Чжэн Юннянь
После окончания Второй мировой войны Америка всегда играла в Азии определенную роль, ее интересы и влияние в регионе никогда не сводились к нулю. Несколько лет назад Вашингтон заявил о том, что Америка «возвращается в Азию». С точки зрения экономики, в этом существовала определенная необходимость. Азия уже стала экономическим центром мира, и подобное положение дел изменится еще очень нескоро. В то же время, вслед за расширением своих экономических и стратегических интересов в этом регионе, Америка все больше напоминает азиатскую страну. Если Вашингтон хочет сохранить темпы экономического роста и отстоять свои стратегические интересы, ему необходимо уделять больше внимания азиатскому региону, все это совершенно понятно. Однако объявленный США курс на «возвращение в Азию» вовсе не ограничивается экономикой.
В стратегическом плане этот курс очевидным образом направлен против Китая. Конечно, это не первый раз после окончания холодной войны, когда США пытаются «вернуться в Азию». Во время президентства Буша-младшего внешняя политика США находилась под диктатом неоконсерваторов, и в то время Китай тоже открыто выставляли в качестве «врага» и планировали обуздать его рост с помощью «маленького азиатского НАТО». Однако в тот раз инцидент 11 сентября положил конец этим усилиям и планам. Объявленная несколько лет назад и сопровождаемая красивыми словами «политика возвращения в Азию», таким образом, представляет из себя второй заход на ту же тему. Однако в долгосрочной перспективе эта политика может обернуться огромной ошибкой для американской политики.
Что дает нам основание так утверждать? Вызов, стоящий перед Америкой, в действительности исходит не от Китая, а проистекает из ее собственной слабости. Многие американцы не верят, что такая великая держава, как США, может прийти к упадку, той же точки зрения придерживается и немало людей в международном сообществе. Более того, даже многие китайцы не верят и не хотят, чтобы Америка пришла к упадку, поскольку падение США - и как политического строя, и как «мирового жандарма» - не принесет Китаю ничего хорошего. В качестве образца политической системы Америка в новейшей истории всегда была партнером, к которому стремились и у которого учились все либералы мира. В качестве же «мирового жандарма» США служили интересам мирового сообщества во всем мире.
Несмотря на то, что Америка все еще является самой могучей экономикой планеты, ее могущество все же слабеет. После окончания Второй мировой войны США, вышедшие из нее победителем, обладали огромными возможностями как в политическом, так и в экономическом или военном плане. В экономической сфере Вашингтон смог вытянуть масштабный План Маршалла, восстановивший экономики стран Европы; в военной сфере Америка стала основателем блока НАТО, в политическом плане демократический строй США обладал огромной притягательной силой. Во всех этих сферах блок западных стран, возглавляемый Америкой, стал оказывать огромное давление на антизападный блок, возглавленный Советским Союзом. В то время Вашингтон вкладывал в борьбу свои собственные средства, прилагал огромные усилия, мастерски проявляя себя во всех вышеназванных областях. Однако сегодня положение изменилось. Пусть Америка сохранила свое военное превосходство, ее экономическая и политическая мощь — не чета тому, что было раньше.
Во время холодной войны Америка была «полицейским» лишь для половины мира. После распада СССР она стала уже «мировым жандармом». Когда ей нужно было следить за половиной мира, Вашингтон был преисполнен уверенности в своих силах, однако для того, чтобы хранить мир во все мире, у США, очевидно, руки оказались уже коротки. Объясняется это очень просто. Подобная работа требует вложений. В ходе холодной войны у западного блока был явный враг — Советский Союз, поэтому союзники Америки охотно поддерживали ее в роли жандарма и были готовы понести часть расходов. Но после окончания холодной войны враг исчез, и у союзников США пропало желание оплачивать подобное положение дел. В то же время экономика самой Америки оказалась уже не в состоянии нести бремя, связанное с исполнением этой роли.
