Гуртом гонят на убой... Воробьевский о русском языке.

Юрий  Воробьевский, Русская народная линия

Ассоциация Украины с ЕС и мятеж евроинтеграторов
Украина против бандеровщины / 11.09.2014

Фрагмент из новой книги «Укриана. Фантом на русском поле» …

Укриана - это страна-фантом. В ней живут мифические укры, на её земле остаются следы невиданных зверей, над её Лысой горой пролетают то ли птеродактили, то ли космические истребители Лозино-Лозинского... Небывалое пространство возникло на поле русской духовной традиции, русской воинской славы, русского языка и менталитета... Это не та Украина, которую я знал когда-то и любил, поэтому не могу называть её по-прежнему. Укриана - слово, отражающее ту фантасмагорию, которая на наших глазах происходит в Малороссии. В новой книге Ю.Воробьевского Украина и ее население рассматриваются в контексте святоотеческого наследия, православной конспирологии, битвы символов, демотехники, мистики этногенеза, лингвистической войны против русского языка... И, конечно, речь - о продолжающемся подвиге русскости в условиях апостасии.

Предлагаем вашему вниманию фрагмент новой книги, презентация которой состоится в Санкт-Петербурге в ходе октябрьской выставки-ярмарки «Православная Русь».

***

Однажды, когда я был ещё молодым человеком, со мной произошёл странный случай... То ли я пошутил неосторожно, то ли собеседники интуитивно увидели во мне нечто враждебное, но через некоторое время после нашего знакомства мне вручили «прикольный» подарок. Книгу под названием «Предубойные стрессы крупного рогатого скота». Я посмеялся тогда и только потом сообразил: фамилия дарителя точно указывала на его происхождение от ритуальных резников. Так что в той шутке была только доля шутки... Впрочем, вернёмся на Укриану. И выскажем одну шокирующую догадку. Но прежде - эпиграф.

Либонь, уже десяте літо,

Як людям дав я "Кобзаря",

А їм неначе рот зашито,

Ніхто й не гавкне, не лайне,

Неначе й не було мене.

Итак, уж десять лет прошло, как вышел «Кобзарь», а никто по этому поводу ни гавкнет, ни залает. Так желчный Тарас Григорьевич оценивал своих равнодушный читателей. Приравнивал к ленивым собакам.

Похоже, и нынешние составители укрианского языка третируют людей словно скот: как эквиваленты слов, связанных с человеком, в нём выбраны те слова из русского языка, которые обозначают то же, но в отношении животных (при этом слова несколько искажены). Поясню. У людей тело покрыто кожей, а у животных шкурой (в русском языке). В укрианском не так. Слову кожа соответствует слово шкира; тело украинца, таким образом, покрыто этой самой шкирой. Зверь спит в лёжке, а русский человек в постели. В укрианском языке для обозначения постели употребляется слово лижко. Люди действуют для достижения результата совместно, животные - одной стаей. Как на укр. мове голосуют депутаты? Единогласно? Нет, одностайно.

Ранее общепринятое обозначения вокально-инструментального ансамбля словом «группа» (по-украински «група») для дерусификаторов оказалось неприемлемым. «Но и польское аналогичное слово звучит слишком уж «по-москальски» - grupa. И вновь пришлось обходиться собственными ресурсами: применить скотоводческий термин «гурт» (стадо). Пусть мол, новый термин ассоциируется со стадом баранов, лишь бы он не был похож на русский».

В своё время в предвыборных речах Ющенко, словно заклинание, постоянно использовал слоган «мы не быдло». Однако создаётся впечатление, что главными укрианизаторами по прежнему являются люди, для которых мы, славяне, являемся гоями, то есть скотом. А ведь как тебя назовут - так с тобой и поступят.

В годы вьетнамской войны американская пресса называла своего противника - «Вьетконг». Словечко должно было вызвать ассоциацию с Кинг-конгом - огромной и злобной обезьяной. Специалисты, - пишет С.-Кара-Мурза, - «рассчитывали, что презрительная кличка должна оправдать любые жестокости по отношению к вьетнамцам. Во время боевых действий по отношению в «животным» не должно возникать ненужных эмоций... Неуклюжий обман дорого стоил психике американских военнослужащих. Ведь сколько им не говорили о человекообразных обезьянах, совесть говорила другое. Они убивали людей!»

Теперь такой вопрос. Если во «вьетконговцев» можно без угрызений совести выпустить автоматную очередь, то что делать с «колорадами»? Что ж, всё понятно: жуков-вредителей надо просто давить!

