодейственными способностями по исцелению экономики от всех бед (начиная от высокой инфляции и сырьевой зависимости и заканчивая технической отсталостью и коррупцией). Иностранные инвестиции как умышленно, так и по незнанию, наделяются поистине сакральным смыслом. Как это ни парадоксально, в основном тот капитал, который поступает в Россию из-за рубежа под видом иностранных инвестиций, на деле вовсе не является иностранным, а является российским по источнику происхождения. Это те капиталы, которые законным и незаконным образом вывозятся российскими финансовыми и нефинансовыми организациями за пределы российской юрисдикции, там легализуются, получают иностранную прописку и затем под видом иностранных инвестиций возвращаются обратно в Россию, получая разного рода налоговые преференции и льготы. Именно такие выводы можно сделать, проанализировав объём накопленных иностранных инвестиций в экономике России по основным странам-инвесторам. Согласно официальным данным Росстата, по состоянию на конец июня 2013 года из накопленных в России 370,6 млрд долларов иностранных инвестиций свыше 18% (66,5 млрд долларов) приходилось на Нидерланды, 17,5% (64,6 млрд) — на Кипр, 12,9% (47,9 млрд) — на Люксембург, 6,7% (24,8 млрд) — на Великобританию и находящиеся в рамках её юрисдикции офшорные гавани, 5% (18,6 млрд) — на известную своим льготным налоговым режимом Ирландию. И лишь 8,7% (32,2 млрд долларов) приходится на Китай, 5,3% (19,8 млрд) — на Германию, 4,3% (15,7 млрд) — на Францию, 3,1% (11,4 млрд) — на США и 2,8% (10,4 млрд) — на Японию. Более детализированная разбивка структуры притекающего в Россию из-за рубежа капитала позволяет сделать вывод, что порядка 65–70% (в отдельные годы эта доля достигала 75–80%) де-юре иностранных инвестиций в Россию де-факто имеют российское происхождение и первоначально были вывезены за рубеж (чаще всего в офшоры и налоговые гавани) российскими предпринимателями. А уже затем, сменив гражданство и прописку, получив налоговые послабления и необходимую защиту от возможных претензий со стороны российских правоохранительных органов, были возвращены в Россию. Практически никакого отношения к загранице формально иностранные, а реально российские по своему происхождению, притекающие из-за рубежа инвестиции не имеют. Пользуясь изъянами и лазейками (а зачастую даже и откровенными «дырами») в российском законодательстве, а также осуществлённой в середине 2000-х годов по указке МВФ и Всемирного банка избыточной либерализацией внешнеэкономического законодательства (произошёл фактически демонтаж системы валютного регулирования и контроля), представители российского крупного капитала вывозят колоссальные по своему объёму финансовые ресурсы за рубеж, а затем занимаются их репатриацией в Россию. Для сравнения: в структуре накопленных прямых иностранных инвестиций на долю того же Кипра приходится без малого 35,3% всех капитальных вложений нерезидентов — 40,8 из $ 115,6 млрд. Тогда как по статье «прочие инвестиции» доля Кипра невелика (лишь 9,1%), а лидирующие позиции занимают Люксембург и Нидерланды — 18,3% и 17,5%. Крупнейшие российские компании и банки являются российскими только формально. Центр прибыли и экономической деятельности находится в России, однако реальные акционеры и бенефициары, а с ними и центр принятия решений и управления отечественной экономикой — за её пределами. Сверхприбыли, извлекаемые за счёт хищнической эксплуатации природных и трудовых ресурсов, а также доставшегося в наследство от СССР инфраструктурного и производственного потенциала, утекают в офшорные юрисдикции и фешенебельные страны. В которых, насколько можно судить, и находятся реальные, а не формальные владельцы крупнейших российских предприятий. Офшоризация ведёт к утрате управляемости отечественной экономикой, передаче рычагов управления вовне, к дезинтеграции, десуверенизации и деиндустриализации хозяйства. Весьма показательно, что в структуре накопленных инвестиций из России за рубежом также лидируют разного рода офшорные юрисдикции и «налоговые гавани». Согласно оценкам всё того же Росстата и Банка России, из $ 175,6 млрд, накопленных резидентами России за рубежом по состоянию на конец июня 2013 года, порядка 33,9% приходится на Виргинские острова (британская колония и один из крупнейших в мире офшоров), 18,7% — на Кипр, 15,3% — на Нидерланды и т.д. НЕ ТАМ ИЩЕМ Мифологизации, во многом умышленная, выгодна тем, кто продвигает и отстаивает интересы транснационального капитала и международных финансовых спекулянтов в ущерб интересам отечественного производительного капитала и финансово-экономическому суверенитету России. Критический анализ показывает несостоятельность устоявшихся в общественном сознании легенд и мифов. Подавляющая часть (не менее 70–75%) поступающего в Россию из-за рубежа капитала, формально и на бумаге являющегося иностранным, на деле оказывается российским по источнику своего происхождения. Львиная доля иностранного капитала (85–95%) на деле является не прямыми инвестициями, обеспечивающими трансфер технологий, а кредитами и займами, ни в коей степени не связанными с целями новой индустриализации отечественной экономики и восстановления разрушенных вертикально-интегрированных