После распада советского блока в мире не осталось государственных объединений, которые могли бы бросить вызов Вашингтону. Америке тогда следовало пересмотреть политику своего стратегического союза, по крайней мере в плане направленности против другого государства. Любой стратегический союз создается против кого-то, ему нужен внешний враг. Если этот враг и исходящая от него угроза исчезают, то в союзе не будет ни сплоченности, ни согласия. После окончания холодной войны США и другие западные страны не только не пересмотрели политику своего блока, они, напротив, стали расширять и усиливать свой союз. В Европе Америка и западные страны вобрали в себя новые, образовавшиеся после распада СССР государства, и включили в свою зону влияния территории, входившие в советское геополитическое пространство. В Азии Америка активно искала себе нового «врага», и наилучшим кандидатом, конечно, оказался вставший на путь возвышения Китай. КНР — великая азиатская держава, поэтому суть «возвращения в Азию» понять несложно. Когда США укрепляет отношения со своими азиатскими союзниками, это политика, направленная против Китая. С точки зрения Вашингтона, «враг моего друга — и мой враг тоже». В китайском вопросе это и объясняет суть отношений Америки и ее союзников.
Такого рода действия подчеркивают формальный статус гегемона, который США получили после холодной войны, однако в действительности все обстоит иначе. Стратегическая алчность Вашингтона в Европе и стратегические промахи в политике по отношению к Китаю лишь приближают кончину Америки. В Европе стратегическая алчность западного блока уже вызвала ответную реакцию со стороны России. С точки зрения России, если есть силы и выпала такая возможность, то обязательно надо отвоевать назад геополитические позиции, отнятые Западом. В действительности Украина — жертва геополитической борьбы, развернувшейся между Россией и западным блоком во главе с США. Видеть в Китае потенциального «врага» — еще более серьезный стратегический просчет. Тяжело даже предположить, насколько тяжелыми последствиями такой подход обернется для национальных интересов Америки.
Америка никак не может осознать, что Китай не похож на другие державы. Например, КНР отличается от Советского Союза. С началом проведения политики реформ и открытости Китай сделал выбор в пользу вхождения в международную систему, возглавленную США, и изменил себя, чтобы «состыковаться» с этой системой. Пусть Китай после этого и не стал послушно плясать под американскую дудку, но он всегда исполнял свой долг и обязанности, связанные с положением члена сложившегося миропорядка.
В этом же ключе формировались внешнеполитическая риторика Китая. Во времена Дэн Сяопина упор делался на принцип «скрывать способности и ждать своего часа», в эпоху Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао во главу угла встали тезисы о «мирном возвышении» и «мирном развитии», сегодня, во время Си Цзиньпина, мы говорим об «установлении отношений нового формата между крупными державами». В основе всех этих концепций лежит одна та же мысль. Пользуясь словами Дэн Сяопина, ее суть — «никогда не вставать на первое место». Говоря без обиняков, концепция «установления отношений нового формата» озвучивается специально для американских ушей, но вот только лишь малое число американцев понимают, о чем идет речь. При этом те, кто понимают, предпочитают не верить тому, что слышат. Эта концепция говорит нам о том, что Китай признает Америку в качестве «старшего брата» международного сообщества и не собирается бросать ему вызов, а наоборот желает через сотрудничество с этим «братом» сохранить текущий миропорядок. Конечно, одновременно с этим Пекин требует, чтобы такой «старший брат» заботился о «коренных интересах» Китая.
У Америки интересы есть во всех уголках мира, а коренные интересы Китая весьма ограниченны. Они всегда связаны с его территорией или территориальными водами, и это вопросы, имеющие отношение только к КНР и его соседям. У американцев жизненно важные интересы повсюду, и они хорошо представляют себе вопросы, имеющие критическое значение для Пекина. Если Вашингтон хочет активно играть роль переговорщика между Китаем и его соседями, то у него есть для этого все возможности. Однако США не хотят брать на себя эту роль, взамен этого они просто выбирают путь «возвращения в Азию» и занимают позицию на стороне своих союзников (как раз стран, у которых постоянно есть территориальные споры с Китаем).