Энтомология и этнология

Неприятие чужаков характерно для архаического, глубинного сознания всех народов. Оно породило нелицеприятные сравнения, в том числе - с насекомыми. Такими ксенонимами в русском языке являются пруссаки или шведы, как название тараканов. Получается наука о насекомых - энтомология - превращается в этнологию.

Насекомым давали названия народов, а людей сравнивали с насекомыми. Евреев, например, нацисты уподобляли точащим дерево жучкам. В пропагандистском фильме, снятом в сороковые годы, тщательно показаны источенные распятия в храме. Выход один: распыление химических препаратов... Саранча, черви и прочие существа, которые уже в Ветхом Завете названы Божиим наказанием (архетип именно отсюда), являются образами не только этнического врага, но и врага вообще. Вот отвратительные черви в тухлом мясе матросского пайка из фильма «Броненосец «Потёмкин»«. Что это? Это знак «прогнившего режима».

Пауки и паутина - знак финансовых сетей. Кусачий «Овод» - революционер-террорист.

Особое место занимают образы кровососущих - клещей и комаров. Надоедливых, вездесущих. Только русская святость их не замечает. Очевидцы вспоминают лицо преподобного Серафима Саровского - всё в комариных укусах. Не чувствовал зудливых насекомых, по свидетельству старца Паисия, и афонский иеросхимонах Тихон. Давал им сосать кровь. И мужик русский терпелив! Как писал в «Записках опытного странника» Григорий Ефимович Распутин, пахал он и комаров с шеи не сгонял... Но всё же иногда ненароком придавит наш соплеменник одного-другого...

Но не все достигли такого бесстрастия и поэтому сетуют: зудит и чешется! М.О.Меньшиков писал: «Именно паразитизм этот, стремление жить на теле чуждых народов, и придаёт комичный характер еврейской драме. Насекомые, желающие жить непременно на теле человека, могут горько жаловаться на гонения против них, - но не комичны ли были бы эти жалобы по самому существу их? Не забавны ли были бы их воззвания к благородству человеческому, к чувству сострадания и т.п.? Самый простоватый и близкий к святости человек ответил бы на стон, например, блошиной нации: «Да ведь не мы же, люди, скачем на вас, а вы на нас. Оставьте нас в покое - и будьте уверены, что мы за вами не погонимся».

Увы, как ни странно, есть люди, которые не могут без блох. Сами живут с ними и другим велят. Помните шаляпинское - про короля, при котором «блоха жила»? Милей родного брата она ему была! Это ведь не просто шутливая песенка!

Перейдём теперь к современным делам. На насекомых - отнюдь не свысока! - всё пристальнее поглядывает наука. Учёными открыты выделяемые букашками пахучие феромоны. Жучок ломнехуза, например, так привлекает своими выделениями муравьёв. А потом пожирает их. Есть такие ломнехузы и в нашем «человейнике».

Современные лаборатории разрабатывают искусственные «феромоны», чтобы управлять поведением и насекомых, и людей. Создана мощная индустрия парфюмерии и косметики, табачных изделий, напитков и прочего, где запахи играют первостепенную роль.

Впрочем, что уж мы так обрушились на несчастных насекомых, тварей Божиих!? Я слышал, как святогорцы говорили о постоянно поющих цикадах, как об образе монашества, вечно славящего Бога. На этом и закончим. Аминь.

Предубойный стресс

В основу же того, что происходит сейчас в языковой сфере на Укриане, положено сугубо научное понимание: человек видит и слышит лишь то, к чему его делает чувствительным грамматическая основа его языка. Как пишет С.Кара-Мурза, архетипы «записаны» словами-стимулами, которые порождают ассоциации и вызывают целые блоки мироощущения.

...Вот и у меня ассоциации возникли. Представил себе человека, которого какие-то резники поднимают с лёжки и вместе с другими гонят куда-то на восток гуртом. Неужели на убой? Тело покрывается гусиной шкирой. Это и называется предубойный стресс.

Но ведь «оскотинивание» языка происходит и в России! Язык перестаёт быть образным, из него вымываются слова общего значения, предпочтение отдается синонимам, местоимениям «тот» и «этот». Общение между людьми сводится к ситуативно-контекстному словообразованию, часто на основе одного корня.

Каждую вещь, чтобы понять её, следует тщательно «ощупать» чувствительными пальцами-словами. А на деле подойдёт не очень трезвый человек к какому-либо явлению или предмету, лениво ткнет в него ногой и вынесет вердикт: фигня!

Мы больны и, если покажем свой язык опытному врачу, что же он увидит?