производственно-технологических цепочек создания добавленной стоимости. Более того, как в абсолютном, так и в относительном выражении иностранные инвестиции уступают российским инвестиционным ресурсам и составляют мизерную долю от суммарных капитальных вложений в основные фонды России. Подавляющая часть иностранного капитала (порядка 70%) направляется либо на рефинансирование ранее взятых кредитов и займов, либо на осуществление финансовых спекуляций, либо, в лучшем случае, на пополнение оборотного капитала и материально-технических запасов. Лишь малая часть идёт в основной капитал. Очередным блефом оказались и обещания чиновников, что иностранные инвестиции помогут преодолеть «сырьевое проклятие» и отраслевую диверсификацию экономики в пользу высокотехнологичных секторов высоких переделов и базовых отраслей современного технологического уклада. На практике иностранных инвесторов главным образом интересуют те отрасли промышленности и виды экономической деятельности, которые гарантируют извлечение сверхприбылей в сжатые сроки. Это лишь усиливает структурные дисбалансы в российской экономике, сырьевую зависимость промышленности и бюджета, обостряет процессы дезинтеграции и деиндустриализации хозяйства, а также стимулирует дальнейшее разрушение научно-технического и воспроизводственного потенциала экономики. Искусственная мифологизация иностранных инвестиций и придание им чудодейственных свойств крайне опасно, так как, с одной стороны, усиливает зависимость России от транснационального капитала, коммерческие интересы которого зачастую могут не совпадать со стоящими перед государством приоритетами и целями развития. А с другой стороны — увеличивают потери России от участия в системе неэквивалентного внешнеэкономического обмена, масштабы чистых инвестиционных убытков и вымывания капитала, а также обостряют процессы офшоризации отечественной экономики, укрепляют внешнюю долговую зависимость, ведут к десуверенизации. Тем не менее Россия обладает колоссальными внутренними резервами для наращивания инвестиционной активности с целью реализации своего производственного, научно-технического и инфраструктурного потенциала. Только за счёт ужесточения валютного законодательства и финансового надзора и пресечения незаконного вывоза капитала государство могло бы увеличить производительные инвестиции в основные фонды в российской экономике как минимум на 1,6 трлн рублей. За счёт запуска полноценной системы долгосрочного рефинансирования коммерческих банков под залог корпоративных и государственных ценных бумаг (прежде всего, инвестиционного назначения) можно было бы усилиями одного лишь ЦБ РФ как кредитора последней инстанции обеспечить создание как минимум 3–4 трлн рублей неинфляционных долгосрочных инвестиционных ресурсов. Эти ресурсы можно было бы создать за счёт адресной и целевой эмиссии со стороны Банка России (как это делают ЦБ крупнейших экономически развитых стран), и их можно было бы направить на реализацию долгосрочных капиталоёмких инвестиционных проектов, которые априори являются малопривлекательными для частного капитала: развитие инфраструктуры (транспортной, портовой, жилищно-коммунальной, энергетической и т.д.), фундаментальной науки, НИОКР и т.д. С учётом действия банковского мультипликатора, мультипликатора госинвестиций и механизма госгарантий это позволило бы создать в российской экономике порядка 10–12 трлн рублей дополнительных долгосрочных инвестиционных ресурсов, тем самым удвоив объём капитальных вложений в основные фонды в российской экономике. Только за счёт повышения уровня собираемости налогов с сегодняшних 73% до среднеевропейских 87% можно было бы дополнительно получить свыше 1,5 трлн рублей, которые вполне можно направить на новую индустриализацию российской экономики через так называемый бюджет развития. Вкупе с сокращением размера нецелевого использования бюджетных ресурсов, которое оценивается от 1,5 трлн рублей (официально) до 3,5 трлн рублей (по экспертным оценкам), это позволило бы практически в 1,5 раза увеличить объём внутренних капитальных вложений в основные фонды. Благодаря усилению борьбы с незаконной предпринимательской деятельностью, декриминализации экономики и сокращению доли теневой экономики, масштабы которой оцениваются от 15% ВВП (официально) до 45–50% ВВП (по данным МВФ и Всемирного банка), можно было бы также увеличить объём инвестиций в основной капитал на 6–10 трлн рублей. Вместо того чтобы создавать и тиражировать псевдонаучные мифы вокруг волшебных свойств иностранных инвестиций и преклоняться перед иностранным капиталом, пространно рассуждая о необходимости улучшения инвестиционного климата, российским чиновникам следовало бы реализовать комплекс мер, направленных на активизацию внутренних источников роста экономики и инвестиционной активности. Тесная, научно обоснованная и грамотная увязка денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики вкупе с демонополизацией и деофшоризацией экономики, ограничением тарифного произвола естественных монополий и реальной борьбой с коррупцией и административными барьерами способны обеспечить форсированный рост инвестиций в основные фонды и дать мощный стимул новой индустриализации. Институт высокого коммунитаризма