Если бы содержание политики «возвращения в Азию» было бы экономическим, то в ней не было бы ничего страшного. Страны региона приветствовали бы такой шаг со стороны Америки, и Китай тоже. Однако военное и политическое наполнение этой инициативы лишь углубит противоречия, существующие в регионе. На данный момент Америка самым очевидным образом чрезмерно подчеркивает именно стратегическую и военную сторону, в ее руках даже шаги экономического характера, вроде Соглашения о Транс-Тихоокеанском партнерстве приобретают характер стратегического союза.
Если Вашингтон совершит сдвиг в своей стратегии и объявит КНР врагом, то это неизбежно ускорит процесс увядания Америки. И это случится вовсе не потому, что начнется большая война между двумя этими державами, или потому, что Китай нанесет поражение США, а потому, что Америка сломает себя сама. В пользу этой мысли есть несколько важных доводов.
Прежде всего, следует вспомнить о стратегической позиции КНР. В своих международных отношениях Китай издавна предпочитает, как говорится, «прекратить конфликт и успокоить людей». Если не загонять КНР в угол, то Пекин никого не будет делать своим врагом. Именно такой взгляд на вещи проявляется во фразе «если не ищешь неприятностей, то и бояться нечего», как говорят сегодня в Китае. США много раз определяли КНР в качестве стратегического соперника или даже «потенциального противника», однако Китай, верный принципам «тайцзицюаня», уходил от прямого конфликта с Вашингтоном и даже по-прежнему смотрел на Америку как на друга. Если бы на месте Китая был СССР, то в китайско-американских отношениях давно бы уже развернулась холодная война. Когда США всеми силами взялись на укрепление отношений со своими союзниками, Пекин, отлично понимающий, что стратегический замысел американских политиков направлен против Китая, не стал, подобно Вашингтону, создавать себе собственный блок. Если бы КНР проводила политику заключения союзов, то в современном мире уже бы бушевала война.
Во-вторых, «возвращение в Азию» подразумевает переброску значительных военных сил и перенос стратегического упора на этот регион, а это неизбежно сопряжено с огромными тратами. Китай не пойдет на безрассудную прямую конфронтацию с Америкой, иначе Пекин не объявлял бы об «установлении отношений нового формата между крупными державами». Одно понятно точно. Давление со стороны США подталкивает Китай к тому, чтобы вкладывать еще больше ресурсов в модернизацию армии, и, таким образом, стимулирует настоящее возвышение КНР в военной сфере. Китайская военная модернизация обусловлена подобными «неблагоприятными» международными условиями, она немыслима без наличия «условного противника». Та модернизация армии, которую мы видим сегодня, продиктована двумя внешними факторами, связанными с Америкой: войной в Персидском заливе в начале 90-х годов и тайваньским кризисом 1996 года. Операция «Буря в пустыне» дала Пекину понять, что такое современная война, а обуздание «тайваньского кризиса» превратилось для Китая тех лет в задачу стратегической важности. Взятый Вашингтоном курс на «возвращение в Азию» предоставил Китаю более явный образ стратегического «условного противника» и ускорил процесс модернизации системы национальной обороны. Однако Китай может вернуться к модели, при которой военная мощь наращивается в соответствии с насущными потребностями, и избежать гонки вооружений с Америкой и Японией.
В-третьих, «возвращение в Азию» неизбежно подразумевает переброску стратегических ресурсов из других регионов, что ускорит там процесс ослабления американских позиций. В действительности подобная тенденция уже прослеживается на Ближнем Востоке, в Африке и Средней Азии. В этих регионах влияние и авторитет Америки уже не те, что прежде. В то же время, поскольку Вашингтон ограничил Пекину пространство для дипломатического маневра в Азии, Китаю следует распространить свою стратегию на эти регионы, оставленные Америкой. Подобный шаг может объективно поспособствовать «возвышению» КНР. В некоторых сферах Пекин уже имеет соответствующие возможности. Несмотря на то, что реализуемые Пекином проекты «морского Шелкового пути» и «континентального Шелкового пути» носят преимущественно торгово-экономический характер, есть здесь место и иным стратегическим соображениям, в том числе направленным на Запад.