- Дай эту фиговину.

- На фига?

- Я ею прифигачу вот эту фигню.

- Так ведь фигня получится!

- А тебе не по фигу?

Как отмечают исследователи Института лингвистики в Тарту (бывшая Академия языковедения СССР), данный диалог очень напоминает общение высших животных, которые с помощью одинаковых звуков передают друг другу информацию, определенную конкретной ситуацией. По классификации ЮНЕСКО, существуют несколько стадий отмирания языка, и русский полностью соответствуют самой тяжёлой из них: язык России превратился в контекстно-ситуативный набор грамматических форм. Учёные говорят о «языке рабов», достаточном для понимания указаний хозяина, но абсолютно бесполезном для общения на отвлеченные темы.

А мат? «Академик Д.С.Лихачев, отбывая в молодости срок на Соловках, создал научный труд, в котором подверг филологическому анализу воровскую речь и пришел к интересным выводам. Сквернословие не является в подлинном смысле человеческим языком. Эти «слова» воздействуют не на интеллект, а на чувственную часть души, то есть подобны сигналам, которыми пользуются животные»...

Если человек превращается в животное, то народ действительно становится стадом (или, если угодно - гуртом). Биологические особи существуют, а народ умирает. Мёртвый язык. Мёртвый народ. И тюркоязычные песни на русской равнине. Кирдык! Впрочем, попробуем успокоиться. Надо понять, что происходит.

Об этом - речь впереди.

Теме лингвистической войны против русского языка в новой книге посвящена глава ВРЕМЯ ДОЖИТИЯ - Свобода заплывать за буйки - По следам латыни? - Наш язык отступает - Квиринг и Каганович - слава героям! - Укриана: буты чи не буты... - Операция «Ы» и другие приключения алфавита - «Секта малороссиянцев» - «Вот так-то, брат Коляка...» - Дефект дикции, как основа языкотворчества - Бесы-буквоеды - Отдел логофобии - Язык нуждается в отчитке - Счастье - русское и нерусское - Лингвистическая война - Новояз - Языководство.

Воробьевский. Джокер как гений революции (отрывок из новой книги)

Юрий  Воробьевский, Русская народная линия

29.04.2014

Не так давно из Киева мне прислали серию фотографий — картины и плакаты, вывешенные на Майдане. Обратило внимание обилие черепов и всякой жути. Но — вместе с тем присутствовал там и своеобразный юмор. Сидит, например, сложив ноги, толстопузый Будда, а на плечах у него — голова Тараса Шевченко... В общем, эта странность заставила меня вернуться к теме «юмор и революция». Предлагаю вашему вниманию один из новых фрагментов, который я вставил во вновь переизданную книгу «Бедлам».

Всякая революция противна жизни. Это лукавая игра. Порой - игра в дурака. И всегда – краплеными картами. Чем она заканчивается? «На чем сердце успокоится?». Тут и к гадалке не ходи. Кровью. А поначалу она кажется многим весьма веселой.

Все кровавые события в истории человечества сопровождались истерическим, поистине диавольским смехом. «Юмористический рисунок получил свое распространение с развитием периодической печати (прессы) в Германии и Нидерландах – во время религиозных войн, в Англии параллельно с развитием политической прессы, во Франции – при Бурбонах и в разгар революции...».

А вот ситуация при Временном – очень временном – правительстве. О себе и своем окружении, «одержимом разлагающим смехом», Блок писал: «Эта болезнь сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством.

Я знаю людей, которые готовы задохнуться от смеха, сообщая, что умирает их мать, что они погибают с голоду, что изменила невеста... Я хочу потрясти его за плечи, схватить за руки, закричать, чтобы он перестал смеяться над тем, что ему дороже жизни, – и не могу. Самого меня ломает бес смеха; и меня самого уже нет». Эпидемия эта являлась знаком страшного переворота! Не просто социального!

Это и называется: без ума смеяться… Смех и сумасшествие шли рука об руку. Вспоминая события 1 марта 1917 г. (за день до отречения императора Николая II), Шульгин спрашивает себя: государство ли «зарывающаяся в безумие» Россия или это — «сплошной, колоссальный сумасшедший дом?» Патологический характер действий правящего класса, правительства, проводившего «политику раздражения всей страны», изменившего присяге генералитета, восставших «запасных батальонов» и, конечно же, городской толпы, руководимой «горсточкой негодяев и маниаков», был для него очевиден. В книге «Дни» Шульгин описывает ряд подмеченных им в феврале 1917 г. симптомов массового безумия, «революционного психоза»… Главный из них — явная атрофия инстинкта самосохранения.