В-четвертых, украинский кризис ознаменовал собой возвращение России на геополитическую арену. Более того, события на Украине показали, что угроза возглавляемому США западному блоку исходит вовсе не от Китая, а от подобных России держав, имеющих схожие с западными странами и США модели мышления. Россия — великая держава. Конечно, она не могла сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как Запад расчленяет зону ее геополитических интересов. Во время распада СССР Москва едва ли могла отстоять свои геополитические интересы. Как только у нее появились соответствующие возможности, она тут же всеми силами стала восстанавливать утраченные позиции. С точки зрения истории, Россия такая же страна, как и США и другие государства Запада: экспансионистская держава. Как культура России, так и культура западных стран строится на мессианской религиозной основе. У КНР нет такой привязки к религии, это светская культура, не только не расположенная к экспансионизму, но и толерантная к другим культурам. Помимо всего прочего, реакция Америки и западных стран на ситуацию на Украине показывает, что их возможности ограничены.
В своей политике по отношению к КНР Вашингтон может допускать серьезные просчеты, потому что американцы не понимают Китай. Просчеты в стратегии Америки проистекают из ошибочной оценки КНР. На чем основывается их понимание Китая? Не на китайской истории, не на международных действиях страны в наши дни, а на укоренившейся в Америке идеологии. Американцы убеждены, что возвышающаяся страна неизбежно должна бросить вызов существующим лидерам и, более того, будет навязывать свое мышление другим странам. То, что у двух держав разный политический строй, лишь углубило американскую уверенность в этом вопросе. С точки зрения истории международных отношений, так называемые «драмы» в отношениях крупных держав в основном происходили в Европе, вся современная теория международных отношений строится на опыте европейской дипломатии, не имеющем отношения к опыту, существующему вне западного мира. Западная теория международных отношений носит лишь региональный характер. Однако Америка и иные западные страны распространяют эти местечковые знания на весь мир, считая их универсальными истинами, причем делают это с полной убежденностью в своей правоте. Все это хорошо объясняет психологическую подоплеку современных американо-китайских отношений: не Китай собирается бросить вызов Америке, а, скорее, Вашингтон опасается возвышения КНР. Нет никаких достоверных свидетельств в пользу того, что Китай позиционирует себя как угрозу Америке, однако опасения Вашингтона по поводу КНР прослеживаются повсюду.
«Американизация» китайских научных кругов лишь усилила эти страхи американцев. С начала проведения политики реформ и открытости научную интеллигенцию Китая наводнили сторонники американской модели международных отношений, что заставило американцев поверить в то, что между США и Китаем больше нет различий, что они разделяют единую модель мышления. Хотя риторика американского типа не в силах объяснить реалии китайской дипломатии, она делает позицию американизированных китайских экспертов по международным отношениям еще более сбивающей с толку. Выбирая между риторикой китайских научных кругов и реалиями политики, проводимой китайским правительством, американцы без колебаний выбирают первое.
Классический пример — ошибочное толкование Америкой ситуации в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. В двух этих так называемых «конфликтных районах» Китай всего лишь хочет отстоять статус-кво. С того самого момента, когда Дэн Сяопин начал проводить политику «отложить решение территориальных вопросов и сконцентрироваться на совместном развитии», Китай ни разу не отступал от этой позиции. В подавляющем большинстве вопросов КНР ограничивается лишь реакцией на действиях других стран. С точки зрения Пекина, Китай вовсе не выступал зачинщиком этих конфликтов: другие страны разожгли эти огни, а Китаю пришлось принимать ответные меры. Однако американцы с этим не согласны. Они верят, будто Китай помыкает своими маленькими соседями.
Вместо того, чтобы говорить, будто упадок страны связан с возвышением других держав, лучше признавать, что причина — в собственной слабости. Именно так пала Цинская династия, так же распался и Советский Союз. Если США не исправит стратегические промахи, допущенные в отношении Китая, не умерит свои бесконечные стратегические амбиции, то, судя по всему, Америка неизбежно станет заложником той же самой логики и ускорит свой путь к падению.
Сообщения