Тему коллективного безумия развил в своей социальной философии Н.А.Бердяев. «Революциям предшествуют процессы разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни, — писал он в 1918 году. — К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные... На всякой революции лежит печать безблагодатности, богооставленности или проклятия. Народ, попавший во власть революционной стихии, теряет духовную свободу, он подчиняется роковому закону, он переживает болезнь, имеющую свое неотвратимое течение, он делается одержимым и бесноватым».

И еще одна шутка диавола: революция превращала монастыри в сумасшедшие дома... Сегодня многие вырвавшиеся из палат безумцы поступили бы так же.

Смех был сильнейшим орудием и либеральной революции в России конца прошлого века. С.Кара-Мурза пишет о развитии «смеховой» культуры, которое «пошло по такой траектории, на которой ирония и смех стали все больше вторгаться в область «священного» и профанировать символы, важные для легитимизации строя. Эта эволюция хорошо видна в творчестве многих виднейших деятелей «смеховой» культуры (например, Э.Рязанова). И, кроме того, уже в наше время стало понятно, что, например, целый пласт так называемого «черного юмора», упорно разъедавшего сознание людей, являлся отнюдь не фольклором, а авторским товаром, изготовленным по специальному заказу. (См., например: Белянин В.П. Антология черного юмора. Мадрид, 1992).

Массовое глумление над всем и вся не просто выдает общую инфернальную природу смехового и революционного, но является также симптомом массовой идиотизации и неспособности слышать голос священного. Слово «глумиться» ведь имеет общий славянский корень со словами «глупый» и «глухой». Юмористическое использование священных слов не в прямом их назначении и как будто безобидная игра ими – вещь опасная. Как совершающий смертные грехи и одновременно пытающийся держать Иисусову молитву сходит с ума, так и смешение сакрального и профанного чревато безумием. Шизофреническим расщеплением сознания. Святитель Филарет Московский называл это явление «похищением слов из языка священного» и «идоложертвенным их употреблением».

Б.А.Успенский писал на сей счет: «…если человек управляет знаками, играет ими, придает им новый смысл, вводит их в новые сочетания, это ему только кажется – на самом деле здесь проявляются более глубокие связи между знаком и значением, и человек сам оказывается игрушкой у потусторонних сил. Так представления на сакральные темы, какими бы благочестивыми они ни казались, являются с этой точки зрения дьявольскими кознями».

…Революции дьявольски однообразны. Сборище шестерок избивает благородных дам, королей и их верных слуг - валетов. Все оплачивают тузы. Их принято называть «финансовыми», но не следует забывать, что слово «туз» происходит от немецкого Daus - диавол. Впрочем, в некоторых играх есть еще дополнительная и весьма сильная карта-оборотень. Ее называют «джокер» (шутник). Кривляющаяся фигура в трико. Шутовской колпак, бубенчики… Но почему же прежде в его руках изображали скипетр с нанизанной на него головой человека? Кто же он?

Достоверно известно, что он не имеет национальности, то есть, простите, масти. В ходе игры этот «двойной агент» может играть роль любой другой карты. Так и получается, что иной «борец за народное счастье» на поверку оказывается кем-то другим. И к чему же все в конечном итоге идет? Ведомые дьяволом шестерки объявляют себя козырными, то есть, кошерными, чистыми. Такая шестерка может убить и короля. А если он крестовый? Кошерное побеждает христианского монарха?! Характерно, что в старину «крести» называли «трефами», то есть, «нечистыми». Да, есть люди, для которых крест и нечистое – одно и то же. Чаемый ими триумф над Богом и царем – и есть смысл противной человеческой жизни игры.

Сидели вечерами по всей Руси, в том числе и в «дворянских гнездах», и «резались» в карты. Не подозревали, что участвуют в предшествующем богоотступничеству и цереубийству симпатическом ритуале. Смеясь, раскладывали пасьянсы, гадали. И не чувствовали, что скоро зарежут их самих.

Так кто же такой джокер? Кто он, этот гениальный пародист? Не он ли возглавит последнюю в истории революцию и будет править три с половиной года? Конечно, тогда он снимет колпак и напялит другую личину. Будет выдавать себя за Бога. Но когда-нибудь «проколется». Засмеется во весь рот, заржет, осклабится. Тут-то и узнают его. Господь наш Иисус Христос бывал радостен, но не смеялся никогда.

Юрий Юрьевич Воробьевский, член Союза писателей России